Когда мы прибываем в тускло освещенный бальный зал, народу еще мало. Несмотря на величие пространства, соборные потолки и богато украшенную драпировку на стенах, зал не выглядит чересчур напыщенно. Классическая музыка задает тон, который вы ожидаете от мероприятия, где будут раздаваться десятки тысяч долларов. Задняя часть пространства усеяна высокими коктейльными столиками. Также там находится небольшая танцевальная площадка. Передняя зона возле сцены предназначена для ужина. Некоторые из официантов в черно-белых одеждах несут блестящие серебряные подносы через лабиринт круглых обеденных столов, в то время как другие разглаживают белоснежные скатерти и расставляют столовые приборы и посуду. На сцене мужчина в черном костюме подключает провода. Несколько элегантно одетых людей сидят за разными столами, погруженные в бормотание.

– Давайте узнаем, где мы сидим, – говорит мама.

На столиках расставлены таблички с именами, и услужливый официант провожает нас к столу номер 8. Я немедленно достаю телефон из кармана и пишу папе.

«Мы на месте. Стол номер 8».

– Ты сказала ему, где мы сидим? – спрашивает мама, заметно напрягаясь.

Я никак не думала, что его присутствие повлияет на нее. Родители разошлись почти десять лет назад, но я могу по пальцам пересчитать их встречи за все это время. Даже на выпускном Зака они сидели раздельно. Мы сомневались, что они сфотографируются вместе, но ради сына они пошли на такой шаг. Я знаю людей, чьи родители не вместе, но они по-прежнему занимаются семейными делами. К моему семейству это точно не относится. Мои родители не друзья.

Когда мы были младше, мама очень старалась не ругаться с папой передо мной и Заком. Она даже нам не позволяла. Но теперь, когда мы стали старше, она не скрывает настоящие чувства и мысли. Как сейчас. Ее плечи практически на уровне ушей, и она, очевидно, пишет одной из сестер о моральной поддержке, потому что телефон лежит рядом, что весьма необычно для моей мамы, противницы мобильников во время еды.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она отводит взгляд от телефона и одаривает своим знаменитым взглядом.

– Конечно, детка. Я за тебя очень рада.

– Нет, я имею в виду присутствие отца.

Она натужно улыбается и протягивает руку, чтобы взять мою ладонь.

– Не беспокойся. Уверена, это будет отличный вечер.

– Я рада провести его с вами обоими – особенно с тобой, мама. – Хватаю один из ее пальцев и с любовью сжимаю его.

– О, спасибо, Зора, – шепчет она. – Эй, давай спокойно поедим. Принеси что-нибудь, и мы сможем перекусить, пока смотрим программу.

– Отличная идея. – Стараюсь скорее прийти в себя после трогательного диалога, иначе глаза наполнятся слезами. – Посмотрю, что у них есть.

Встаю, поправляю платье и направляюсь в коктейльную зону бального зала. К настоящему моменту народ подтянулся и принялся за разговоры, мирно попивая напитки. Некоторые из них – мои ровесники, и я полагаю, что они являются лауреатами из окружающих школ.

Путь к фуршету чист, но на полпути по моей взлетно-посадочной полосе меня тянет к волнистым рыжим волосам одного парня. Со спины он напоминает Оуэна. Бабушка всегда предупреждала, чтобы я не смотрела слишком долго, иначе человек почувствует взгляд. Конечно же, этот парень тоже почувствовал, потому что тотчас повернулся ко мне.

Это Оуэн.

Мой Оуэн здесь?

Я чуть не подбегаю с объятиями, но вдруг вижу, кто пришел вместе с ним. Келси.

– Зора!

– Оуэн! – одновременно говорю я.

Глядя друг на друга, мы сияем лучезарными улыбками.

Келси оборачивается и одаривает приветственным взглядом. Она на несколько дюймов выше меня, но это не единственная причина, по которой девушка смотрит на меня свысока.

– Зора, это Келси Рестон, – сердечно представляет ее Оуэн. – Келси, это Зора Эмерсон.

– Мы знакомы, – сообщаю я. – Занимаемся в одной группе. А вы как познакомились?

– Я давно знаю Келси, – отвечает он. – Мы вместе ходили в школу. Она – дочь американского посла в Лендереле.

Оу.

Я снова обращаю внимание на Оуэна.

– Не ожидала…

Келси перебивает меня:

– Зора, ты не против нас сфотографировать?

– Да, конечно.

Келси вытаскивает телефон из изысканного клатча и берет Оуэна под руку. Это не менее неловко, чем тогда, когда я проводила презентацию перед всем своим классом с кусочком шпината, застрявшим в передних зубах.

Глядя на вертикальный снимок, я замечаю, насколько хорошо они смотрятся вместе. Келси в сияющем мини-платье и Оуэн в классическом костюме с черным галстуком.

– Благодарю. – Келси забирает телефон, но от Оуэна не отходит.

Я обращаю свое внимание на него.

– Не ожидала увидеть тебя здесь. – Мне удается высказать то, что я пыталась сказать раньше.

– Знаю. Когда я приехал, то увидел твое имя в программке и подумал, что это безумие!

