Не думаю, что Келси когда-либо видела, чтобы кто-то воспитывал принца Лендерела. Ее глаза выпучиваются, но она не смеет перечить моему отцу.

– Давай возьмем тебе что-нибудь выпить и начнем экскурсию? – Я дергаю папу за руку.

– Здесь есть бар?

– Уверена. – Не могу заставить себя взглянуть на Оуэна. – Давай выясним.

В баре папа шутит с чернокожим барменом средних лет.

– Спасибо, брат, – благодарит отец, когда отходим. – Береги себя.

Я не говорю про Оуэна, и папа не задает никаких вопросов о нем. Но он, кажется, не забывает о случившемся.

– Ты прекрасно выглядишь, – хвалит он. – Видишь, Зора, как мы хорошо смотримся? Мой галстук подходит к твоему прекрасному платью. Если бы играла подходящая музыка, мы бы превратили ее в танец папочки с дочкой.

Эти мысли вызывают на лице улыбку.

– О, спасибо, папочка. Я заметила наши подходящие цвета. И ты не выглядишь слишком плохо!

– Ты же знаешь, что я должен был прийти смертельно красивым.

Качаю головой и смеюсь, что помогает снять напряжение. Мы все еще хихикаем, пока добираемся до нашего стола. Мама тотчас выдыхает, когда видит, как мы вдвоем шутим. Похоже, без меня ей стало скучно. Все больше людей присоединялись к столу, но никто не садился рядом с ней, чтобы поболтать. Экран ее телефона потемнел, и это означает, что сестры наполняют ее голову обычными жалобами на поведение отца.

Мы занимаем два пустых места рядом с мамой, и я, конечно же, сажусь между родителями.

– Привет, Иветт. – Папа отставляет напиток и вполоборота оборачивается к маме в знак приветствия.

– Кенни. – Мама кивает головой и начинает ерзать со своим телефоном.

– Как поживают сестры?

– Все в порядке. – Мама прочищает горло.

Нужно научить ее вежливому тону.

– Приветствую наших исключительных детей! – кричит папа всем за столом, поднимая стакан.

Кажется, мама на мгновение задержала дыхание, а затем, когда все (кроме нее) поднимают очки и делятся несколькими шутками с папой, она принимается за еду, которую я принесла.

Мама часто говорит, что общительность я унаследовала от «единственного Кенни». Но я не согласна. Столь важный и особенный папа пусть и знает цену дружбы, но также прекрасно умеет сжигать мосты. В ту минуту, когда дружба портится – что часто происходит, – он начинает враждовать, как будто связь никогда не существовала.

Мама в свою очередь дружит долго и тепло. Единственный человек, с которым она поругалась, это мой папа. Ей, возможно, некомфортно в его присутствии, но по-другому она и не хочет.

– Оставаться друзьями с Кенни было бы утомительно, – подслушала я однажды одну из ее сестер.

Когда все усаживаются за стол, я оглядываюсь на остальных гостей и замечаю Оуэна за дальним столом возле сцены. Он подмигивает, отчего в животе тотчас начинают порхать бабочки. Затем я замечаю занятую разговором Келси и сразу отворачиваюсь.


– Похоже, мы наконец-то начали, – говорит папа своему новому фан-клубу за нашим столом.

Через час после начала программы, когда нам уже подали основное блюдо и мы ели десерт, президент торжества выходит на сцену, чтобы обратить внимание на кандидатов из старших классов.

Чувствуя вспышку нервозности, прекращаю поглощать шоколадный пудинг и скрещиваю руки на коленях.

– Удачи всем лауреатам, – говорит папа двум другим семьям за нашим столом. Со следующим вздохом он поворачивается ко мне и шепчет: – Но все мы знаем, что сегодня победителем станет моя дочь.

Я качаю головой, затем пытаюсь послушать, как президент гудит о награде, премии и обо всем том, что мы сделали, будучи студентами. Она представляет каждого номинанта кратким описанием программ. Затем наконец объявляет:

– Премия с грантом 15 тысяч долларов вручается Зоре Эмерсон, ученице старшей школе Эплтона.

Немедленно ищу руку мамы, и вот она уже тянется к моей.

– Аминь, аминь, аминь, – наклоняется она и шепчет мне на ухо.

Папа встает, хлопая в ладоши, но я тащу его обратно на место, потому что президент еще не закончила. Она начинает читать мою биографию и объясняет причины, по которым комитет решил присудить мне грант. Все кажется совершенно сюрреалистичным. Мама держит меня за руку, а папа записывает церемонию на телефон. Датчик на наушнике мигает зеленым каждые несколько секунд, как будто он мой личный документалист.

– Предложение Зоры о расширении программы «Мой компаньон» и обеспечении доступного последующего ухода для ее сообщества сразило комитет, – говорит президент, и я чувствую, что слышу только половину слов. – Ее невероятное понимание потребностей сообщества отразилось в составленном ею подробном бюджете, прогнозируемом росте и превосходном плане. Дамы и господа, давайте поприветствуем Зору на сцене!

