Рива помолчала немного, то ли припоминая что-то, то ли давая Искре возможность обдумать услышанное. Потом, грустно улыбнувшись, она развела руками:

- Так что… то, что наша семья сейчас мирно и дружно существует и преумножается, целиком моя заслуга.

- А сейчас он не…

- Только сочувствует, так сказать, и консультирует, - поспешно перебила Рива, - хотя… если сейчас он что-нибудь снова надумает, я уже не буду воспринимать это так болезненно. Я перегорела в этом плане. Я действительно люблю его, но я смирилась с тем, что он – не только мой. Где-то там, мысленно, он иногда касается кого-то другого…

- Ты ты как будто говоришь об этом не как об измене.

- А я действительно не считаю это изменой. Би – приставка, означающая двойственность, разделенность сексуально сущности надвое. Та его половина, что принадлежит мне – она мне верна. А вторая… что ж, я предпочитаю считать это его единственным недостатком. А иногда, когда встречаю среди его знакомых таких красавчиков, как Кир или Август, то даже подумываю, а не достоинство ли это вообще.

Они обе рассмеялись.

- Я себе совсем иначе всё представляла, - призналась Искра.

- А, как правило, всё действительно иначе. Кир с Августом тоже редкий случай. Би-пары одного пола встречаются редко. Как правило, бисексуалы женятся или выходят замуж, заводят детей… и либо ходят на сторону по-тихому, либо уговаривают свои половины пускать в супружескую постель третьего…. по выходным, например.

- А он не предлагал тебе такое?

- Нет. Наверное, не хочет меня ни с кем делить. Мужчинам это свойственно.

- А ты сама что бы хотела?

- Честно говоря, я хотела бы чтобы мой муж не хотел никого на свете, кроме меня. Но… видимо, это моя карма.

Они замолчали, прихлебывая кофе и думая каждая о своем.

- Слушай, а не скажешь, в чем причина? Почему вы не с Киром? – вдруг спросила Ревекка.

Искра вздохнула. Как можно ей рассказать такое в двух словах? Да и нужно ли вообще?

- Короче говоря… я поняла, что не могу позволить себе такие отношения,- сказала она полуправду, - у меня ребенок, я уже побывала замужем, и… мне нужна просто спокойная, размеренная жизнь, без переклинов и всего прочего.

- Тебе нужна? Или ты считаешь что это нужно твоей дочери? - прищурившись, просила Рива.

- Ну… я считаю, что Клара не должна расти в атмосфере…

- Эй, - перебила ее Рива, - послушай, пожалуйста, меня, многодетную мать: почти все родители, особенно мамы, склонны жертвовать собой ради детей. Мы не покупаем себе что-то необходимое, чтобы порадовать ребенка чем-то новеньким. Мы не выходим замуж во второй раз. Мы не ходим больше в ночные клубы, пока нашим детям не стукнет лет по десять. А что за это нам скажут потом наши дети? Думаешь, они скажут спасибо? Да хрен там. Дети вообще очень неблагодарны, а если ты еще и будешь все время собой жертвовать, то они и вовсе будут принимать это как должное. Не знаю, чем ты еще задумала пожертвовать ради дочки – мечтой, там, планами, здоровьем… но подумай хорошенько, прежде чем это делать. Пока она еще мала, и ты можешь успеть выбрать тот жизненный путь, к которому она привыкнет. А вот потом, когда ты, уставшая и издерганная, сорвешься и совершишь что-то непривычное для нее – то это будет ей тяжело понять… и не исключена даже душевная травма.

Искра провела рукой по лбу. Если она будет так часто морщиться, то уже через пару лет превратится в старушку. Причем, с колоссальным жизненным опытом.

- Все очень сложно, Рива, - сказала она устало.

- А разве у кого-то в жизни все бывает просто? – пожала та плечами.

Они поболтали о еще каких-то отстраненных мелочах. Рива заставила Искру буквально поклясться, что она приедет с дочерью к ним гости. А Искра пообещала ей коробку подарочного печенья в исполнении Клары. Проплаченное на площадке время истекло, и им пора было расставаться.

- А вообще, мне жаль, что вы с Киром разошлись, - на прощание сказала Ревекка, - вы шикарно смотрелись. Хотя когда ты обняла в больнице Августа, я тоже самое подумала и про вас с ним.

Искра кивнула и, сжав в ладони руку дочери, пошла к выходу.


***


Очень много пищи для размышления подала ей эта случайная встреча, настолько много, что ею можно было подавиться.

Искра то торопясь вдогонку за дочерью, то останавливаясь и дожидаясь ее, постепенно шагала к дому по узкой полосе асфальта, очищенного от снега. Она думала о том, что по сравнению с маленькой стойкой Ревеккой, она просто лузерша и трусиха. Она сбежала от мужа, даже не пытаясь сохранить брак. Она вообще не думала о дочери, думала только о себе, о своем задетом самолюбии. Конечно, на самом деле, спасти брак в ее случае было невозможно, вернее, не нужно. Тут Ревекка права, насчет жертвенности – иногда она может быть лишней. Но ведь, по сути, в том, что ее брак не удался, на 70% ее вина. Это она выбрала не того человека, и она решила завести от него ребенка. А он только содействовал ей. Несмотря на то что Макс был крепче ее, и он был добытчиком, ведущей в их паре была Искра, принимавшая все главные решения в семье. А он был просто ведомым. Она не была сильнее физически, но, что касалось силы воли и ума, здесь она выигрывала. И он очень быстро это понял, прижился к этому, но озлобился. Потому он и сел к ней на шею, потому и шантажировал ее. Будь она тихой и слабой, возможно, они бы жили душа в душу. Он был бы хорошим мужем, потому что ощущал бы ответственность, потому что… кто, кроме него? Но нет, она хотела от него чего-то большего, чем он мог дать: понимания, заботы, романтики… Да откуда ему было ее взять, этому простому парню, если он ее никогда не видел?

