– Тебе было со мной очень плохо?

– Временами, – призналась я. – Но я во многом виновата. Наверное, мы могли всё решить, поговорив спокойно и откровенно.

– Тогда почему ты молчала?

– Сейчас это сложно объяснить. Тогда мне казалось, что нельзя вести себя по-другому. Ты ведь тоже со мной не откровенничал. Я никогда не знала, что у тебя на душе. У нас были проблемы… Ты ругал меня, что я не читаю про религию, что веду себя, как будто нахожусь в России, что не наладила контакт с твоими родными. В то время я не думала, что это важно. Потом… я случайно узнала про Камиллу. Испугалась, задёргалась. А ты почти перестал появляться дома, игнорировал меня, не разрешил увезти Валида. Я очень боялась, что ты подашь на развод, и тогда я не увижу сына. Мне казалось, что лучше изобразить послушание, ничего не говорить и делать вид, что всё в порядке. Я совершенно тебя не понимала и очень боялась потерять ребенка.

– Но зачем ты отдала его этой женщине?

– Затем, чтобы увезти Валида в Россию! Чтобы ты не забрал его у меня и не отнял при разводе.

Саид вытер пот со лба.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь разводиться? И что заберу Валида?

– Никто не сказал. Но говорю же – я ни в чём не была уверена. Ты хоть представляешь, сколько тут таких случаев? Не забывай: я в чужой стране, слабо знаю ваш язык и совершенно не ориентируюсь в законах. В такой ситуации можно рассчитывать только на порядочность мужа… А если у него роман с другой женщиной? Я понятия не имела, что происходит в твоей голове, ты со мной даже не разговаривал. Я страшно боялась, вдруг ты подашь на развод и заберёшь ребенка.

– Я же тебе объяснил, что не хочу разводиться.

– Да, знаю. Но ты мог и передумать. Саид, я сама не могла терпеть то, как мы жили в последнее время. У меня не выдерживали нервы. Ты весь день проводил на работе, не видел нас с Валидом, да и не хотел видеть. Клал деньги на тумбочку, и на этом всё. Мне было плохо, я очень хотела наладить отношения, почувствовать, что ты меня ещё любишь. А тебя и так всё устраивало. Может, ты бы со мной и не развелся, но я сама не хотела сохранять такой брак.

– Ты хотела развестись?

– Не знаю. Я хотела быть уверенной, что мой сын останется со мной. И что мы сможем уехать из Египта.

– Проблема в Египте?

– И в нём тоже. Если честно, ничего хорошего я здесь не видела. Пока замужем – можно жить, можно терпеть. А одной мне здесь точно делать нечего. Египет не стал мне второй родиной. Я не смогла полюбить ни страну, ни людей. Уж прости. Вы хорошие, но…

– Странные? – подсказал Саид.

– Чужие. Просто чужие.

– А тебе не приходило в голову, что Валид и мой ребенок? Был мой ребенок… – добавил муж глухо.

– Приходило. Ты прав, я вела себя как эгоистка. Я считала несправедливым, что мы с тобой в неравных условиях. В Египте суд всегда примет твою сторону. Единственное, что могу сказать в своё оправдание – я бы не запрещала тебе видеться с Валидом.

– В России? – уточнил Саид.

– В России, – подтвердила я. – Может быть, когда-нибудь я бы не побоялась привезти ребёнка в Египет. Но для этого мне требовалось быть уверенной, что ты не преподнесешь никаких сюрпризов. Как раз уверенности мне очень не хватало.

– Я не идеален. Но я его отец! Был отцом…

– Саид, ты понятия не имел, с какого боку подойти к ребёнку, сколько раз он спит, что ест. Я не хочу с тобой ругаться. Знаю, у вас так принято: вся домашняя работа и все заботы о ребёнке лежат на женщине. Я с этим не согласна, но вас не перевоспитать. А в случае развода ребёнку лучше остаться с матерью.

– И ты считаешь, что была права? Что имела право увозить его без моего ведома?

– Нет. Прости. Я ошибалась. Мне следовало поговорить с тобой, всё выяснить и попробовать договориться. Но я боялась… и не думала, что всё так закончится, даже предположить не могла… Прости меня, пожалуйста. – Я снова разрыдалась.

Саид неподвижно сидел в кресле и смотрел в пол. Он не сделал попытки меня утешить.

– А как же твоё поведение в последние месяцы? Я видел, что ты изменилась. Ты приняла ислам, стала меньше ссориться со мной, подружилась с моими родными… Когда я уезжал в Каир, то мечтал, что у нас всё наладится… Я был в этом почти уверен…

– Прости. Знаю, что ты не ожидал такого поворота. Наверное, мы упустили последний шанс всё исправить, когда два дня назад ты снова отказался отпустить Валида в Россию.

– Ты бы уехала и не вернулась?

– Не знаю, – честно призналась я. – Если бы я увидела, что ты изменился и снова стал мне доверять… Сейчас уже нет смысла рассуждать о том, как всё могло сложиться. А моё поведение, – я вздохнула и решилась облегчить душу, признавшись во всём, – моё поведение было притворством. Я была готова пойти на любые меры, только чтобы ты мне поверил.

– А религия? – уточнил Саид.

– И религия тоже. Ты вправе меня презирать. Я действительно много читала и со многим согласна в исламе. Но первой причиной, почему я стала это делать, было желание помириться с тобой ради возможности увезти Валида в Россию.

