Джо Беверли - Искра соблазна

Не бокс. Бокс вызывал у него отвращение, особенно если дрались до крови. Фехтование же было слишком утонченным и изысканным. Древнее же искусство квотерстафа было достаточно приземленным и изматывающим, к тому же требовало огромной концентрации.

Дэр сосредоточился на палках, пока его не отвлекло какое-то движение.

Фенг Руюан.

Палка Солтера со всей силы ударила Дэра по бедру, и он моргнул, прежде чем повернуться и поклониться, сложив руки ладонями друг к другу. Что его наставник делал здесь, проскользнув в комнату так беззвучно? Его время приходило ночью.

Руюана нашел Николас Делейни, человек, который лучше остальных понимал Дэра. Иногда Дэру казалось, что во время путешествий Николасу тоже довелось попробовать опиум и потом спасаться бегством из его сладких объятий.

Высокий и тихий Руюан привез с собой много умений, например массаж, успокаивавший измученное тело, и травы, избавляющие от самых худших симптомов. Кроме того, он привез искусство физических упражнений, которое спасало Дэра бессонными ночами, целую философию по борьбе с недугом. Он не одобрял квотерстаф, но и не запрещал его.

– Ты пропустил время. – Руюан, как всегда, говорил тихо, речь его была ясной, хотя и с акцентом.

Эти слова прозвучали как музыка для ушей Дэра. Он пропустил время приема дневной дозы, а его распорядок дня настаивал на том, что он должен ее принимать, и не менее категорично запрещал принимать ее раньше времени.

– Возможно, я могу обойтись без нее, – сказал Дэр и сам испугался собственных слов.

– Так не пойдет.

– Почему? Может быть, это и есть тот самый момент? Время отказаться от чудовища и выжить? Почему не сейчас? Не сегодня?

– Импульсивный отказ не меньше говорит о слабости, чем импульсивное подчинение своим желаниям.

Он вновь поклонился и ушел, его мягкая бесшумная походка маскировала потрясающую физическую силу.

– Что это значит? – недоумевал Дэр, нервно крутя в руках палку. – Почему я должен следовать по этому пути? Моя цель – освободиться от опиума, но когда я говорю, что хочу это сделать, он заявляет, что рано. Какой смысл во всем этом? Почему нельзя? Если я хочу! Я лорд! Я могу делать все, что хочу…

Рука Солтера остановила его. Черт, он начал лепетать как ребенок! Еще немного, и он бы начал проговаривать каждую дурацкую мысль, приходившую в его измученную голову.

– Пойдемте, вы поедите, сэр. – Солтер забралу него палку и отвел его обратно в спальню, где уже были приготовлены холодная ветчина, хлеб и фрукты.

Дэр не хотел есть.

Но это тоже было частью порядка, тех правил, которые установил Руюан и которые должны были привести его к цели. Он должен принимать дозу опиума ровно в назначенное время. Перед этим необходимо как следует поесть, чтобы притупить эффект и замедлить всасывание.

Он впихнул в себя содержимое тарелки, а затем всмотрелся в бокал темной жидкости, который Солтер поставил перед ним. Он попробовал, убедить себя в том, что пьет это, потому что таково правило. Но если бы Солтер попробовал отнять у него бокал, то он мог бы и убить его.

Черт! У него тряслись руки.

Ядовитое наследие Терезы Беллер, царствие ей небесное… То, что он ненавидел больше всего на свете, но без чего, не мог жить. Он осушил бокал. На какое-то время мир станет спокойным, без борьбы, без боли, без каких бы то ни было страданий. И с этой иллюзией будет трудно расстаться.

На следующий день Мара проснулась очень рано и думала только о том, что скоро увидит Дэра. Кто бы мог подумать, что посещения выставки моделей из пробки можно ожидать с таким волнением?

Чтобы не считать минуты до появления Дэра, она взялась писать письмо подруге, но послание выходило неискренним, потому что она не могла ничего написать о нем. По крайней мере, пока. Она вышла из того возраста, когда признаются в импульсивных увлечениях.

Импульсивных?

Мара уставилась в пространство. Скорее, ей казалось, что ее чувство было предопределено, даже отсутствие интереса к прочим поклонникам, вероятно, объяснялось тем, что она уже принадлежала Дэру. Она могла без труда вообразить себе их свадьбу в церкви Монктон-Сент-Брайд.

Мара вернулась к письму, описала скучные политические ужины и поездку в парке «со старым другом Саймона».

Пришла Рут с водой для умывания.

– Нынче вновь чудесный день, миледи. Что вы наденете?

– Я сегодня опять пойду с лордом Дариусом. Мы собираемся посетить выставку пробки. – Она мысленно перебрала свои платья для прогулок и решила пожертвовать удобством ради красоты. – Я надену зеленое с оборками и бронзовой мантильей.

Рут сжала губы, она предпочла бы отправить Мару на улицу в одеянии монахини, но не осмелилась выразить свой протест открыто.

Одевшись, Мара зашла к Элле и поиграла с маленькой Эми, впервые задумавшись о своих собственных детях. Детях Дэра. Когда слуга доложил, что лорд Дебнем ожидает ее внизу, она поспешила надеть перчатки, мантилью и шляпку, но спустилась в холл медленно, с чувством собственного достоинства.

