Клоле было всего одиннадцать лет, когда они с братом Малколмом, гуляя, подошли к скале и, набравшись храбрости, решили подняться и взглянуть на Сторожевую башню поближе.

Это оказалось легче, чем предполагала Клола. Уже через несколько минут они стояли перед тяжелой дубовой дверью мрачной башни.

На двери не было замка — только защелка, которую Малколм ловко поддел своим кинжалом. Внутри башня была совершенно пуста, если не считать деревянной лестницы, поднимающейся к смотровому окошку.

Малколм с отвращением втянул носом затхлый воздух.

— Я думал, здесь найдется что-нибудь интересное!

— Да, внутри она скучнее, чем снаружи, — согласилась Клола.

— Чего еще ждать от Маклаудов! — скептически заметил Малколм. — Давай оставим что-нибудь, чтобы они поняли, что мы здесь были!

Не придумав ничего лучшего, они привязали к дверной ручке голубую ленточку Клолы и, гордые своей отвагой, отправились домой Ни старший брат, ни тем более отец, разумеется, ничего не узнали об этой проделке.

С того дня прошло более семи лет, но Клола сильно сомневалась, что за это время на двери появился замок.

«Замок стоит денег, — думала она, — а любой Маклауд скорей повесится, чем выложит из кошелька хоть пенни!»

Дождь прекратился, но на дороге остались огромные лужи, а в нескольких местах ее пересекали бурлящие потоки.

Далеко на востоке временами вспыхивали зарницы и раздавалось отдаленное рычание грома.

Из-за туч выплыла полная луна и осветила дорогу.

Клола и Хемиш нашли бы дорогу даже в полной темноте, но благодаря луне они могли объезжать лужи и выбирать наиболее сухой путь среди зарослей вереска.

Несколько раз им пришлось пересекать потоки, но выносливые лошади, привычные к гористой местности, храбро пересекали бурлящую стремнину, которая, несомненно, напугала бы до полусмерти любую южную лошадь.

Через полчаса езды на горизонте показалась Сторожевая башня.

— Торквил был с тобой весь день? — нарушила молчание Клола.

— Мы встретились утром, как договорились, — ответил Хемиш, — и днем удили лососей.

«Кажется, он не врет», — с надеждой подумала Клола.

— А где ваши лошади?

— Мы привязали их вон там, — ответил Хемиш, показывая пальцем в сторону от башни. — Я не хотел ехать к тебе верхом — побоялся, что топот копыт услышат Маклауды. Я оставил лошадь здесь и бежал всю дорогу.

«Неудивительно, что он такой грязный», — подумала Клола. Но, понимая, что сейчас не время для пустых разговоров, она подъехала к скале и спешилась.

Хемиш последовал ее примеру.

Лошади из конюшни Макнарнов были сильны, выносливы и привычны к долгим путешествиям по холмам.

Освободившись от всадников, они немедленно опустили головы и принялись щипать траву. Клола знала, что они могут простоять так, на одном месте, хоть всю ночь.

— За мной! — прошептала Клола, и оба побежали к подножию скалы.

Неприступный мрачный утес возвышался над окрестными лугами футов на двадцать. Вершину его венчала башня: она казалась скорее творением природы, чем произведением человеческих рук.

Земля у подножия скалы превратилась в настоящее болото, но ни Клола, ни Хемиш даже не замечали, что ноги их промокли насквозь.

Клола напряженно вспоминала, каким путем они с Малколмом поднимались сюда семь лет назад.

По счастью, скала была ярко освещена луной: черные каменные выступы, мокрые от дождя, блестели в ее призрачном свете.

Ноги Клолы скользили по мокрым камням, но она цеплялась руками и храбро лезла все выше и выше, пока не достигла вершины.

Добравшись до верха, она упала на камни без сил и несколько секунд напряженно прислушивалась — не послышится ли шум? Что, если Хемиш ошибся и Маклауды все же оставили стражу?

«Только мне не хватало попасть к ним в лапы!»— подумала она.

Прямо над ее головой возвышалась Сторожевая башня. Рядом никого не было, не слышалось ни звука. Никаких признаков врага.

Клола поднялась на ноги. Рядом с ней стоял Хемиш.

Вместе они подошли к двери. Дверь, как и семь лет назад, была заперта на засов — замка, разумеется, не было.

Хемиш молча поддел засов кинжалом, и дверь со скрипом отворилась.

Внутри царила непроглядная тьма. В первый миг Клола и Хемиш не увидели ничего.

Лишь постепенно, когда глаза их привыкли к темноте, они различили лежащего на полу Торквила — связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту.

Клола опустилась перед ним на колени. Первым делом она вытащила изо рта Торквила грязную тряпку, заменяющую кляп, затем, взяв у Хемиша второй кинжал, перерезала веревки на руках и ногах.

Торквил поднялся на ноги. Так же молча троица спустилась со скалы и побежала туда, где паслись их лошади.

— Нужно найти наших лошадей, — подал голос Торквил.

— Да, конечно, — согласилась Клола. — Садись за спину к Хемишу, быстрее!

Им не пришлось долго искать — две лошади спокойно паслись в сотне ярдов от башни.

— Хемиш, домой! — приказала Клола. — Садись на свою лошадь и уезжай немедленно! Торквил, другую лошадь поведешь в поводу.