– Не может быть. – Саид смотрел на меня, как на прокажённую.

– Ты ещё не всё знаешь, – я решила идти до конца. – Я уже пыталась вывезти Валида – два месяца назад, когда ты был в Индонезии. Меня не выпустили, потому что ты занёс ребенка в стоп-лист и он не смог покинуть Египет без твоего согласия. Вот тогда я окончательно поняла, что ты мне не веришь, и решила вырваться любой ценой.

Саид казался ошеломленным. Он молча встал и подошел к окну.

– Прости, – повторила я. – Не суди меня очень строго. Я уже наказана.

– Мы оба наказаны. Я тоже виноват. Не думал, что тебе так плохо. Наши женщины не очень страдают, если муж на работе. У них есть дети, родственники, домашние дела.

– Я – не ваша женщина, Саид. И у меня здесь никого. Сначала был муж, потом появился ребёнок, но ты стал чужим. Теперь и Валида нет. Я всё потеряла, и ничего уже не исправить. – Я закрыла лицо руками.

Саид пересел на диван. Сначала он взял мои руки в свои ладони и заглянул мне в глаза. Я заметила на его пальце обручальное кольцо, а на лице – слёзы. Никогда за три года совместной жизни я не видела мужа плачущим. Поколебавшись немного, он обнял меня за плечи.

– Спасибо тебе, Саид. Я думала, ты меня убьёшь.

– Я хотел. Очень хотел, особенно вчера ночью, когда ты позвонила. И потом, когда ехал в больницу, и когда мне сказали про Валида. А сейчас… какая разница? Я могу тебя убить, могу написать заявление в полицию, чтобы ты села в тюрьму. Но я не хочу. Ничто не может быть хуже, чем смерть нашего ребенка. Ты сделала много ошибок, Аня. И много грехов. Но не мне тебя судить. Мы оба наказаны.

– Мы оба наказаны, – эхом повторила я. – Ты прав, тюрьма меня уже не испугает.

– Один мой друг когда-то сказал, что ни одна женщина не уйдет от хорошего мужа и от хорошей жизни. Думаю, он прав. Ты мечтала не об этом, когда переехала ко мне из России. Ты часто бывала не права, но и я не сделал всё, что должен был сделать. Я понял это сегодня ночью, когда сидел в больнице. Меня не отпустили домой, сделали какой-то укол и заставили остаться там. Я сидел, вспоминал нашу жизнь: всё, что у нас было хорошего и плохого, нашего сына. – Муж отвернулся, но я заметила: по его щеке покатилась слеза. – Я не хочу мстить. Пусть Аллах тебя судит.

Этим же днём мы поехали в морг. В сгущающихся сумерках мы долго колесили по каким-то трущобам, в дороге хранили молчание. Морг оказался обшарпанным тёмным помещением на окраине города. Пока Саид объяснялся с санитаром, я крепко держала маму за руку и смотрела в пол. Несмотря на все попытки крепиться, мне стало плохо уже при виде каталки с телом, покрытым простыней.

– Почему она грязная? – закричала я.

– Что? – не понял Саид.

– Простыня! Ты не видишь, она грязная? Господи, неужели нельзя найти чистое белье?

– Аня, у тебя истерика. Успокойся. Валид умер, для него нет никакой разницы.

Я продолжала захлёбываться слезами, ощущая полную беспомощность. Происходящее казалось мне страшно несправедливым. Мой сын – русский, но он никогда не видел России. Он жил и умер в Египте, а теперь лежит в каком-то грязном морге под грязной простыней, и никто не понимает, почему это важно, а я не могу ничего объяснить.

Санитар обеспокоенно спросил что-то у Саида.

– Я в порядке. Покажите…

Первое, что бросилось мне в глаза – Валида переодели. На нём была светлая одежда, слишком холодная для зимы, но, по крайней мере, она выглядела новой и чистой. Мне показалось, что Валиду холодно, и захотелось укрыть сына одеялом, как я делала это сотни раз за его недолгую жизнь.

Глаза Валида были закрыты, лицо выглядело спокойным. Можно подумать, он просто заснул. Я осторожно дотронулась до его ладони – она оказалась ледяной. Меня затрясло. Саид что-то отрывисто крикнул, санитар тут же накинул простыню и укатил тело сына. Я кричала и пыталась вырваться из маминых рук.

Через несколько минут мы вышли на улицу. Саид с мамой поддерживали меня с обеих сторон.

– Не нужно было сюда приезжать, – хмуро сказал муж, заводя машину.

Следующим пунктом в нашем маршруте была больница. Елену перевели в обычную палату, в коридоре сидел мужчина с мальчиком – ровесником Валида. Моё сердце екнуло. На секунду я чего-то испугалась, но мужчина, внимательно посмотрев на нас, отвел глаза. Я постучалась в дверь.

– Войдите.

Елена лежала под капельницей. Она выглядела побледневшей и осунувшейся, на теле были видны следы аварии. Увидев меня, женщина встрепенулась. Несколько секунд мы неловко молчали.

– Как ты? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Нормально. Могло быть хуже. Тебе сказали?.. – Лена неловко осеклась.

– Да, – у меня задрожал подбородок, – сказали.

– Прости, – прошептала она. – Я представляю, что ты чувствуешь. Обещала тебе уберечь сына… и не смогла. Клянусь, я ничего не могла сделать.