– Пожалуйста, присаживайтесь. – Фрау Годес указывает на одно из кресел.

– Да, спасибо… – Кармен чувствует себя немного скованно.

О чем вообще они будут говорить? Она же не может сразу спросить старушку, как раньше дамы вели себя с мужчинами.

Направляясь к креслу, на одной из стен Кармен замечает старую черно-белую фотографию в серебряном багете и подходит к ней.

– Можно посмотреть?

Фрау Годес тоже подходит, вздыхая при этом:

– Да, остались только воспоминания. В моем возрасте человек живет одними воспоминаниями. Но вам, молодым, не понять этого.

– Моя мама тоже всегда говорит так, а ей только пятьдесят с хвостиком.

– Она так молода? Ах да, в ее возрасте я только вернулась из Юго-Западной Африки.

– Вы жили в Африке? – Кармен озадачена. – А что вы там делали?

Старушка смеется. Открытый, искренний смех.

– Я провела в Африке половину жизни!

– Правда? – Кармен удивлена и не пытается скрыть это. – Как миссионерка? Или?..

– Да, – улыбается Эльвира Годес, – в некотором смысле как миссионерка, но не по линии церкви. Правильнее будет, наверное, сказать – с целью распространения идеи любви к ближнему, существующей в любой религии.

– Как интересно! – Кармен все не может оторваться от фотографии. – Это ваши родители?

– Да… – Старушка тычет указательным пальцем на маленькое белое пятнышко, едва различимое на снимке: – А это я, в накрахмаленном белом платьице. Мне здесь, наверное, около двух лет. А вот мои братья и моя сестра. Это – тетушка. Все уже, конечно, умерли.

– А это? – Кармен указывает на фотографию, где запечатлен большой деревенский дом.

– Это дом моих родителей. Мои дед и бабка построили его еще в 1887 году в немецкой Юго-Западной Африке, моя мать вышла там замуж за немца, а я родилась в этом доме. Вы наверняка знаете, что эти земли в 1884 году стали немецкими колониями, а дед и бабушка были среди первых поселенцев. Колонизаторы, как их тогда называли. Довольно мерзкое словечко. Да и на деле это было несправедливо. Так вот, запросто, покупать людей и страну, где они жили. Позже, используя возможности моей профессии, я пыталась исправить эту несправедливость.

– А кто вы по профессии?

– Врач. Я добилась возможности учиться своему ремеслу в Германии, что в то время было почти невозможно для женщин.

– Как все это интересно!

Кармен по-прежнему с удивлением смотрит на старушку. Как много, оказывается, может скрываться за неприметным фасадом.

– Я принесла с собой вино. У вас есть настроение выпить по глоточку?

– С удовольствием. У меня тоже есть бутылочка. Я угощу вас.

– Это вы сделаете в следующий раз, – смеется Кармен и хочет уже отойти от развешанных на стене фотографий.

Но в этот момент ей попадается на глаза еще одна, маленькая, со всем пожелтевшая. Она просто засунута за засохшую розу, прикрепленную к стене. Мужчина, плохо различимый, стоит рядом с самолетом. Самолет совсем старый, еще с открытой кабиной пилота.

– Этот человек был другом вашей семьи?

– Это был очень хороший друг, чудесный человек!

– Что же с ним случилось?

– Ханнес погиб в авиакатастрофе вскоре после того, как была сделана эта фотография. Разбился на этом самом самолете. Это был его собственный самолет.

– Как жаль…

Кармен пристально всматривается в фото. Лицо мужчины очень плохо различимо. Молодое, вероятно, мужественное. В летном шлеме. На шее по моде того времени – белый шарф.

– Но ведь это было очень давно. Вы никогда не были замужем?

– Я хотела выйти замуж. Но судьба распорядилась иначе. Этому не суждено было случиться.

– Гм-м… Но за столько лет? У вас же были мужчины?

Эльвира подходит к буфету, берет серебряный штопор. Из серванта – два бокала.

– Ах, знаете ли, мужчины никогда не были для меня особой темой. Меня интересовали люди вообще. Без разницы, мужского пола человек или женского. И еще животные. Я оперировала также и животных, даже молодых коров, когда у них случалось ягодичное предлежание. Я вообще старалась делать все, что хоть как-то могло улучшить окружающий мир.

– Восхищаюсь вами! Я, как правило, делаю только то, что у меня хорошо получается.

– Но вы еще так молоды.

– Мне тридцать пять. Полагаю, что в ваши тридцать пять на вас лежала куда большая ответственность, и многие люди доверяли вам свое здоровье и жизнь.

– Сегодня все по-другому.

Эльвира разливает вино. Женщины чокаются и с любопытством смотрят друг на друга.

– Вы прожили очень интересную жизнь, фрау Годес.

– Да, я прожила очень интересную жизнь, милая Кармен. Я могу называть вас просто Кармен? Вы тоже можете обращаться ко мне по имени – Эльвира, так будет проще.

– Это здорово! Довольно странно: я живу в этом доме уже пять лет, а мы впервые с вами так общаемся. Это совсем не правильно.

– Такое нынче время, деточка!