— Да она и так пойдет за нами, — проворчал Торквил, но повиновался.

Как только Хемиш скрылся из виду, Клола спросила:

— Как ты мог решиться на такую глупость, да еще после всего, что говорил тебе дядя?

— Я обещал Хемишу, что пойду с ним, — ответил Торквил. — Не мог же я нарушить слово!

«Вот ответ истинного шотландца!»— подумала Клола. Шотландец считает нарушение клятвы позорнейшим из преступлений. А уж чтобы Макнарн не сдержал слова, данного Килкрейгу…

Некоторое время они ехали молча. Затем Торквил с тревогой спросил:

— А дядюшка Тэран знает, что вы поехали меня выручать?

— Нет, что ты! — ответила Клола. — Никто не знает, и никто не должен знать! Понял? Помолчав, она добавила:

— Поговори со сторожем и с конюхом — его, кажется, зовут Гектор — и убеди их никому ничего не рассказывать.

— Гектор ничего не скажет, — ответил Торквил.

— Лучше убедись в этом сам, — настаивала Клола. — Ты не хуже меня знаешь, чем грозил тебе дядя за непослушание.

Торквил долго молчал. Затем он сказал:

— Не могу поверить, что это вы меня спасли! Как вы ухитрились забраться на Сторожевую башню?

Клола решила не рассказывать, что была там раньше.

— Нам повезло, — ответила она. — У Хемиша хватило здравого смысла обратиться за помощью ко мне, а луна указала нам путь на скалу.

— Из-за этой чертовой луны мы и попались! — проворчал Торквил.

— Не из-за луны, а из-за вашей собственной глупости! — строго ответила Клола. — Обещай мне, Торквил, дай слово чести, что никогда больше не будешь заниматься подобными проделками!

Торквил упрямо молчал. Клола натянула поводья.

— Дай слово, — повторила она, — иначе мне придется все рассказать твоему дядюшке!

— Хорошо, обещаю!

Еще несколько минут они ехали молча.

— Спасибо за то, что вы меня выручили, — уже мягче заговорил Торквил. — Эти Маклауды — настоящие свиньи! Набросились вдвоем на одного…

«Это тебе урок», — хотелось ответить Клоле, но она благоразумно промолчала.

В ярком свете луны она видела на лбу у Торквила глубокую царапину, а под глазом — синяк, который к утру засияет всеми цветами радуги.

Один рукав у его куртки был почти оторван, — видимо, в драке с Маклаудами, а голые ноги покрыты синяками и ссадинами.

Клола понимала, что юноша получил урок, который едва ли забудет.

Когда они достигли замка, рассвет еще и не занимался, и Клола вздохнула с облегчением.

Теперь они оба отправятся в постель, подумала она с усталым вздохом. Это лучшее, что можно сделать после такой бурной ночи.

В конюшне никого не было — конюх, видимо, не дождался их и лег спать.

Они завели лошадей в конюшню, расседлали и вышли, прикрыв за собой дверь.

— Увидимся утром, — прошептал Торквил. — Пойдем через черный ход?

— Сторож должен ждать нас у парадной двери, — ответила Клола.

Они поспешили к дверям замка.

Как и ожидала Клола, дверь была не заперта. Старик сторож сидел в холле, держа свой фонарь в руках.

— Вы вернулись, ваша светлость! — воскликнул он с очевидным облегчением.

— Да, мы вернулись, — ответила Клола. — Спасибо, что подождали нас.

Она медленно пошла вверх по лестнице. Торквил задержался на минуту — Клола поняла, что он просит сторожа держать их ночное приключение в тайне, — а затем присоединился к ней.

— Он ничего не скажет, — заверил он.

Клола с трудом улыбнулась Торквилу. Теперь, при ярком свете свечей, она заметила, как он измучен. Да и она сама, наверно, выглядит не лучше!

Винтовая лестница сделала последний поворот… и Клола вдруг застыла на месте, а сердце ее ухнуло куда-то в пустоту.

На верхней площадке, ярко освещенный десятком свечей, неподвижно стоял герцог.

На нем была та же зеленая ночная рубашка, а лицо такое, что при одном взгляде на него Клола и Торквил застыли как вкопанные.

Он молча ждал, пока они поднимутся наверх и встанут перед ним.

Наконец он заговорил:

— Позвольте узнать, где вы были в такое позднее время?

Клола почувствовала, что Торквил рядом затаил дыхание. У нее не было ни секунды, чтобы придумать правдоподобную ложь: задыхаясь от волнения, она выпалила первое, что пришло в голову:

— Мне неожиданно пришлось… э-э… встретиться с одним человеком… вот… и у меня случились… э-э… небольшие сложности, но Торквил меня выручил.

— Встретиться с одним человеком? — повторил герцог. — И кто же это был?

— Мой друг… он хотел со мной увидеться, и мы… не могли ждать до утра.

— Друг! — презрительно повторил герцог. — Может быть, лучше сказать любовник?

У Клолы пресеклось дыхание, словно ее ударили. Герцог возвышался над ней, как башня; слова его били наотмашь, как удар хлыста.

— Я слыхал, что Килкрейги вероломны, — произнес он, и от звуков его голоса задрожали огоньки свечей, — но не знал, что их женщины еще и распутны!