Обнимаю родителей, а затем иду на шатких ногах к сцене.

С высоты я могу оценить, насколько велика толпа. Без единого усилия нахожу Оуэна. Не могу разглядеть выражение его лица, но вижу, как Келси смотрит на меня со смешанным восхищением и скептицизмом. Оглядываюсь на родителей, которые сейчас сидят рядом друг с другом. Папа сидит на моем месте, и они оба наклоняются ко мне с сияющими от эмоций лицами.

– Спасибо комитету, спонсорам, учителям и президенту за эту огромную честь, – начинаю я, держась одной дрожащей рукой за край трибуны, а затем глубоко вздыхаю. – Цель нашей программы – не просто предоставить родителям Эплтона возможность иметь няню. Речь идет о взаимодействии с семьями, чтобы защитить детей от одной из величайших болезней общества – апатии. Программа моделирует идею, что в отсутствие родителей или опекунов ваше сообщество – это ваша семья. И ребенок никогда не останется один. Спасибо.

Только после того, как снова сажусь на место, я понимаю, что моя речь все еще лежит нетронутой в кармане. Мне хочется, чтобы это удивительное чувство выполненного долга длилось вечность.

Глава 16

Когда меня просят остаться для фотосессии и пообщаться с председателем комитета, я больше не вижу ни единого намека на присутствие Оуэна и Келси. Председатель представляется мне и маме. Женщина кажется менее грандиозной, чем ее титул, и очень любезной. Чтобы пообщаться в тишине, она отводит нас в комнату обслуживающего персонала.

К счастью, папуля занят общением с новым другом барменом, поэтому у нас появляется возможность поговорить без перерыва в течение нескольких минут.

– Извините, что задерживаю вас, но это неотложная ситуация, – говорит она. – После тщательного рассмотрения комитет и я решили аннулировать ваш грант.

– Подождите. Что? – изумляется мама.

Мне становится плохо. Я правильно слышу?

– Вы не виноваты, Зора. Вы прекрасная ученица и выдающийся лидер сообщества. Мы просто обеспокоены… У нас возник конфликт интересов.

– Не понимаю, – говорю я.

– Речь идет о ваших связях с принцем Лендерела.

С Оуэном? Мое смущенное молчание говорит о многом.

– Крупнейшим спонсором награды является королевская семья Лендерела.

– Я… я не знала, – отвечаю.

Однажды я врезалась в стеклянную дверь кофейни, и сидящая внутри толпа засвидетельствовала это. У меня не было возможности не входить туда, потому что это был первый день на работе. Умножьте то унизительное чувство на сто, и вы получите нынешний момент.

Я думаю о детях, которым дала обещания. Думаю о мисс Нельсон и всех людях, собравшихся в центре для прямой трансляции события.

– Вот они. – Бармен ведет к нам отца.

– Спасибо, брат. – Отец похлопывает его по плечу, и тот уходит.

При виде нас выражение его лица тотчас меняется.

– В чем дело?

– Они отменяют награду нашего ребенка, – объясняет мама.

Услышав ее разочарованный голос, я снова возвращаюсь в режим разрешения кризисов. Я не хочу, чтобы она беспокоилась обо мне.

– Нет, кому-то придется объяснить мне, почему это происходит. – Голос папы повышается, когда нарастает гнев.

– Мы понимаем, что, скорее всего, Зора не знала о принадлежности принца, – говорит председатель, – но сопредседатель и адвокат все же посоветовали отменить наше решение и предложить следующему кандидату.

Папа смотрит на меня и отходит на несколько шагов. Я знаю этот шаг, потому что сама так делаю, если давление неумолимо продолжается. Тот факт, что ему нужно многое наверстать, только усугубляет ситуацию. Когда он познакомился с «моим другом Оуэном», то не понял, что Оуэн и был тем принцем, о котором идет речь.

Мама молча гладит меня по спине, а я тем временем пытаюсь проглотить ком в горле.

– Зора, я знаю, вы много работали, – искренне говорит председатель. – Мы уважаем вашу конфиденциальность и конфиденциальность принца, поэтому сообщим, что комитет ошибся в подсчете баллов. Но у нас есть для вас хорошие новости. Независимо от нашей организации корпоративный спонсор из Нью-Джерси, присутствующий сегодня вечером, был вдохновлен вашей историей и хочет пожертвовать пять тысяч долларов. Они скоро с вами свяжутся.

Она вновь приносит извинения и заверяет нас, что они не будут разговаривать с прессой, но выпустят официальное заявление с объяснением ошибки в расчетах и объявлением нового победителя.

Единственным человеком, имеющим отношение к церемонии награждения и школе, кроме Оуэна, является Келси. Но я отбрасываю любой соблазн сделать ее злодейкой. Это было бы слишком легко и слишком ожидаемо.

Папа возвращается, как только председатель уходит.

– Ты имеешь в виду того парня, которого представила мне? Того парня, который едва мог взглянуть мне в глаза или дать прямой ответ? Это твой принц?