Эми Фетцер - Ирландская принцесса

Гэлан уловил в его голосе отзвуки извращенной, безумной любви и зарычал:

— Ни один из вас не был ее достоин!

Противники продолжали кружить, делая ложные выпады, но не вступая в решительную схватку. Бой вокруг них становился все ожесточеннее, а сам Лохлэнн все еще разглагольствовал, пожимая плечами:

— Может быть, может быть, но только я имел на нее право! И когда твоя кровь оросит эту землю, Пендрагон, я получу ее!

Гэлан почернел от ярости.

— А когда они с сестрой будут мертвы, я без помех получу и ее земли!

Это уж было слишком. Гэлан не выдержал этой игры. Он провел атаку, тесня О'Нила серией быстрых ударов.

— Ты восстановишь против себя всех Макмюрроу, О'Доннелов и Магуайров!

— Нет — если за мной будет стоять сам король!

Противники разошлись.

— Генрих не такой дурак!

Лохлэнн сделал выпад, но Гэлан принял его на меч так, что лезвия скользнули одно по другому до самой рукоятки и он оказался лицом к лицу со своим врагом.

— Твои заложники в Колерэйне уже получили свободу! — поддразнил он ирландца, оттолкнул его и снова встал на изготовку.

Лохлэнн атаковал, и у Гэлана занемела рука, отражавшая мощные удары. Однако он сумел перейти в контратаку, и противник начал отступать.

Тем временем воины Пендрагона добились полной победы. Бой затих, и все с замиранием сердца следили за тем, как лорд Донегол бьется за свой народ.

Он бился свирепо, безжалостно.

Он бился насмерть.

Он бился за любовь той земли, что называл теперь своей.

Лохлэнн не мог не видеть, как рушится месяцами вынашиваемый план его заговора, как гибнут его люди, и взмолился о пощаде.

Но Пендрагон словно не слышал его мольбы. Он разил и разил — и с каждым ударом вымещал свою ярость за бесцельно отнятые жизни.

Лохлэнну нечего было противопоставить этому праведному гневу, он закачался — и промахнулся.

Гэлан замахнулся для последнего удара.

Внезапно из темноты вынырнул человек и с хриплым воинственным кличем набросился на Гэлана со спины.

Сиобейн в отчаянии вцепилась в парапет: сейчас, вот сейчас он вонзит меч в спину ее мужу! Но тут чья-то фигура возникла между Гэланом и убийцей, принимая на себя удар, предназначенный Пендрагону. Последним усилием этот человек взмахнул мечом и поразил прямо в грудь того, кто оказался оруженосцем Тайгерана.

Это на помощь Гэлану пришел Патрик. Сиобейн успела увидеть, как ее муж отсек предателю правую руку. Лохлэнн рухнул на колени, обливаясь кровью.

— За тех несчастных, что погибли по твоей вине, — взревел Гэлан, — ты умрешь позорной смертью!

Последний взмах — и голова предателя покатилась по земле, а тело глухо ударилось о камни.

Пендрагон, тяжело дыша, посмотрел на поверженного врага и воткнул меч в землю. Зажимая рану в плече, Йэн Магуайр почтительно поклонился своему лорду.

Победителя приветствовали радостными криками. Но он слышал лишь один голос — звонкий и ласковый голос его жены. Она подбежала к нему и крепко обняла.

— О Господи, я так испугалась за тебя!

— Ты посмела усомниться в моем искусстве? — Он сделал вид, что обиделся.

— Нет, ну что ты! — Она нежно поцеловала его. — Но этот оруженосец напал так неожиданно… — Она показала мужу на два бездыханных тела. — Это Патрик тебе жизнь спас.

Гэлан оттащил в сторону оруженосца О'Рурка и опустился на колени перед отцом Коннала. Шепотом прочел краткую молитву и закрыл остекленевшие глаза.

— Спи спокойно, ирландец! Твой сын окружен заботой и любовью.

Сиобейн неслышно встала рядом и опустила руку ему на плечо.

— Идем, мой муж, нам пора возвращаться домой!

В главном зале шел пир горой: люди праздновали победу, наперебой провозглашая хвалебные тосты. Но здесь, в тишине кабинета, Рианнон в скорбном молчании слушала горькие слова Гэлана.

— Он умер как герой, сестра. Он погиб, спасая мне жизнь. Она кивнула, и Гэлан заметил, как судорожно сжимается ее горло от беззвучных рыданий.

— Поверь, я рада, что ты победил. Хотя иначе и не могло быть. — Она мельком глянула в сторону Сиобейн. — С позволения его милости, я бы хотела закончить свои дни в монастыре.

Сиобейн охнула и взяла Гэлана за руку, но не промолвила ни слова.

— Ты не передумаешь? — спросил Гэлан. — Не хочешь остаться здесь?

— Мое сердце умерло вместе с ним, милорд! Пусть он не самый лучший и не самый мудрый из мужчин. Я столько раз пыталась уговорить его прийти с повинной… — Она умолкла, понимая, что теперь уже поздно рассуждать о том, что могло бы быть. — Он расплатился за свои преступления своей смертью. Ну а мне придется расплатиться жизнью.

— Нет! — Сиобейн не выдержала и рванулась к сестре.

— Тише, тише! — Рианнон обняла сестру так осторожно, как будто это был хрупкий сосуд. — Я должна уйти! Иначе мне никогда не обрести душевного покоя! — И она добавила дрожащим голосом: — Ты была ему гораздо лучшей матерью, чем стала бы я! Он хороший мальчик, а с помощью Гэлана станет хорошим мужчиной. Сама решай, стоит ли открыть ему тайну или нет. Я освобождаю тебя от клятвы и отказываюсь от своих прав!

