— Ты долго здесь собираешься сидеть? — спросила я мужа, приплясывая на месте. — Мне холодно и надо в туалет. Лезь ему в карман.

— Зачем? — не понял Андрей.

— Мы его сейчас обчистим, — фыркнула я. — Андрей, соображай! Надо достать его документы.

— Точно!

Андрей вытащил из внутреннего кармана пальто Сергея пухлый бумажник. В нем был паспорт.

— Он самый! Сергей Сергеевич Попов.

— Ничего себе! — возмутилась я. — Ты не был до конца уверен?

Мое возмущение Андрей оставил без ответа и стал смотреть прописку в паспорте.

— Москва, набережная Академика Туполева… Далековато.

— Поймаем такси, погрузим тело, заплатим, пусть везет по адресу, — предложила я.

— Опасно, — не согласился муж. — Давай проверим телефонную книгу в его сотовом, позвоним жене.

Со мной никогда не может случиться подобного, то есть пьяной я на улице не засну. Но если, не приведи господи, в результате несчастного случая окажусь в бессознательном состоянии, по моему мобильному телефону найти родных, друзей проще простого. В моей телефонной книге есть лаконичное: «муж», «свекровь», «сын Тимофей», «сын Илья», «невестка Оля», «Настя подруга», «Ира подруга», «Катя подруга»… Есть легко расшифровываемое «Нат Петров терапевт», «Вера Ив стоматолог», «Вадим Алекс завкафедр», «Ник Ник слесарь дэз», есть понятное только мне: «Марат окна», «Федя двери», «Вероника кухни» — это кадры, приобретенные в ходе ремонта квартиры.

Телефонная книга Сергея Попова была огромной, но совершенно неинформативной. Понятно, что разыскивать надо жену или родителей. Слов «жена», «супруга», «брат», «сестра», «папа», «мама» не встречалось. Он родителей по имени-отчеству записал, что ли? Ясно, что супруга носит женское имя. Их в книге на каждую букву алфавита было по десятку. Начиная с «А» — Ани: «Аня налоги», «Аня столовая», «Аня дача»… То же самое на «В»: «Вера брюки», «Вера парикмахер» и какая-то «Вера рельсы», на «Г» не лучше: «Галя ресторан», «Галя туризм», «Галя пятый номер»…

Сначала телефон Сергея терзал мой муж, не решаясь кому-либо позвонить. После его сообщения: «Черт, батарейка садится» — я выхватила аппарат. Кроме Веры с рельсами и Гали с пятым номером, имелись еще имена с цифрами: «Ната-2», «Оля-4», а также аббревиатуры: «ДРМ», «РЖ» и другие. Забегая вперед, скажу, что ДРМ означало «домашний родителей Мытищи», РЖ — «рабочий жены». Но кто мог догадаться? Тогда меня возмутили женщины по номерам и со странными характеристиками.

— Твой Попов — бабник! Алкоголик и бабник!

Однако долго распространяться на эту тему я не могла, на экранчике высветилось: «подключите зарядное устройство». Мне удалось сделать два звонка. Торопилась, набрала наугад, некую «Таню-1».

— Здравствуйте! — быстро заговорила я. — Вам знаком Сергей Попов? Нам срочно нужен адрес его родителей или телефон жены.

— А кто это? — протяжно спросила дама. — А почему я должна знать его адрес и жену?

— Нипочему! Попову сделалось плохо, нам нужно связаться с его родственниками.

— А почему вы звоните с его телефона?

— Потому что держу его в руках.

— Попова?

«Дура!» — хотелась рявкнуть мне. Мы торопимся, а она не дает ни одного внятного ответа, только вопросы задает. Нужно было ее в телефонную книгу записать как «Таня тормоз». Я отключилась и набрала другой номер — «Инна север».

— Здравствуйте! — тараторила я. — Знакомый вам Сергей Попов потерял сознание…

— Упал, очнулся, гипс, — заливисто рассмеялась женщина на том конце. — Это какой Попов — из «Трансгаза» или из Нефтеюганска? Вообще-то я сейчас в Париже…

Телефон прощально пиликнул и погас.

— Она в Париже, — сказала я мужу. — А мы в Мытищах. Что делать?

— Холодно становится, — пожаловался Андрей.

— Так, принимаю решение! Бегу домой, потому что более терпеть нет мочи. Ты пока напрягай мозги, звони своим одноклассникам. Кто-то ведь должен вспомнить, где жил Попов.

Я пулей понеслась к дому, взлетела на третий этаж. Мне открыла свекровь, в квартире изумительно пахло выпечкой. На лице Марии Алексеевны было написано разочарование. Без лишних слов я бросилась ей на шею:

— Мы опоздали из-за форс-мажора, он учился в школе с Андреем. Ой! Извините!

Я бросилась в туалет. Когда вышла, попыталась быстро объяснить ситуацию Марии Алексеевне:

— На подходе к вашему дому нам встретился Сергей Попов, но тогда я еще не знала, как его зовут. Он был вусмерть пьяный и передвигался на автопилоте. Андрея угораздило автопилот выключить, то есть поздороваться с Сергеем. Мы его дотащили до лавочки, теперь они там сидят, Андрей мерзнет, а Сергей дрыхнет. Вы не помните, где живет Сергей?

Мария Алексеевна хлопала глазами:

— Как это — передвигался на автопилоте?

— Не важно, забудьте. Вы помните Попова?

— Да, кажется. Такой маленький и худенький?

