Мэри Келли - Ирландское сердце

Официант засмеялся, поклонился и начал тщательно расшаркиваться перед таким клиентом. Куда только подевалось его высокомерие.

Тим Макшейн нас не видел. Официант проводил его к столику у окна, по пути сняв табличку «Заказано».

– Поглядите-ка, – сказала я Розе и Мейм, – это Тим Макшейн. Что мешает мне подойти к нему и сказать: «Какое совпадение!» А потом: «Еще раз спасибо за то, что спасли нас тогда!»

– Мы тебе помешаем, – возразила Роза, дергая меня обратно на место. – Он негодяй, Нони. Прошу тебя.

– Ох, Роза, просто ты слишком хороша для этого мира. Выходит, он не святой. Выходит, он…

Но я оборвала фразу на полуслове, потому что в этот момент в зал, в своем развевающемся платье с перьями, вплыло лучшее сопрано Чикаго – сама Долли Мак-Ки.

Женщина, которая, казалось, не обращала никакого внимания на собственное великолепие. Она пришла на ланч у «Хенрикки», одетая, словно для ужина в «Палмер Хаус». Вся в черном, платье спереди было расшито черным стеклярусом, а декольте такое глубокое, что ее белоснежная грудь сияла на весь зал.

Я вспомнила, как ее высокая фигура в лучах прожектора на сцене тянулась к нам с мамой, сидевшим высоко на балконе театра Маквикерса. Сейчас она, целиком заполнив собой ресторан «Хенрикки», направлялась к столику Тима Макшейна, который встал, приветствуя ее. Она протянула ему руку, и он, разумеется, поцеловал ее.

Я села. Долли – тоже.

– Господи Иисусе, Мария и Йосиф, – прошептала я.

– Он абсолютно предан ей. Как мы тебе и говорили, – откликнулась Мейм.

Освещение у окна было слишком хорошим, свет проникал под полы шляпы Долли и падал на ее лицо. Под слоем пудры и румян просматривались морщины. «Ей по меньшей мере лет пятьдесят», – подумала я. Но сейчас взгляды всех мужчин в зале были прикованы к ней. К ее столику подошли начальник канцелярии округа, асессор и два олдермена. Она перебросилась парой слов с каждым из них, а затем легким очаровательным взмахом руки отослала их прочь.

– Да, ничего тут не поделаешь, – сказала я Розе и Мейм. – Идемте.

Как бы мне в такой ситуации пригодился черный ход! Но в этом ресторане такового не было. Поэтому, чтобы выбраться отсюда, нам троим предстояло пройти мимо Королевы Долли и ее придворного.

«Вряд ли он заметит меня», – подумала я. Он был слишком ослеплен. Я уже положила руку на панель вращающейся двери, как послышался его голос:

– Уж не мисс ли это Келли, которая едва не опоздала?

Он обращался ко мне, развалившись на своем стуле. И смеялся, делая из меня посмешище перед всей публикой.

Я обернулась и, выпрямившись, кивнула ему. Роза и Мейм стояли по обе стороны от меня.

– Добрый день, мистер Макшейн, миссис Мак-Ки, – сказала я.

– Подойдите, – позвал Тим, помахивая сигарой.

«Пьян», – решила я. Стол был уставлен глиняными пивными кружками, а ведь еще не было и двух часов. Я понимала, что должна уйти, и все же шла прямиком к нему в сопровождении Розы и Мейм. Что там происходило с женщинами в бабушкиных рассказах про чары? Кажется, у них плавились мозги, а тело само двигалось вперед.

– Долли, это та самая девушка, о которой я вам рассказывал, – пояснил Тим Макшейн.

– Девица, попавшая в затруднительное положение, – ответила Долли, кивая в мою сторону. – И Тим спас вас.

Перья на ее шляпе словно целились мне прямо в сердце.

– Ну, это как сказать, – возразила я. – Я могла бы сесть в следующий вагон.

– Так вам и следовало поступить, – согласилась она. – Я уже давно ни за чем не бегаю. Просто стою на месте, и все хорошее само притягивается ко мне.

– Здорово, – откликнулась я, – а вот я продолжаю спринтовать, пока еще способна на это.

Мейм фыркнула, подавляя смех.

– Это мои подруги, Роза и Мейм Маккейб.

– Ах, сестры, – воскликнула Долли. – А вот мне Бог сестер не дал. Я родилась на сундуке с реквизитом и воспитывалась в водевильном театре «Орфеум Сиркьют». Мы росли вместе с Джорджи Коханом[3]. – Она широким жестом раскинула руки. – Моя единственная семья – сердечные люди театра! А вы, как я понимаю, незамужняя женщина, сама зарабатывающая себе на жизнь в этом жестоком мире. – Она горестно вздохнула, понурив голову, и мы втроем внезапно ощутили себя персонажами какой-то мелодрамы.

– Я вижу, кое-кто уже наводил о нас справки, – сказала я, подозрительно взглянув на Тима Макшейна.

– Сити-холл – замечательное место для получения самой разной информации, – пояснил он. – Ну, и я, конечно, уже имел удовольствие встречаться с сестрами Маккейб во время мессы в церкви Святой Агнессы в Брайтон-парке.

Все это и правда походило на какую-то игру. А он – на большого пройдоху.

Я была уверена, что воскресным утром Тим Макшейн был где угодно, только не на мессе в церкви Святой Агнессы.

Роза, разумеется, поймала его на слове и сказала:

– Странно. Я вас там никогда не видела.

– А я стою сзади, – бойко ответил он.

Но Мейм не собиралась спускать ему эту болтовню.

– Видимо, совсем уж сзади. Возможно, даже на улице, – ехидно заметила она.

Он засмеялся.

– А может быть, вы просто касаетесь своей шляпы, проходя мимо церкви? – вставила я.

– Да, именно так.

Тут слово снова взяла Роза:

– А вот я, проходя мимо церкви, обязательно захожу внутрь. Поэтому, когда мое тело понесут отпевать по центральному проходу, Господу не придется задаваться вопросом: «А это еще кто такая?»

Я засмеялась, но Долли Мак-Ки театрально устремила глаза вверх. Целилась она, полагаю, в небеса, но взгляд ее упирался в потолок зала «Хенрикки». Затем она скорбно промокнула воображаемую слезу под глазами.

– О да, однажды этот день настанет для всех нас. Мой последний муж был крепким и здоровым молодым человеком, а на следующий день взял и умер.

«Уж как-то больно быстро умер», – подумала я. Многие полагали, что этот титул – «миссис» – Долли присвоила себе, как это делают некоторые люди сцены. Вроде это добавляет респектабельности. Глупо, по-моему. Сара Бернар, например, не прячется за несуществующего мужа – как, кстати, и Дженни Линд[4] с Лилли Лэнгтри[5], – но Долли делает вид, что уносится в воспоминания о своем великом горе, и закрывает глаза.

У меня мелькнула мысль: какого черта Тим Макшейн вообще связался с ней? Но в этот миг Долли открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

Вот тут и проявился смысл этого ее представления. Эти темные глаза красноречиво говорили мне: «Можешь в темпе поаплодировать, а затем иди отсюда подобру-поздорову».

Теперь она пристально смотрела на Тима, который немедленно встал и сказал:

– Было очень приятно снова увидеться с вами, леди.

После этого он снова обратился к Долли:

– Мы должны дать этим девушкам билеты на ваше выступление в «Лирик Опера».

Она улыбнулась.

– Лучше пусть они подождут, пока я буду снова играть в водевиле у Маквикера. Я дала согласие выйти там на сцену с Коханом в следующем месяце. Это доставит вам больше удовольствия, чем мой оперный репертуар, – сказала она, продолжая смотреть мне в глаза. – Еще раз, как ваше имя?

– Келли, – ответила я и прямо там, перед Богом и людьми, а также перед метрдотелем, начала петь:

Мужчины за соседним столиком захлопали мне, Мейм и Роза присоединились к ним.

Не хлопала только Долли.

– Я запомню это имя, – сухо сказала она.

Когда мы уходили, Тим Макшейн не проронил ни слова.

Мы чинно дошли до угла, свернули на Стейт-стрит, заскочили в универмаг Маршалла Филда и тут уж начали хохотать до упаду.

– Ох, Нони! – воскликнула Роза. – Спеть подобным образом прямо в ресторане!

– Она так свысока смотрела на нас, что я больше не могла вынести этого ни минуты, – ответила я.

– Она великолепна, – сказала Мейм. – Наверное, люди сцены все же не такие, как все мы.

– Ты имеешь в виду членов великой семьи представителей шоу-бизнеса?

– Здорово было бы увидеть Кохана, – мечтательно произнесла Роза. – Как думаешь, она и вправду даст нам билеты?

– Постой-ка, Роза, ты ведь предупреждала меня держаться подальше от Тима Макшейна, а теперь собираешься принять от него билеты?

– Нет, думаю, мы не можем этого сделать, – неуверенно согласилась она.

– Что ж, мы попусту потратили деньги, – заметила я.

– Почему же? – удивилась Роза. – Мы прекрасно поели, а еще познакомились с Долли Мак-Ки!

– Ну а ты встретила Тима Макшейна, Нони, – добавила Мейм.

– Ах, вот оно что… – наконец сообразила Роза. – Так вот зачем, оказывается, мы туда пошли.

– Взрослый мужик на побегушках у этой женщины выглядит просто умилительно, – заметила я.

– А может, он любит ее, – возразила Мейм.

– Я уверена, что он любит тренировать ее лошадей, – сказала я. – А они живут вместе?

– Нони, – упрекнула Мейм, – они ведь не женаты. Даже Долли Мак-Ки не осмелится на такое.

– В противном случае ни один приличный человек просто не придет на ее шоу, – подхватила Роза.

– Какие бы там у них ни были отношения, это все не наше дело, верно, Нони? – спросила Мейм.

– Абсолютно, – подтвердила я.

Оставшиеся три квартала до «Уорд» нам пришлось преодолеть бегом, не сводя глаз с позолоченного ангела с трубой на верхушке здания. И труба его как будто бодро пела прямо в нашу сторону: «Снова опоздали».

Мисс Аллен повела нас троих прямиком в кабинет мистера Бартлетта.

– Мисс Аллен говорит, что у вас троих сегодня выдался насыщенный денек, – сказал он. Этот невысокий полный мужчина с черными волосами – под цвет его очень серьезного делового костюма – в «Уорд» человек новый. – Вы нарушили чуть ли не все правила, установленные мисс Аллен, и к тому же опоздали с ланча на целый час.