Сестры обнялись на прощание и обернулись к Гэлану, ожидая его слова.

— Значит, монастырь.

Рианнон с облегчением вздохнула, Гэлан поцеловал ее в лоб, даруя свое прощение, и отворил перед ней дверь.

Сиобейн осталась в кабинете, терзаемая острой болью. Он ласково обнял жену, желая утешить, но из коридора нетерпеливо позвал Коннал:

— Отец, ну иди же посмотри!

Гэлан то и дело касался губами ее виска, словно надеясь стереть следы ужасных ударов. Ему все еще казалось чудом, что после всего пережитого она не потеряла их ребенка. Господь безмерно милостив к ним. Ласково улыбаясь, он похлопал по спине сидевшего у него на руках Коннала и шепотом напомнил, что ему давно пора спать.

Празднество затянулось далеко за полночь. Под нежные звуки флейт демонстрировали свое искусство жонглеры и акробаты, а кое-кто из местных красоток давал англичанам уроки танца.

Сиобейн со смехом наблюдала за неуклюжими рыцарями и вдруг спохватилась:

— Коннал, поймай скорее Дермотта, а не то его затопчут!

Мальчик сполз с колен Гэлана и под столом прополз до дальнего угла зала, где только что пробежал его барашек. Там они зашептались с Джейсом и куда-то скрылись. Сиобейн не сомневалась, что эта парочка замыслила очередную проказу.

Гэлан легонько толкнул ее, привлекая внимание к Де Клэру. Сэр Рэймонд пожирал глазами Фиону, мелькнувшую в зале среди толпы гостей.

— Полагаешь, он вспомнит, где ее видел?

— Нет — если она сама не захочет.

— Вот будет потеха, если он решит за ней приударить!

— А что, Дрисколл больше не возражает? — И принцесса кивнула на сэра Оуэна и юную Маргарет, уединившихся в уголке и оживленно болтавших, то и дело поглядывая на сурового ирландца.

— Я посоветовал ему повременить.

— Ради всего святого — почему?

— Он ведет себя слишком легкомысленно. Я не одобряю такого поведения, да и Дрисколл вряд ли потерпит подобного зятя.

— Ну да, ты у нас большой специалист по части семейной жизни! — И она игриво толкнула мужа в бок.

Он прижал ее к себе.

— Разве я совершил ошибку, когда женился на тебе?

— Конечно, нет! — ответила она с ослепительной улыбкой.

— Или это не я дал разрешение сэру Эндрю жениться на Бриджет?

— Ты!

— Или Йэн остался недоволен своими владениями и новыми вассалами?

— А разве я не отблагодарила тебя за щедрость и мудрость? — кокетливо прошептала она.

— Да, но могла бы и повторить… — Сиобейн покраснела. — Неужели в округе перевелись вожди, готовые бросить вызов самому королю и спасти тебя от такого жуткого типа, как я?

— Ну вот, опять ты начал!

— Их высочество никак гневаются! — Он усадил ее к себе на колени. — Если бы ты знала, как много чудесных вещей я готов повторить с тобой заново!

— Каких же именно?

— Например, любоваться тем, как ты злишься!

— Это она может делать хоть сто лет, — буркнул проходивший мимо Йэн.

Гэлан расхохотался, не спуская глаз с женщины, наполнившей смыслом его жизнь, и воскликнул, старательно изображая ирландский акцент:

— Разрази меня гром, и всего-то? А я думал, лет двести…

— Ах, мой милый, вот погоди, мы еще сделаем из тебя ирландца… — прошептала она, сжимая в ладонях его лицо и награждая жарким поцелуем. Ее сердце пело от любви к этому отважному, прекрасному человеку, с которым они непременно построят новую жизнь. Их любовь сильнее невзгод, сильнее времени, поглотившего неприступные крепости и гордые замки. Ведь его душу преобразила дикая, вольная магия земли Эйрин…

Лондон, двенадцать лет спустя

Гэлан поморщился, когда король ударил Коннала по щеке. Это было частью ритуала, включавшего долгий пост, молитву, обет и посвящение в рыцари. Конечно, Коннал был знатного происхождения, но и его ожидала символическая пощечина, обозначавшая готовность жертвовать собой для поддержания порядков в Английском королевстве и ирландских землях.

Отныне Коннал стал настоящим рыцарем.

Гэлан с гордостью покосился на Сиобейн. В глазах у нее стояли слезы.

— Варварство! — сердито пробормотала она.

С ласковой улыбкой он наклонился и чмокнул ее в макушку.

— Позволь на минуту отвлечь тебя от жены, Пендрагон… — обратился к нему король.

Гэлан поклонился своему суверену.

Генрих Плантагенет с удовольствием окинул взглядом мощную фигуру: бывший наемник теперь прекрасно исполнял роль влиятельного лорда. Гэлан, оставаясь при дворе и участвуя в военных кампаниях, мог бы принести ему неоценимую пользу, а потому король сделал все возможное, чтобы Пендрагон стал мужем ирландской принцессы. В свое время до Генриха дошла информация о том, что Сиобейн О'Рурк — своего рода живая легенда ирландского народа. И он считал большой удачей, что сумел свести две легенды вместе. Король перевел взгляд на юного Коннала, уже сейчас обещавшего стать заправским сердцеедом и не уступавшего в росте и силе приемному отцу. Отличное пополнение для королевской гвардии!