Август был убежден, что сегодня он овладеет ею, привезет ее в этот дом и какое-то время будет наслаждаться ее обществом. Заметно, что она начитанна - им будет, о чем говорить. У нее нет никаких пошлых прикладных хобби – это хорошо: всякие вышивания, декупажи и тому подобное его всегда раздражали. Они бы вместе путешествовали и работали, занимались бы сексом где угодно и как угодно – он давно уже усмотрел в ней большие склонности к этому. А в глубине души он разочаровывался бы в ней все больше, убеждаясь, что она та самая корыстная дрянь, способная на предательство, какой он ее и представлял. Конечно, это не она украла резюме, Кир прав, она бы так не подставилась, но это не важно. Важно было бы лишь то, как она поступила с дорогим Августу человеком. И однажды, когда она была бы уже стопроцентно убеждена, что Август принадлежит ей, он бы ее бросил и вернулся бы к Киру. Это все наконец-то имело бы логическое завершение: просто, на их с Киром пути встретилась женщина, которая сначала побыла с одним, потом с другим, а затем исчезла из жизни. Такое у них уже случалось. Примерно такое. Это нормально.

Август встал и, не глядя, потянулся за халатом. Всякий раз, когда он смотрел в тот угол, где сушились полотенца, у него портилось настроение: на крючках в виде серебряных дельфинов висело два одинаковых черных махровых халата: различались они только по ручной вензельной вышивке на карманах: когда Август покупал их в бутике на Манхеттене, то заказал вышить на них инициалы – свои и Кира – он терпеть не мог, когда они путали одежду. И вот, Кир съехал, оставив свой халат на крючке: то ли беспечно его забыл, то ли подсознательно рассчитывал еще им воспользоваться. И это жутко бесило Августа – он так и не мог относиться спокойно к тому, что касалось Кира.

Он подошел к раковине, облокотился руками о ее стеклянную поверхность и посмотрел на свое отражение в зеркале. На обнаженную, усыпанную каплями, кожу груди дохнул приятный теплый ветерок – это работал подогрев на зеркале, защищающий дорогое стекло от пара. Август провел рукой по подбородку, выискивая несуществующие изъяны на коже, потом потрогал свои волосы. Он любил рассматривать себя: не любоваться, а именно придирчиво досматривать на предмет того, что требует корректировки. Кир часто передразнивал его, вертясь перед зеркалом, трагически ахая и корча рожи.

Но почему она выбрала Кира? Почему, даже расставшись с ним – она все равно осталась ему верна? Что такого ее сдерживало? Неужели, просто порядочность, неужели она действительно его любит? Или она раскусила план Августа и поняла, что выиграет гораздо больше, если откажет ему сейчас? То ли расчетливая стерва, то ли простушка с принципами?

Он вздохнул и потянулся за бритвой. Искра действительно выиграла: теперь, оттолкнув его, она раздразнила его настолько, что он едва сдерживался, чтобы не пойти к ней в кабинет, пинками разгоняя всех, кто окажется на пути, и расстегивая на ходу одежду. Он не понимал ее и потому думал о ней все больше. Это уже смахивало на паранойю...

Резкий звонок в дверь раздался, едва он выдавил на ладонь пену для бритья. Чертыхнувшись, Август ополоснул руки и пошел открывать: колоссальный минус того, что живешь один – все приходится делать самому.

За витражным стеклом двери он угадал знакомый силуэт в лыжной куртке и только ворчливо выругался сквозь зубы: у Кира остался ключ, так какого черта он вежливо звонит и ждет, когда ему откроют?

- Ты опять посеял ключи? – вместо приветствия спросил он и посторонился, впуская нежданного гостя присыпанного манкой свежего снега. Поежившись от холода, пахнУвшего с улицы, он поспешно закрыл за Киром все замки – неосознанно, по привычке, но это не ускользнуло от внимания вошедшего.

- Ты думаешь, я останусь? – спросил он, стягивая ботинки.

- Десять вечера и от тебя несет как от пивной бочки. Конечно, ты останешься, - сказал Август и ушел в гостиную. У него вдруг возникла идея зажечь камин – давненько он этого не делал. Он опустился на одно колено, отодвинул каминный экран, открыл стеклянную дверцу и пошерудил кочергой внутри.

- И так ведь тепло, - услышал он голос Кира за спиной.

- Это мой дом, так что делаю что хочу, - бросил он равнодушно и задумался над вопросом, где же спички. И быстро вспомнил: остались на крыше офиса, рядом с пепельницей. От этого воспоминания и от того, каким несчастным выглядел Кир, примостившись на табурете у бара, Август тихо заскрипел зубами. Все-таки чувство совести было ему знакомо.

- Ну как, поговорил с ней? – словно прочитав его мысли, спросил Кир и перегнулся через стойку в поисках напитков.

- Я ... был с ней. Наедине.

Кир выпрямился с зажатой в руке бутылкой водки.

- О, - сказал он, явно уже все для себя вообразив. - Ну и как?

- Это могло бы быть... неплохо.

Кажется, Кир выдохнул.

- А что так? В чем облом? – как можно равнодушнее спросил он, пытаясь отвинтить крышку.

- Она не захотела.

