Джо Беверли - Искра соблазна

Как только служанка ушла, Мара подумала, не одеться ли ей снова, но было еще слишком рано, слуги не спали, и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее видел. Придется подождать, пока все в доме угомонятся, и тогда уж…

Она подошла к окну и посмотрела на Грейт-Чарлз-стрит. Тут и там горели свечи в окнах. В одном доме их было столько, словно там устраивали бал. Карета подъехала к ступеням дома, и из нее вышли две смеющиеся пары, тут же исчезнувшие в доме. Экипаж проехал прямо под ее окном. Затем по улице прошли два джентльмена в пальто и цилиндрах.

Снаружи этих стен продолжалась жизнь, яркая веселая жизнь, к которой она привыкла. Несмотря на кажущуюся повседневность всего происходящего, Мара чувствовала, как ее окутывает уныние. Прозаичный Йоувил-Хаус постепенно приобретал черты Жестокой башни.

Она не знала, сколько еще сможет выдерживать эту угнетающую атмосферу, но у нее не возникало желания сбежать. Это значило бы бросить Дэра. Вопреки логике ей это казалось подобным тому, как если бы она оставила его сражаться с чудовищем в одиночестве. Она подарила ему вчера брошь потому, что он рассказал ей об опиуме и его борьбе с ним так, как вряд ли стал делиться с кем-либо еще.

Ей хотелось верить, что она нужна ему. Ей нужно было понять, были ли эти прыжки по бальному залу всего лишь спортом, или за ними скрывалось что-то более ужасное…

Пора. Мара взяла подсвечник и вышла из комнаты. Тяжелые полы и стены заглушали почти каждый звук.

Она услышала тихие голоса, проходя мимо спальни Дженси и Саймона, и оказалась наедине с отдаленным тиканьем часов внизу в холле. Она отправилась на поиски бальной комнаты.

Мара нашла двустворчатые двери, прислушалась, но ничего не услышала. Это не было гарантией того, что за ними никого не было, но она чувствовала, что это правда. Вместо того чтобы отыскать черную лестницу, ведущую на галерею для музыкантов, она осторожно открыла дверь.

Как она и думала, зал был пуст. Сегодня никаких странных прыжков не было.

Комната выглядела загадочной. Через огромные окна в помещение лился лунный свет, а рамы отбрасывали на пол серебристые тени. Все было готово к призрачному балу.

Мара задула свечу, поставила ее на пол и начала кружиться по залу, огибая воображаемых танцоров и напевая какую-то мелодию себе под нос.

Одетый в широкие белые брюки и рубашку Дэр стоял в темном коридоре и наблюдал за Марой. Она казалась существом из другого мира, да так и было. Она была из волшебной страны Брайдсуэлла, места, которое для него было связано с вечным солнечным светом и смехом.

Он же был обитателем темнейших уголков ада.

Но это была другая магия. Она танцевала в лунной магии в свободном платье с рисунком из цветов, ее распущенные волосы струились по плечам. Она очаровывала и пугала одновременно. Но устоять перед ней было невозможно. Он сделал шаг вперед и поймал ее вытянутую руку.

Она буквально подпрыгнула на месте и вскрикнула от ужаса. Но почти тут же расслабилась, заулыбалась и продолжила свой танец, не отпуская его руки.

– Что мы танцуем? – поинтересовался он. Мара сменила мелодию.

– Вальс.

В ритме вальса они пересекли зал, и ему показалось, что еще чуть-чуть, и он сможет рассмотреть остальных – гостей из другой реальности. Это было похоже на опиумный бред, хотя уже много времени прошло с его предыдущей дозы.

Похоже, дело не в опиуме. В Маре. Это она засела у него в голове как навязчивая мелодия, мелодия, не замолкающая ни днем, ни ночью. Теперь же ее грациозные движения, ее взгляды, изгибы ее тела, прикосновения ее рук, ее аромат сводили его с ума, не оставляя ни малейшего шанса на здравомыслие.

Ему следовало убежать, но он был настолько слаб, словно и впрямь попал под действие заклятия. Сладчайшего заклятия, которому хотелось покориться навсегда, на веки вечные.

Они перешли на движения вальса, и он был вынужден положить руку ей на талию, покрытую лишь тонким слоем щелка, почувствовать изгиб ее бедер и постараться не думать о ее груди.

Она жаловалась, что грудь маленькая, но он был уверен, что идеальная.

Как и вся она.

Ее рука лежала у него на плече как язычок невозможного пламени. Они смотрели друг другу в глаза, пока рисунок танца не разъединил их.

Время больше не имело значения, с каждым па они становились все ближе и ближе, пока наконец их тела не соприкоснулись.

Когда призрачные танцоры продолжили движение, Дэр с Марой остались на месте. Они были так близко. Дэр ощутил то иссушающее желание, которое уже очень долго не испытывал.

– В «Олмаке» это точно не понравится, – сказала она. Ее глаза светились смехом и чем-то еще. Чем-то, чего он не заслуживал. Но, сжимая Мару в своих объятиях, прижимаясь к ее телу, вдыхая сладкий аромат ее духов, он не мог быть благородным.

Он наклонился и поцеловал ее красивые волосы.