Увидев его, Мара еле сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Когда она приняла предложенную руку, это простое движение взволновало ее как поцелуй. Она смогла вежливо поприветствовать его, но затем начала болтать без остановки:

– Надеюсь, будет интересно, хотя на многое я не рассчитываю. В конце концов, это всего лишь пробка…

– Мне доводилось видеть занятные модели из бумаги, гипса и даже кости, – сказал он.

– Помню, как-то наша гувернантка предложила нам сделать египетскую сценку с пирамидами из папье-маше и песка. Мы потом еще долго вытрясали песок из одежды и выметали из ковров.

– Могу себе представить! Вы занимались все вместе?

– Обычно да. Хотя Бенджи в конце концов пошел в школу. – Маре хотелось перерезать себе горло. Он умрет от скуки, если она будет продолжать в том же духе. – А когда ты пошел в школу? – спросила она.

– У меня были гувернеры, а в тринадцать лет я отправился в Харроу.

– Тебе не жаль было уезжать из дома?

– Вовсе нет. Даже наоборот, я был рад сменить обстановку.

Она уговорила его рассказать несколько историй о повесах, в том числе о Саймоне, которые ее брат скрывал от нее. Незаметно за разговорами они прибыли на выставку на Гросвенор-стрит.

Здание было похоже на любой другой дом на улице, но когда Дэр заплатил за вход, их провели в большую светлую комнату. На столах у стен были расставлены миниатюры, изображавшие древние монументы, а в центре комнаты был установлен удивительный экспонат – гвоздь программы.

– О Боже! – воскликнула Мара, подойдя ближе к скалистому камню, на вершине которого находились развалины храма. С вершины холма стекала вода, собираясь в небольшое озеро у его основания. – Неудивительно, что они так знамениты. Если бы не размер, я бы могла решить, что они настоящие.

– Искусно выполнено, – согласился Дэр.

– Неужели это и вправду все из пробки? – Маре хотелось прикоснуться к модели, чтобы удостовериться. Она оглянулась по сторонам, в комнате были только шесть других посетителей, но смотритель уже спешил к ним.

– Так и есть, мадам, – ответил он. – Месье Дюбург совершенно случайно обнаружил, что пробка является идеальным материалом, как по текстуре, так и по цвету, для выполнения миниатюр старинных построек.

Он продолжал о чем-то рассказывать, но Мара просто смотрела, наслаждаясь тем впечатлением, что производила на нее композиция. Наступила тишина, и она увидела, как Дэр дает служителю монетку, а тот уже спешит к следующей паре посетителей.

– Знаешь, у меня какое-то странное чувство, что из игрушечного храма вот-вот выйдут люди, – сказала она.

– Возможно, люди не выходят только потому, что это руины? Руины должны быть покинутыми, – улыбнулся Дэр.

Она взглянула на него:

– Ты когда-нибудь видел настоящие руины? Я хочу сказать – в Греции?

– Нет, но когда-нибудь я обязательно туда съезжу.

Он собирается путешествовать? Она не могла представить себе, чтобы она разделила с ним такой образ жизни. Сент-Брайды из Брайдсуэлла никогда не уезжали далеко от дома. Такова уж их природа.

– Куда еще ты хотел бы поехать? – спросила она разочарованно.

– Теперь вся Европа открыта перед путешественниками. Разве ты сама не хотела бы отправиться куда-нибудь?

– Ну, возможно, короткие поездки я бы осилила, – сказала она, добавляя про себя: «И то только с тобой».

– Вы всегда была домоседами, Сент-Брайды из Брайдсуэлла, – усмехнулся: Дэр. – Но честно говоря, меня теперь тоже мало прельщают далекие страны…

– Ты когда-то был полон энтузиазма, Дэр.

Он взглянул на миниатюру.

– А храм когда-то был полон прихожан. Пойдем посмотрим на могилу Вергилия.

– Никаких могил, – твердо сказала Мара. – Если верить моему путеводителю, тут должна быть модель Везувия, который действительно извергается. Я хотела бы взглянуть на это.

Дэр покачал головой, но подозвал служителя.

– Да, сэр, мадам. Эта миниатюра находится в той стороне зала, в отгороженном углу, поскольку она должна быть в темноте. Но вулкан извергается только в определенное время.

– Очень удобно, – прокомментировал Дэр. – Как было бы здорово, если бы люди вели себя так же.

Его глаза сверкнули, и Маре показалась, что она сама вот-вот взорвется. Поэтому она изобразила яркий энтузиазм:

– Я так хочу посмотреть, как он будет извергаться, Дэр!

– Честно говоря, мне тоже хотелось бы это увидеть. Но естественная темнота кажется мне более подходящей, чем занавески. Давай я привезу тебя сюда сегодня вечером?

– Да! Нет… Как жаль, я не могу! Мы идем в театр. Наконец-то. «Ковент-Гарден». Какая-то новая пьеса под названием «Выбор леди». Но мы обязательно должны сюда вернуться. Обещаешь? И не езди сюда без меня.

– Обещаю. Я почти все время совершенно свободен, так что ты можешь назначить день.