– Знаете, время действительно странное. Чтобы женщина, испытав большую любовь один раз, не хотела больше иметь дела с мужчинами… Сегодня такое, наверное, невозможно.

– Именно так, как вы сказали, и раньше не было… И я не вела монашеский образ жизни. А впрочем, у вас ведь тоже нет мужчины? Или?..

Кармен делает большой глоток из бокала.

– Гм… Вино не так уж плохо… Вам нравится? Я купила его для пробы в винном погребке на углу улицы. Может, при случае и вам прикупить чего-нибудь эдакого? А?

Эльвира тоже отпивает немного и смакует вкус, задержав вино во рту.

– Мне оно кажется немного терпким. Я больше люблю мягкий вкус.

– Не проблема. Мы могли бы иногда делать такие дегустации. Да, вы правы, Эльвира, – я не замужем, но это не значит, что у меня нет мужчины.

– Да-да, я знаю, – лукаво улыбается она, – высокий, стройный мужчина, приходит поздно вечером, уходит рано утром…

– Ах, так вы в курсе?

– Да. Я же сказала, что в моем возрасте сон краток… Вы поженитесь?

– Да… – Кармен задумывается. – Я не знаю, как это сказать… В общем, мы расстались.

– Вот как? Жаль… – Она немного медлит и вопросительно смотрит на Кармен слегка затуманенным взглядом. – Может, все не так уж плохо?

– Хочу вам признаться: в последнее время мужчины стали ужасно действовать мне на нервы. Действительно, лучше не иметь никого!

– Может, и так… Я особенно никогда не задумывалась над этим. Я познакомилась со своим Иоганнесом довольно поздно. Там, в Африке, это было не так просто. Мне было уже около тридцати. Иоганнес просто был тем мужчиной, которого я хотела, а потом в моей жизни уже не появлялся никто, с кем мне хотелось бы вступить в брак.

– Это значит… – Кармен раздумывает, можно ли сказать такое даме, которой за восемьдесят. – Вы вообще больше не спали ни с одним мужчиной?

Эльвира хохочет.

– Конечно, вы, нынешние, считаете, что в те времена мы все без исключения были ханжами и жили только романтическими мечтами. Это свойственно любому поколению – так думать о предках! – Она качает головой. – Единственная причина, по которой тогда порой воздерживались от близости, – отсутствие противозачаточных пилюлек. Но мы все равно не отказывались от удовольствий. Ну, и что же вы будете делать теперь? – резко сменила тему Эльвира. – Останетесь одна или будете искать нового партнера?

– Вы выписываете городскую ежедневную газету?

– Да, конечно. А зачем вам?

– Можно я вам кое-что покажу?

– Она лежит на кухне, на сервировочном столике. Кухня там.

– Спасибо, я знаю, где кухня. Я быстро.

Через мгновение Кармен возвращается в комнату, держа в руках газету, разворачивает ее на нужной странице и показывает Эльвире свое объявление.

– Вот, здесь… Теперь вы можете узнать, каким должен быть мой следующий избранник!

– Жаль, но я почти ничего не вижу. На кухне рядом с газетой лежат мои очки…

– Понятно, понятно! – Кармен бежит на кухню.

Она ведет себя, словно молоденькая девушка, которая хочет исповедаться матери в своих проделках.

Эльвира Годес надевает очки и внимательно читает. Она тянет время. Кармен напряженно ждет, сидя напротив.

– Так это вы написали, Кармен?

– Да! И как вам это?

– Чудовищно!..

– Чудовищно плохо?

– Чудовищно хорошо! Фантастично! Я бы до такого ни когда не додумалась!

Эльвира начинает хихикать. Кармен тоже. Сначала тихо, потом они хохочут во все горло.

– О, Бог мой, мир сошел с ума! Вы уже получили хоть один ответ?

– Да, уже получила, но не прочла!

– Не прочли? Но почему же?

– У меня не дошли руки. Я вынула пакет из ящика как раз тогда, когда мы встретились с вами на лестнице.

– И вы пошли ко мне, оставив письма непрочитанными?

– Да, встреча с вами казалась мне намного важнее!

– Это прекрасно, но не думаете ли вы, что пришло-таки время их распечатать? Если, конечно, не стесняетесь…

– Я? Напротив! Блестящая идея, я быстро!

– А я тем временем приготовлю пару бутербродов.

Эльвира изучает почерки и делает те же выводы, что и Кармен. В первую очередь следует открыть письмо с адресом, отпечатанным на машинке.

У Кармен в руках оказывается серебряный ножичек для вскрытия конвертов, и, посмеиваясь про себя над изысканностью быта Эльвиры, она вскрывает письмо.

– На машинке печатают только деловые письма, – замечает Эльвира. – Фотография там хотя бы есть?

Кармен смотрит в конверт. Есть… Господин лет пятидесяти сидит на корточках рядом со своей собакой породы боксер на лужайке около дома.

– Гм, а они похожи, эти двое, – заключает Эльвира.

Кармен смеется, согласно кивает:

– Собаки и их хозяева с годами становятся похожи друг на друга. Все равно, что супруги в браке! Надо выпить.

Они выпивают, Эльвира наливает еще, протягивает Кармен тарелку с бутербродами и спрашивает: