Пол налил ей в чашку чистый бренди.

– Для мира очень важно знать правду об этой войне, – заметила я.

– Да. Но все, что я пишу, не в состоянии передать того, что этим парням пришлось пережить в реальности. Эти трупы. Эти страшные лица. Открытые рты, вывернутые наружу губы. Они кричали, умирая.

– А мне бы хотелось, чтобы американцы пришли сюда и покончили со всем этим, – сказала Маргарет. – У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как страдают наши ребята, но так, по крайней мере, война быстрее закончилась бы.

– Я бы на вашем месте не был так в этом уверен, – вступил Пол. – У вашей страны очень маленькая армия, и я слышал, что об этом говорят британские офицеры. Они ваших военных не слишком-то уважают. Говорят, что американские солдаты – сборище ковбоев и иммигрантов. Их нельзя научить должной дисциплине. Поэтому они не будут хорошо сражаться.

– Дисциплина, – не выдержала я, – это когда остаешься стоять на месте, задыхаясь до смерти?

– Послушайте, Нора, – возразил Пол. – Любой нормальный человек, попав в гущу боя, бросился бы наутек, как только послышались бы первые выстрелы. Военная подготовка пытается подавить человеческий инстинкт самосохранения. Она промывает солдатам мозги, чтобы они не побежали, а стояли и дрались.

Кэролин покачала головой:

– Иногда существуют более прямые методы. Я сама видела, как британский офицер направил пистолет на французского солдата, отравившегося газом, и заставил того вернуться на передовую.

– Ну вот, я же говорю, – кивнул Пол. – Если ты побежишь, они тебя просто пристрелят.

– Если бы здесь были наши парни, они бы точно не побежали, – заявила я.

Но прошу Тебя, Господи: пусть Америка не вступает в эту войну.

– Среди этих канадских солдат много ирландцев, – сообщил нам отец Кевин, когда через час присоединился к нам. – Они задают вопросы о ситуации в Ирландии. Получим ли мы когда-нибудь гомруль? Есть там один умный и осведомленный паренек. Говорит, что его семья фенианская уже много поколений.

– Это который из них? – быстро поинтересовался Пол.

– Все, довольно, Пол, – пресек его попытки отец Кевин. – Мы терпим эти ваши маленькие шалости только потому, что ни один человек не заслуживает того, чтобы страдать в этом аду на Западном фронте. Но если вы начнете донимать еще и раненых…

– Пол шпионит за нами всеми, – пояснила я Кэролин. – На самом деле он даже хотел рекрутировать вас. Была мысль отправить вас в немецкий тыл, чтобы добыть некоторые сведения для британской разведки.

– Это все наговоры, – заявил Пол. – Вы сами знаете, что я никогда бы не причинил вам вреда по-настоящему.

Я бы хотела встретиться с тем солдатом-фением. Удивительно, если его дед помогал моему дедушке Патрику во время вторжения в Канаду. Интересно, хочет ли он, чтобы его страна, оставаясь в составе Британской империи, присоединилась к Соединенным Штатам? Потому что идея дедушки Патрика была именно такой. И тогда канадские солдаты не лежали бы в госпитале в Париже, потеряв зрение во время газовой атаки. Прошу Тебя, Господи, убереги Америку от всей этой грязи.


Однако всего через две недели немецкая подводная лодка потопила британский лайнер «Лузитания» у побережья Ирландии. Там утонуло более тысячи человек, и среди них сто двадцать восемь американцев.

– Ну вот, – сказал мне Пол через два дня после этих новостей. – Теперь и вы будете в это втянуты. Нельзя позволять гуннам безнаказанно губить невинные души – особенно если среди этих душ есть души американцев. – Тут он понизил голос. – Хотя «Лузитания» перевозила оружие и боеприпасы для английской армии, заблуждаться на этот счет не стоит. Честно говоря, немцы сами давали объявления в американских газетах, призывая людей не плыть на этом судне. Но британцы, ясное дело, всегда такие высокомерные. Они были уверены, что «Лузитания» сбежит от любой немецкой подлодки, хотя лично я слышал, что компания-владелец в целях экономии специально не задействовала один из котлов, так что корабль шел не на полной скорости.

– Откуда вам известны такие подробности? – поинтересовалась я.

– У меня есть свои источники информации, – важно заявил он.

Когда опубликовали список жертв этой катастрофы, я заметила там фамилию Вандербильт. Наверное, кто-то из родственников нашей миссис. И когда миссис Вандербильт появилась в нашем отделении, я остановила ее и заговорила с ней.

– Сочувствую вашему горю, – произнесла я и только потом поняла, что прозвучало это так, будто я поздравляю вдову на поминках в Бриджпорте.

– Благодарю вас, – сдержанно ответила она.

Звали ее Анна, но я никогда не слышала, чтобы кто-то обращался к ней иначе, чем миссис Вандербильт. Она была второй женой Уильяма, и для нее это тоже был второй брак. Похоже, в Париже собралось множество опустившихся женщин. Хотя я сомневалась, что она когда-либо позволяла угрызениям совести заедать себя или прислушивалась к голосам собственной злой феи.

– Мне знакомо ваше лицо, – сказала она. – Но имени я не знаю.

– Нора Келли, – представилась я.

– О, ирландка, – кивнула она, и я уже ждала от нее рассказа о ее любимой в детстве нянечке из графства Корк.

Но вместо этого она сказала:

– Мой пасынок Уильям женат на ирландской девушке. Возможно, вы знаете ее – это Вирджиния Грэхем Фэйр.

Еще одно знакомое имя. Одной из любимых историй дедушки Патрика был рассказ про четверых ирландских парней с Западных приисков, которым там не повезло, но которые потом резко разбогатели. Он называл их Серебряными королями. Они понастроили домов там, на самом краю света. Я помнила, что Уильям Фэйр был сам из графства Тирон, а дочка его стала известной светской львицей. Ее фотографиями пестрели все газеты. Вряд ли я могла встречать эту ирландскую девушку где-нибудь на танцах в Чикаго.

– Я слышала про Вирджинию, – ответила я.

– Ирландские рыбаки из Корка, разумеется, предприняли героические усилия по спасению пассажиров «Лузитании», – добавила она.

– Они действительно спасли более семисот человек, – подтвердила я. – И при этом рисковали собственной жизнью.

Миссис Вандербильт кивнула.

– Отец Кевин завтра утром проводит в госпитале специальную мессу в память о погибших. И мы будем рады видеть вас там, – пригласила ее я.

– Благодарю вас, дорогая. Но, боюсь, католические ритуалы одурманивают меня.

* * *

– Даруй вечный покой душе Хью Лейна, о Господи, – закончил отец Кевин свою мессу в память жертв «Лузитании».

– И да горит над ним вечный свет, – отозвались все мы.

Эти слова, похоже, непрерывно звучали у меня в голове в последние дни.

– Он был племянником леди Грегори, – объяснил нам отец Кевин, когда мы помогали ему спрятать ритуальные принадлежности с мессы в небольшой буфет, который стоял в кладовке, выполняющей в нашем госпитале роль ризницы. Он был другом Мод и Уилли Йейтса. А также Джона Куинна. Крупный коллекционер произведений искусства. Он завещал свои картины ирландскому народу, и они станут ядром собрания большой национальной галереи, – сообщил отец Кевин.

– Когда Ирландия, которая долго была провинцией, снова станет независимой? – спросила я, перефразируя слова песни.

Маргарет нетерпеливо притопнула. Она всегда нервничала при разговорах об ирландской политике, но когда мы с отцом Кевином повторяли уже много раз сказанные фразы на эту тему, я чувствовала себя ближе к Питеру Кили. Это немного напоминало перебирание пальцами бусин четок.

– Меня больше волнует американская нация, – заметила Маргарет. – Мы полночи просидели с другими сестрами в нашей спальне – все спорили, должны Соединенные Штаты вступать в эту войну или нет.

– А вы сами как считаете? – спросил у нее отец Кевин.

– Не знаю, – ответила та.

– И я тоже, – подхватила я.

– Не нам решать такие вещи, – сказала Маргарет. – Я должна ухаживать за нашими пациентами. Эти алжирские солдаты так благодарны нам. А вы обратили внимание на их зубы? Они у них у всех в идеальном состоянии. Один парень рассказывал мне, что они чистят их с помощью лозы. Это у них почти религиозная практика.

– Они, должно быть, чувствуют себя очень далеко от своего дома, – заметила я.


Ноябрь, 1915

Итак, теперь это уже была настоящая мировая война. Африканские войска, много полков из Индии. Приходили новости из тех мест, куда направили Джона Фини. Из Галлиполи. Сокрушительное поражение союзников.

– Я же говорил вам, – заявил Пол, когда газеты написали о неудачной высадке на побережье. – Это катастрофа. Преступление. Резня.

Длинноногий Джон Фини был убит на каменистом берегу залива Сальва.

– Для него было бы лучше погибнуть под небом Ирландии, сражаясь за свободу своей страны, чем в каком-то глухом месте на чужбине, – сказала Мод, когда я рассказала ей о происшедшем.

Ох, Джонни, куда же смотрели твои ангелы?

Ну и, конечно, британские генералы послали против больших турецких пушек австралийские части. Но в этих по-настоящему злосчастных для нас боях не было отрядов из Ольстера. Нет, только колониальные войска. Правда, в жилах многих австралийцев и новозеландцев тоже текла ирландская кровь.

Мы с Мод вместе сходили к мессе в Ирландский колледж в первое воскресенье рождественского поста.

Был уже конец ноября. Они с Изольдой вернулись в Париж после тяжких трудов летом в госпитале в Пари-Плаж вместе с ее сестрой Кэтлин.

– Кэтлин находит некое утешение в том, чтобы ухаживать за несчастными ранеными, – сказала Мод. – Она все еще не может поверить, что Тома больше нет.

В часовне Ирландского колледжа народу было не много. Улицы вокруг университета пустовали. Остались ли еще молодые французы, которых не забрали на фронт? Многие ирландские парни служили в британской армии. Живы они или нет – кто знает? Молодые студентки из Ирландии тоже остались дома. Нелегко сейчас было путешествовать во Францию и обратно.