— С тех пор он сильно вырос. Где живут его родители?

— Где-то рядом, наверное. Зачем они вам нужны?

То ли мне в последние полчаса изменила обычная дотошность изъяснения и я невнятно выражаюсь, то ли у остальных людей внезапно испортился понятийный аппарат.

— Не исключено, — сказала я свекрови, — что нам придется доставить товарища сюда.

— Какого товарища?

— Мария Алексеевна, вы, главное, не волнуйтесь! Можно? — Не дожидаясь ответа, схватила теплый пирожок с блюда. — Мы скоро, — невнятно, жуя, бросила я, выскакивая за двери.

Андрей и Сергей сидели на лавочке, слившись, тесно обнявшись.

— Я об него греюсь, — проклацал зубами муж. — Звонил нашим, кого достал, никто не помнит, где Сергей жил.

— Прекрасно! Значит, потащим его к твоей маме. Она будет в восторге. Сбегаю в хозяйственный, куплю садовую тачку.

До Андрея юмор не дошел, ответил серьезно:

— На третий этаж и на тачке не поднять.

— Тогда буди его!

— Эй, Серега, проснись! — толкал приятеля в бок Андрей.

Деликатно толкал и безрезультатно.

— Что ты антимонии разводишь! — Я схватила Сергея за плечи и стала ударять о спинку скамейки. — Сергей Попов! Немедленно очнитесь! Война, тревога! Наступление захлебнулось! Отступаем, фланги прорваны! Приказ командования: «Спасайся, кто может!»

Почему-то из меня сыпались команды из игры наших сыновей в войну. Какой-то участок сознания Сергея мне удалось пробудить к жизни — он приоткрыл один глаз и почти помог нам поставить себя на ноги. Выражение лица при этом у него было недовольное, как у человека, которого отвлекают от приятного занятия досужими просьбами.

Дальнейшее продвижение — форменный кошмар. Пять сотен метров до подъезда показались мне длиной в сотню километров. Несколько раз мы Сергея роняли и сами падали, потому что под раскисшим снегом был лед. Моя новая белая куртка превратилась в грязную помойную кацавейку. Самым сложным и физически тяжелым оказалось поднимать на ноги упавшего алкоголика.

Я, тяжело дыша, пыхтела:

— Не роняй его! Только не роняй, держи! Прислоняй! К дереву прислоняй! Отдохнем.

Мы ввалились в подъезд. В тепле помещения остатки сознания Сергея покинули, он сомкнул глаза, обмяк и свалился бесформенной грудой. Впереди три этажа, шесть лестничных маршей.

— Только за ноги тащить, будет башкой ступеньки считать, — злорадно предложила я.

— Подожди здесь, — сказал Андрей, — может, Вовка дома, я сбегаю.

Вовки дома не было, но на помощь пришел брат Вовки Витька. Персонаж из фильмов про разложившийся советский пролетариат. В бесформенных линялых спортивных штанах, в майке, обтягивающей арбузный живот. И чего в фильмах не услышишь — с отравляющим запахом пота и перегара. Зато Витька проявил классовую солидарность — без дополнительных уговоров помог Андрею внести груз в квартиру мамы.

Она, только представьте, первым делом не на странное появление бесчувственного тела в ее квартире отреагировала, а на меня:

— Алена, ты ужасно выглядишь!

Протуберанец обиды внутри меня вспыхнул, заплясал и тут же погас. Пахло примиренческими пирогами, я чертовски устала, мне до слез было жаль новую куртку, с утра белоснежную. Кроме того, головная боль из-за пьяно-бесчувственного Сергея Попова теперь не моя, а Марии Сергеевны.

— Куда складировать? — спросил Витька.

— В комнату, на диван, — распорядился Андрей.

— Он грязный, — возразила я. — Хорошо бы сначала раздеть. И есть опасность, что он, извините, обмочится.

Все-таки обида на свекровь давала о себе знать.

— Что сделает? — переспросила Мария Алексеевна.

— Может в штаны надуть, — Витька оказался понятливее. — Когда сильно вмажешь, такое бывает. А вы пирожки пекли? — спросил он, потягивая носом, с явным намеком.

Я не заметила, как шагнула на кухню, взяла с тарелки пирожок и принялась жевать. С палтусом, изумительно вкусно. Андрей последовал моему примеру. Витька — за компанию. Наши с Андреем действия были, очевидно, продиктованы стрессом, Витькины — голодом и подражанием. Мы жевали, Сергей Попов лежал на полу под обувной полкой. Мария Алексеевна таращила глаза:

— Ничего не понимаю! Что происходит? Приносят с улицы пьяных! И, не раздеваясь, грязными руками едят мои пироги.

— Очень вкусно, мама, — пошамкал Андрей.

— Точно! — подтвердил Витька.

— Что вы делаете? — повторила Мария Сергеевна.

— Кто виноват и что делать? — Я проглотила последний кусочек. — Два классических вопроса русской литературы, как вы любите повторять, Мария Алексеевна. На диван лучше клеенку подстелить. У вас должен быть на антресолях упаковочный полиэтилен от нового телевизора. Сейчас Андрей и Витя разденут нашего дорогого школьного друга и поместят на диван. Потом Андрей отправится в магазин покупать зарядное устройство для айфона Сереженьки. Когда телефон зарядится, мы продолжим звонить Таням-Маням-Валям, имеющим странные определения. Твой Сережа Попов — большой оригинал, я до буквы «Ю» не дошла, может, у него жена значится как «Юля шуруповерт»?