– Я в программке? Отлично, теперь придется препятствовать маме собирать каждый буклет, – шучу я, пытаясь расслабиться.

– Она здесь? – спрашивает Оуэн. – Я бы хотел с ней познакомиться, но, полагаю, сегодня не лучшее время.

Я киваю, чувствуя легкое тепло от его задумчивости.

– Ты узнал, почему я здесь, но мне до сих пор неизвестна причина твоего визита, – замечаю я.

Келси закончила изучать фотографию с Оуэном и молча наблюдает за нами. Она вмешивается, чтобы ответить за своего спутника:

– Спонсором этого мероприятия является королевская семья. Это часть их благотворительности, помощь молодым лидерам с ограниченными средствами.

Ее слова меня унижают. И хотя в них содержится истина, меня это утверждение жалит как никогда. Что это? Намек?

– Не все родились с серебряной ложкой во рту.

Келси смотрит на Оуэна, затем снова на меня.

– Я не хотела задеть твои чувства.

– С чего ты взяла, что их задела? – Я вежливо улыбаюсь. Не позволю ей радоваться моему дискомфорту. – Ты констатировала факт, а потом я констатировала факт.

Оуэн пьет свой напиток. Но я чувствую, что он весьма доволен моим обращением с Келси. Я ловлю блеск в его глазах, и это заставляет меня ухмыльнуться. Если бы он мог дать «пять», то точно сделал бы это.

– А вот и моя малышка! – Через толпу пробирается папа и крепко обнимает меня.

Когда я отпрянула, у Келси на лице появилась ухмылка. Оуэн выглядит сбитым с толку.

– О, привет, – тихо здороваюсь я.

Папуля шикарно выглядит в темно-синем костюме. Но, в отличие от большинства присутствующих мужчин, носящих строгие темные костюмы, на его пиджаке и брюках красуются полоски, как будто он играет за «Янкиз». Если бы освещение в бальном зале было чуть-чуть темнее, полосы было бы трудно разглядеть. Но увы. И он не останавливается на достигнутом. Вместо классической рубашки он надел розовую, а галстук подобрал блестящий, фиолетовый, с рельефными узорами. «Смертельно красив» – так он называет себя в своих нарядах. Я уверена, что это были последние сказанные перед зеркалом слова.

– Пробка чудовищная. Хорошо, я раньше из дома выбрался. – Папа немного отпрянул, но по-прежнему держит за руки. – Я что-то пропустил?

– Нет-нет, – уверяю я.

Очень хочется уделить ему внимание, поскольку он действительно рад, но мне трудно. Меня смущает присутствие Оуэна и Келси за его плечом. Хорошо, что в их сторону обращена папина спина, поэтому он не догадывается, что своим телом-бульдозером прервал наше общение. Я воспользуюсь моментом. Мой план состоит в том, чтобы увести его отсюда, прежде чем он сможет смутить меня одной из своих давних диковинных историй.

– О-о-о, ты только взгляни на это место! – изумляется отец высоким потолкам.

Странно, что он вообще что-то разглядел сквозь солнцезащитные очки, которые по-прежнему сидят на носу. Сочетание костюма, солнцезащитных очков и наушника Bluetooth делает его похожим на агента ФБР. Неудивительно, что несколько человек вытягивают шеи, чтобы хорошенько меня разглядеть. Вероятно, они приняли меня за знаменитость, достойную защиты службы безопасности.

– Да, здесь очень красиво, – соглашаюсь я. – Позволь мне провести тебе маленькую экскурсию, прежде чем мы доберемся до стола.

Папа протягивает руку, которую я с радостью беру.

– Зора, я уверена, Оуэн хочет познакомиться с твоим… отцом, – неожиданно заявляет Келси.

Папа оборачивается и впервые замечает маленькую аудиторию.

– И кто у нас здесь? – спрашивает он в своей веселой манере.

– Папа, это Оуэн и его подруга Келси.

– Итак, Келси, я теперь знаю, что ты подруга Оуэна, – начинает папа. – Но я так и не понял, кем приходится Оуэн моей дочери.

Я чувствую, как лицо заполыхало.

– Оуэн и я…

– Зора и я…

Мы начинаем говорить одновременно.

Папа снимает солнечные очки и с подозрением смотрит на нас с Оуэном. Раньше я уже видела этот взгляд. Так он включает интуицию.

– Зора, Оуэн умеет отвечать за себя, – замечает он.

– Мне очень приятно с вами познакомиться, мистер Эмерсон, – осмеливается Оуэн.

Папа крепко и медленно пожимает руку, и Оуэн тяжело сглатывает.

– С Зорой мы познакомились в библиотеке университета и с тех пор поддерживаем связь, – объясняет он.

Папа кивает и наконец отпускает руку Оуэна.

– Связь, говоришь, поддерживаете?

– Да… Мы… в тесном контакте, – слегка запинается Оуэн.

– В тесном?

– Да. Мы общаемся.

Напряжение Оуэна – это все, что нужно отцу. Он наслаждается каждым мгновением, когда ставит богатенького мальчика в неловкое положение.