- Славное местечко, - сказала она, кивнув на скамью.

- Да. Приходится подниматься сюда, если не удается побыть наедине в кабинете.

- Наедине с… Киром?

- С самим собой.

Она вспыхнула. Это уже походило на дурную привычку: заговаривать с каждым из них о втором в самый неподходящий момент.

- А для чего позвал меня?

- По двум причинам. Первая – здесь, - он протянул ей знакомый толстый конверт из коричневой бумаги.

Искра заглянула внутрь. Это были те самые фотографии Кира. Раньше ей казалось, что они были намного больше и ярче. Но это были всего лишь прямоугольники 6на9 с картинками самого скверного качества. Сейчас они показались ей вполне безобидными, словно нарисованными на полях углем иллюстрациями к какому-нибудь дешевому рассказу.

- Я отправил к твоему бывшему человека, который полюбовно с ним все обсудил, пригрозил слегка и забрал фотографии, документы и так далее. У него также имелась флэшка с копиями. Предусмотрительный гад.

- А где же флэшка? – спросила Искра, заглядывая снова в конверт.

- Я ее уничтожил. Надеюсь, ты не против.

Она кивнула. Август вполне имел право это сделать, даже должен был. Она спрятала конверт в карман пальто, не особо представляя, что будет делать с ним. Однако она испытывала благодарность за то, что Август позаботился об этой неприятности.

- Спасибо. Мне, правда, неловко, что вы оказались так глубоко погружены в мою личную жизнь.

- Вообще-то у меня тут был свой интерес. Мне тоже было совсем не выгодно, что у кого-то лежит компромат на… одного из моих менеджеров.

- Ах, ну, конечно.

- К тому же я рассчитывал получить от него какую-нибудь информацию об источнике фотографий.

- И что?

- Их подкинули ему под дверь, вот и всё, что удалось узнать.

- Жаль.

- И мне.

Август сделал очередную затяжку. Искра никогда не питала симпатии к курящим людям, но Август с сигаретой выглядел завораживающе. Эдакий злобный падший ангел: весь в черном, с рассыпанными по лицу светлыми волосами. Его рука в кожаной перчатке подносила сигарету, губы раскрывались как для поцелуя – жадно, торопливо и нежно, они смыкались вокруг фильтра и замирали на несколько секунд. Затем он вынимал сигарету и брезгливо, как это обычно делают девушки, относил ее подальше от себя. И выпускал дым Искре в лицо. Она могла бы отвернуться или сделать шаг назад, но его пристальный взгляд не давал ей шелохнуться. И она вдыхала дым вперемежку со знакомым запахом чистой воды и морозного воздуха.

- А что еще ты хотел от меня?

- А ты догадайся.

Наконец, смакуя ожидание, он неспешно сделал последнюю затяжку и быстрым движением швырнул сигарету в сторону, вниз, за край. Потом шагнул к ней. Он уже подходил к ней вот так, близко. Но всякий раз ускользал. Казалось, что и на этот раз он просто постоит так пару секунд, разглядывая ее на расстоянии протянутой ладони, ловя ее взгляд сквозь опущенные дрожащие ресницы, прислушиваясь к ее неровному дыханию… и отойдет, отвернется, заговорит о чем-то отстраненном.

Искра вдруг почувствовала, как он коснулся ее. Сквозь замороженную до бесчувствия кожу, сквозь слои одежды, сквозь толстое пальто – это смелое прикосновение, когда его рука легла ей на талию – обожгло ее. Она распахнула глаза, пораженно глядя в его лицо: спокойное, словно он стоял так с ней уже много раз и давно привык к этому. Его серебристо-серые глаза, в которые она так жаждала посмотреть, слегка слезились от холода и от этого казались еще больше. Его приоткрытые губы шевельнулись:

- Позволь...

Он не договорил. Только наклонился, медленно, кивком, давая ей последние секунды для спасительного бегства, которыми она не воспользовалась. И коснулся ее губ своими.

В том, каким нежным и галантным он был поначалу, по миллиметру углубляясь в поцелуй, было нечто противоречивое – совсем другое было в его взгляде, в его жестах, в том, как он разговаривал с ней всегда. Он был хозяином всего мира и ее в том числе. И теперь она понимала, почему он позвал ее на крышу - чтобы она могла хотя бы немного почувствовать ту высоту, на которой он находился, чтобы могла оказаться с ним рядом, и понять весь тот холод, которым он был окутан, весь тот вес, который лежал на его плечах.

Чтобы понять его.

Он целовался, не закрывая глаз. Искра почувствовала сквозь ресницы его взгляд, ответила на него, и пропала: в нем она давно была раздета, связана, беспомощна. Он мог вертеть ею как угодно, мог вытянуть из нее любые слова, любые признания. Всего лишь поцелуем.

Но ей было мало этого. Раз уж она оказалась тут, раз уж использовала этот единственный представленный ей шанс, то пусть уже случится то, чего она так хотела. Она не будет сравнивать его с Киром, нет, ей это не нужно. Она просто должна понять: не померещилось ли ей в ту их ночь поразительное счастье? Или ей это просто привиделось, приукрасилось, преумножилось в полынном дурмане?