Вот почему-то от Августа ей никогда не хотелось ничего подобного, она понимала, что этот человек явно не способен на подобные чувства, что он сделан совсем из другого теста. Возможно, потому что в этот момент рядом был Кир, который давал ей все это? И в то же время благодаря Августу она познала нечто, чего не мог дать ей Кир – с ним, конечно, тоже можно было интересно поговорить, поспорить, помолчать рядом, но в этом не было такой пронзительной глубины. Зато было дружеское взаимопонимание.

А страсть… она тоже была разная, но взаимодополняющая: та, которую она испытывала с Августом, была более холодная, более возвышенная, нежели с Киром – тут было больше земного и больше животного. Именно поэтому ей чего-то не хватало после ночи с Киром. И по той же причине она не отдалась Августу. Она поняла, что познав их обоих, она никогда не сможет довольствоваться только кем-то одним.

И в этом все они трое солидарны.

Рива сказала, что ее муж не согласен делить ее ни с кем. Смогут ли Кир и Август делить ее друг с другом на самом деле? Не на одну байкальскую ночь, а гораздо дольше? Она не узнает ответа, если не попробует.

А еще, перед ней все-таки стоял огромный, колоссальный, самый важный вопрос – как быть с Кларой. Должна ли Искра жертвовать ради дочери в этом случае? Интересно, что бы сказала Рива, если бы она рассказала ей всю правду целиком? И вдруг, переходя с одной темы на другую, Искра замедлила шаг, пораженная новой идеей: вот она думает о будущем Клары. Она мучается вопросом, как будет учить ее устраивать личную жизнь, если сама пойдет по неверному, порочному пути... А спросит ли ее вообще Клара, когда придет время? Она-то сама не советовалась с мамой по этим вопросам, набивала себе шишки сама. Потому что видела, что мать никогда так и не была счастлива – откуда ей было взять мудрые советы для дочери? И всё может повториться: придет ли её собственная дочь за советом к матери, пусть и умудренной опытом, но одинокой? Вряд ли...

Клара свернула с дорожки и принялась карабкаться на огромную гору снега, собранного, должно быть, дворниками. Это было не простое дело: снег подтаял и был скользкий, валенки, купленные на вырост, то и дело норовили слететь с ног. Ее щеки раскраснелись, шапка съехала на затылок, варежки промокли. Но она все равно, упорно пыхтя и отталкивая руки подоспевшей на помощь Искры, муравьиными шажочками взбиралась на вершину. У Клары были свои грандиозные цели, и её мама в этом абсолютно не разбиралась. Ей следовало просто отойти в сторону, с тревогой наблюдать и не вмешиваться.


Глава 44


- Повторить? – спросил бармен.

Август лениво поднял на него взгляд. Смазливый, опрятный, любезный мальчик. Скорее всего, гей.

- Воды налей, - велел он, отталкивая от себя пустой стакан. На самом деле, он был бы не против заказать еще бокал, но был за рулем. Хотя… ну что ему мешает? Кир сегодня снова ночует в офисе. Можно расслабиться и не тревожиться, что лже-брат заметит его слабость. Можно и напиться, вызвать такси. Хотя нет. Кто-то в их семье должен держаться и не раскисать.

Пока мальчик исполнял заказ, Август посмотрел на часы: три часа дня, середина воскресенья. Что ему, спрашивается, делать оставшийся день? Тоже поехать на работу и притвориться, что завален делами?

Мальчик-официант любовно протирал бутылки на полке. Август невольно залюбовался, как хорошо все было устроено в этом баре: расстояние между бутылками было выверено до сантиметра. Все классифицировано: коньяки – отдельно, вина – отдельно, экзотические напитки занимали самую верхнюю полку, прямо под светящейся надписью «Moon», и были выстроены в ряд по росту до середины, а потом снова шли по уменьшению, образую эдакую «горку» с огромным сосудом абсента посередине. Август усмехнулся.

Он очень любил все раскладывать по полочкам: книги, шампуни, мысли. Всему свое место, всему свое время. Так гораздо проще жить, не путаясь и не смешивая одно с другим. Работа – это работа, дом – это дом, постель -...

Но в последнее время он понял, что в его жизни возникли некоторые люди и вещи, которые он не мог легко классифицировать. Но черт с ними, с людьми: для них всегда можно придумать новую категорию, и дело с концом. Искру, например, он мысленно окрестил «моя маленькая дрянь» и отвел для нее в своей душе отдельную нишу. Моя маленькая дрянь. Это не просто была насмешка, во всех трех словах был смысл.