- Ну, мне жаль, что твой план сорвался, - крышка не поддалась, и Кир принялся скручивать ее зубами. Август поморщился от этого зрелища, быстро подошел и забрал у него бутылку.

- Может, поговорим? – спросил он, перейдя на кухонную зону и сунув бутылку под струю горячей воды.

- А может, лучше выпьем?

- А в тебя еще влезет? – ухмыльнулся Август и поставил перед Киром открытую водку. Тот нетерпеливо покрутил указательным пальцем в воздухе и указал на висящие над стойкой стаканы. Август подчинился, достал и наполнил один.

- А себе?

Он скривился.

- Я буду виски.

- Как хочешь.

Минут десять спустя они совместными усилиями развели огонь в камине и подсели к нему.

- Я был идиотом, - сказал Кир, глядя на пламя.

- Это не новость, - от огня в очаге Августу стало жарковато. Он распустил пояс халата, обнажив безволосую грудь, и, облокотившись спиной о стоящее рядом кресло, вытянул вперед одну ногу, вторую он согнул в колене и, осторожно поставил на колено свой стакан, пару раз шевельнув его для проверки. Кир отвлекся от камина и искоса посмотрел на него.

- Соблазняешь? – спросил он с легкой улыбкой.

Август неопределенно пожал плечами.

- Понимай, как знаешь.

- Зря я ушел, - помолчав, произнес Кир. Это признание далось ему явно нелегко,- у нас все было так... привычно.

- Можешь вернуться. Твоя спальня пока не занята, - сухо сказал Август, снял с колена стакан и сделал глоток.

- Думаю, я так и поступлю.

- Только не передумай потом.

Они замолчали, наблюдая, как языки пламени лижут стекло заслонки, и, слушая, как потрескивают поленья. Вдруг Кир хрипло рассмеялся.

- Что? – раздраженно спросил Август. Ему казалось, что они вот-вот смогут серьезно обсудить хоть что-то.

- Мы с тобой... как старые супруги. Я – блудный муж, а ты – ворчливая жена. И сколько бы мы ни ругались и ни расходились, все равно я всегда возвращаюсь домой...

Август с неудовольствием скривил губы.

- Роль жены периодически перепадала и тебе тоже, - сказал он негромко.

Кир перестал смеяться и посмотрел на него пристально.

- Я не знаю, как мы теперь будем, - признался он, - вряд ли все будет по-прежнему. Я не думаю, что смогу ее забыть.

- Я тоже не уверен.

- Можно вопрос? – Кир опустошил стакан и, морщась, поставил его на каминную подножку.

- Про Искру? Нельзя! – ответил Август, зная, что вопрос все равно последует.

- Ты испытываешь к ней хотя бы что-то, кроме похоти? Хотя бы... немного?

Август не спешил ответить. Он смотрел на этого человека, с которым прожил столько лет, но они так и не поняли друг друга до конца, не рассмотрели, не изучили. Этот паренек с остриженными, еще влажными от растаявшего снега волосами, в несвежей рубашке, с грустным взглядом, сгорбленный, разочарованный, обиженный на весь мир. Он пришел сюда, к себе домой, не потому что ему больше некуда было идти, и не потому что ему больше не с кем было скоротать вечер. Он пришел сюда, к единственному человеку, который знал о нем хоть что-то, понимал его хоть как-то. И Август не слишком сильно от него отличался. По сути, в этом мире у него больше не было никого, с кем он мог бы об этом поговорить. Может, именно поэтому, когда возникла в их жизни Искра – они оба потянулись к ней, к чему-то новому в их странной, но устоявшейся жизни. Им обоим было нужно новое движение, свежий взгляд на вещи...

- Я не знаю, - сказал он тихо, - я не уверен, что умею испытывать что-то вообще. За исключением привязанности.

- Как ко мне.

- Ну да.

- А ведь я ушел от нее, чтобы она была с тобой.

- Что?

- Я ей это сказал.

- Кир, ты идиот? Ты спросил меня, нужно ли мне это вообще? На фига мне эта твоя жертва?

- Вот я и сам не знаю. На меня что-то нашло. Вспомнил как вы... шикарно смотрелись на Байкале. Да и после, я уверен, вы бы это продолжили, если бы не я.

Август закатил глаза к потолку и, всплеснув руками, поднялся.

- Заканчивай со спиртным, - бросил он, направляясь к лестнице. - Я – спать. Ты же еще помнишь, где в твоей комнате постельное белье и прочее?

- Ага, - отстраненно отозвался Кир.

- Тогда спокойной ночи. Дверцу не открывай, огонь не трожь. Он потухнет сам. Со временем...


- Вот, - сипло произнесла Искра, кладя перед Августом на стол лист бумаги. Тот, не меняя своей равнодушной маски, взглянул на него только мельком: он ожидал от нее чего-то в этом роде. Покачнувшись в кресле, он повернулся к Киру: тот, сложив руки на груди, стоял у двери, будто собирался задержать Искру, если та вздумает сбежать. Но на нее он не смотрел, как и она избегала поворачиваться в его сторону. Августа распирало любопытство, что же такого случилось между ними, если даже на него после вчерашнего она смотреть решается, а на Кира – нет.