Она позволит его рукам скользнуть ей под пальто, под блузку. Она просто уткнется лицом в его волосы, вдыхая запах сигарет. Не думая ни о чем, забыв такие слова, как «последствия» или «ответственность» или... всё, уже забыты. Его пальцы были не так осторожны, как его губы. Церемониться слишком долго, перебирая ее струны и подбирая сложную мелодию – ему не представится такой возможности, у него мало времени, пока ее разум затуманен. Он просто доберется до обнаженной кожи, и, согревая об нее пальцы, сдвинет кружевную преграду и коснется первой струны – та стоном вырвется из ее груди.

Внутри нее не было и намека на холод, который свирепствовал вокруг, пробираясь под одежду, теребя кожу. В глазах Августа плавилось, переливаясь, серебро – он тоже забыл про то, что еще недавно дорожил каждым сантиметром одежды. Он впустил Искру меж пол своего пальто, прижал ее к груди, и пальцы коснулись второй струны.

Ее голос был заглушен завывающим внутри куба ветром. Ее тело отвечало на каждое его прикосновение, и когда его палец погрузился в нее, его едва не обожгло жаркой влагой. Он слышал бешенный ритм ее пульса… там. Август видел, как разомкнулись ее губы, и теплый выдох скользнул у него на щеке. В ее глазах, искаженно, мутно, призрачно, он видел самого себя - с сумасшедшим и голодным взглядом. Но остановиться он уже не мог.

Он подхватил ее ногу, позволяя ей обвиться и прижаться к его бедру. Эти чудесные ретро-юбки со множеством клиньев – они словно шьются только для того, чтобы запустить туда руки - и никто ничего не заметит. Сколько раз, сидя в офисе рядом с ней, он мог скользнуть рукой по дымчатому капрону вверх, и наслаждаться тем, как она закрывает глаза в истоме? Он мог бы томиться от этих прикосновений, жаждать большего, и от того, что это запрещено – наслаждаться еще сильнее.

Но здесь и сейчас – можно все. Они оба дошли до той точки, когда становится наплевать на окружающий мир. Он мог бы любить ее прямо на столе в конференц-зале среди рабочего дня – его бы уже ничто не остановило. Кроме...

Они стояли на крыше восьмиэтажного здания. Он, прислонившись спиной к бетонному кубу. Она, заключенная в его объятия и в поцелуи – перед ним. Он позвал ее сюда именно для этого: чтобы, завладев ее душой и телом, наконец, ответить на свой главный вопрос:

Кто ты?

Кто ты, эта женщина с волосами цвета ночного неба, откуда ты пришла в мою жизнь, и, главное, зачем?

Что скрыто в твоей хорошенькой головке, что таится в твоем бешено бьющемся сердце?

Чье имя шепчут твои губы сейчас? И имя ли вообще? Любишь ли ты вообще кого-нибудь на этом свете или просто мастерски притворяешься, так что мне несколько месяцев не удается тебя разоблачить?

Какова твоя цель, Искра?

Холод и высота должны были помочь ему держать себя в узде, наблюдать и замечать каждую ее слабину. Он должен был нащупать ту самую нить, за которую, потянув, превратит ее в безвольную марионетку, поддающуюся ему, извивающуюся на его пальцах, готовую на все. И он вытянет из нее признание, если она виновна.

Или может это она сейчас управляет им, его руками, его дыханием? Он оторвался от нее на мгновение, чтобы сфокусировать взгляд, отрезвить мысли, вспомнить, кто он такой.

Взгляд Искры тоже изменился. Его собственное отражение в нем стало настоящим, таким, каким он и был сейчас: растрепанный, в пальто нараспашку, задыхающийся, с поднятым воротом и парой оторванных пуговиц, с треугольным отпечатком женской туфли на штанине. Где-то под ногами, безнадежно затоптанный, валялся его шарф, поодаль – ее телефон, с еще мерцающим экраном и текстом на нем. Красивая сказка – он мог сочинить сотни таких, и сочинял порой, чтобы добиться какой-нибудь впечатлительной особы. Только на этот раз сказку он не брал из воздуха. Он в ней жил. Нереальная, фантастическая история про двух мужчин и женщину, которая то ли хочет разрушить их мир, то ли просто в нем заблудилась. Бедная, испуганная и замерзшая. Он разрывался между двумя желаниями: согреть ее в своих объятиях или, схватив за горло и прижав к стене, потребовать ответа.

Он снова протянулся к ней, но она отвернула голову в сторону, избегая поцелуя. Руки ее сомкнули на груди пальто, дрожащие пальцы тщетно пытались найти петли для пуговиц. Губы мгновенно посинели.

- Не надо, - сказала она, глядя в пол, - я уже знаю, чем все закончится. Я совсем недавно это проходила.

Затем, развернулась на каблуках, она слепо побрела к лестнице.

Август не стал ее догонять. Все пошло не так, как он планировал. Все с самого начала было не так. И не стоило запутывать все еще больше. Ему нужно было остаться и подумать. Он так и не понял, обыграла ли она его или... тут не было никакой игры.


***


Первое, что сделала Искра, вернувшись в кабинет, это врубила обогреватель на полную мощность и принесла себе кофе. Мыслилось на удивление ясно. Она наконец-то поняла, что должна сделать.