– Вовсе нет, – прошептал он. Она повернулась так, что его губы скользнули по ее щеке, затем еще раз, и их губы встретились.

Он отодвинулся.

– Мы не должны.

Она вцепилась в его рубашку.

– Потанцуем.

И они закружились в танце, пока вновь не остановились, и на этот раз поцелуй был намного дольше.

«Ты не должен этого делать!». – сопротивлялся разум Дэра, но желание было сильнее. Поцеловать Мару. Обнять. По-настоящему. Провести руками по ее спине и исследовать жаркую сладость ее страстного рта, вдохнуть ее ни с чем не сравнимый аромат.

Мара приподнялась на цыпочки и прижалась к Дэру. Его губы прижимались к ее губам с той же страстью, которую испытывала и она. Она выгнулась под давлением его сильных рук, потрясенная всем происходящим.

Он и вправду принадлежал ей!

Они танцевали, прижавшись друг к другу, и целовались, целовались, целовались. При каждом движении их ноги соприкасались, отчего по ее телу пробегали волны возбуждения, ей хотелось еще и еще. Она и не думала никогда, что поцелуй может быть таким – таким жарким, диким, полным чувства и желания.

Она обхватила руками его длинную сильную спину, впервые в жизни исследуя тело мужчины. На нем были только свободные брюки и рубашка, и она с наслаждением прильнула к нему своим дрожащим телом. Она чувствовала на себе его руки, они притянули ее бедра еще ближе, ближе к себе, насколько это было возможно. От новизны ощущений у Мары кружилась голова.

Ее грудь напряглась и болела, она терлась о него, оторвавшись только на мгновение, чтобы передохнуть и улыбнуться. Сказать ему, как она любит его. Он вырвался из ее объятий.

– Дэр!

Зрачки его были темные и расширенные, он отступил назад, назад, назад, по направлению к двери.

– Дэр…

Он повернулся и побежал.

Мара неуверенно пошла за ним, но, когда она вышла из зала, коридор уже был пуст. В доме царила тишина, словно этого танца никогда не было. Она попыталась успокоить дыхание, поскольку ее колотящееся сердце оглушало ее, но у нее ничего не получилось.

На какое-то волшебное мгновение все было так прекрасно, но она снова потеряла Дэра, словно он и впрямь был заколдованным принцем, которого какие-то волшебные силы затащили обратно в ад. Нет. Она не позволит этому произойти! Она побежала к его спальне и ворвалась в нее. Там было пусто. Где же он? В этом ли доме, в этом ли мире, наконец?

Теперь она знала: все, что до этого ей только казалось, было правдой. Он жил в двух мирах. Один из них был миром света, шелка и общества, но он лишь посещал его, выбираясь из подземелий, где его держал зверь по имени «опиум».

Ну что ж, подумала она, выпрямившись и отправившись обратно к себе в комнату, это всегда было ее задачей – спасти Дэра. Ничего не изменилось, только теперь она лучше поняла сияние света и силу тьмы.

И после этого поцелуя она была обязана заботиться о нем, как бы он ни сопротивлялся.

Мара плохо спала, но утром она постаралась быть как можно более приветливой с Рут. Страшно было даже подумать, что могло произойти, узнай та о ее ночных похождениях.

Если бы только ей было с кем об этом поговорить! Но в этом вопросе она не могла доверять даже Дженси. Она обязательно рассказала бы Саймону, и Мара в ту же минуту оказалась бы в карете на дороге в Брайдсуэлл.

Саймон побоялся бы, что поцелуи могут привести к чему-то большему и что она потеряет девственность до свадьбы. И он мог быть прав. Если бы они продолжили целоваться, если бы руки Дэра проскользнули под ее одежду, если бы он начал шептать ей на ухо…

Рут вернулась с завтраком.

– Ну же, миледи. Нора вставать.

Она несла поднос, положив его на какой-то тюк черной материи. Служанка поставила поднос и протянула госпоже пакет:

– Только что доставили, миледи. Должно быть, вы это забыли.

Черная ткань оказалась в упаковке с белыми китайскими иероглифами. Ткань, которую Мара приобрела у мистера Ли, была упакована точно так же.

– Это доставили в воскресенье?

Рут презрительно сжала губы:

– Не думаю, что эти язычники соблюдают воскресенья, миледи.

Мара отложила сверток в сторону.

– В любом случае это не мое. Должно быть, это леди Остри. Отдай его, пожалуйста, ее служанке.

Мара занялась завтраком. Ее не оставляли мысли о Дэре. Она полночи провела в попытках изобрести чудодейственное лекарство. Теперь же ее занимала более насущная проблема. Как он будет вести себя с ней после того, что произошло ночью?

Он мог опять спрятаться от нее, это было бы невыносимо. Но когда она спустилась, чтобы идти в церковь, он ждал ее вместе с Саймоном и Дженси. На мгновение их глаза встретились, и сердце у Мары замерло. Но Дэр поприветствовал ее как обычно, без лишних эмоций. Да ведь прошедшая ночь не была сном. Как ему удается сдерживать свои чувства?!

Дженси подошла к подруге и спросила:

– Ты хотела сохранить этот шелк в секрете, Мара? Я могу пока оставить его у себя.