— Скажите, скажите хоть что-нибудь! — В ответ раздалось тихое хныканье Коннала, и она с облегчением перевела дух. Однако Гэлан оставался неподвижен. — Милорд!

Он неловко дернулся, и Сиобейн рухнула на колени, обливаясь слезами.

— Где у тебя болит? Ох, только не двигайся, лежи смирно! Пендрагон медленно раздвинул руки, и Коннал кинулся к матери на грудь. Она торопливо ощупала малыша с головы до ног и убедилась, что он отделался лишь глубокой царапиной на лбу.

Толпа оживленно загомонила, люди напирали все сильнее — всем хотелось посмотреть, жив ли их лорд, так отважно спасший мальчишку.

— Милорд! — повторяла дрожащим голосом Сиобейн, убирая с его лица засыпанные пылью волосы. Он пошевелился и с трудом заставил себя сесть. Не выпуская из рук Коннала, она обхватила его за шею, но Гэлан застонал от боли, и Сиобейн отшатнулась: — Ох, прости!

Гэлан откашлялся и стряхнул с головы каменную крошку.

— Что ты делал на стройке? — бешено прошипел он, глядя на Коннала.

Мальчишка съежился от страха.

— Отвечай! — легонько подтолкнула сына принцесса. Взгляд Коннала затравленно метался между матерью и англичанином.

— Я играл в песке! — всхлипнул малыш. — Это мое местечко!

— Что?!

Сиобейн предостерегающе подняла руку и поцеловала сына в макушку, прижимая к себе.

— Я совсем забыла. Он действительно привык здесь играть.

Она махнула рукой в сторону стены, и Гэлан оглянулся, морщась от боли. Там действительно валялась кучка Детских игрушек. Нахмурясь, он осмотрел края обвалившихся лесов, толпу рабочих и снова уставился на Коннала.

— Пока не закончится стройка, придется тебе найти другое местечко.

Коннал оглянулся на мать, явно ожидая, что его будут защищать.

— Он прав, малыш. Если бы не милорд, ты бы погиб! Коннал потупился и пробормотал трясущимися губами:

— Так ты спас мне жизнь… — Судя по его тону, мальчик не верил, что такое возможно.

Гэлан с Сиобейн переглянулись, и англичанин заговорил дружелюбным тоном:

— Собери-ка лучше свои сокровища, малыш. Коннал медленно поднялся на ноги и отряхнул с себя пыль. Он все еще мялся в нерешительности, и Гэлан ласково отнял его у матери и подтолкнул к кучке игрушек.

— Я прошу простить его за…

— Не нужно, жена! Он ни в чем не виноват, и я рад, что с ним не случилось несчастья!

Гэлан снова оглянулся на край лесов, а затем подозвал Рэймонда и принялся копаться в груде обломков.

Его внимание привлекло бревно, оказавшееся в самом низу.

Рэймонд проследил за его взглядом и помрачнел. От нижнего конца бревна отходила веревка, полузасыпанная обломками камней и тянувшаяся чуть ли не через весь двор к колесу телеги с впряженной в нее лошадью.

— Случайность?

— Конечно, случайность! — громко ответил он подошедшей к нему Сиобейн.

А потом молча показал ей на веревку, нарочно спрятанную кем-то от любопытных глаз.

— Не спускай с него глаз, — вполголоса велел Гэлан. — Если ребенок действительно привык играть на этом месте, значит, кто-то был уверен, что сумеет его здесь застать.

Она побледнела и покачнулась.

— Ты считаешь, что это подстроил кто-то из наших? Но почему?

— Потому что кому-то очень не нравится мое присутствие в замке, и он ненавидит меня настолько, что готов пожертвовать твоим сыном. Он наверняка хочет уничтожить и тебя, а виноватым все равно окажусь я! — Гэлан сердито дернул плечом и добавил: — У этого негодяя сейчас слишком много возможностей! Каждый день через ворота проходит целая толпа наемных рабочих! Теперь ты понимаешь, Сиобейн, как мне важны преданность и доверие всех твоих людей? Без этого такие вот вещи, — он махнул рукой на груду обломков, — рано или поздно породят бурю, которую я уже не смогу остановить!

— Но как же нам теперь быть?

Он прижал ее к себе и почувствовал, что она все еще дрожит от страха. Ласково целуя жену и гладя ее по спине, Гэлан пообещал:

— Мы непременно что-нибудь придумаем. Только не отпускай больше Коннала от себя ни на шаг. Кстати, пойди присмотри за ним.

Сиобейн согласно кивнула и поспешила со двора.

— Как по-твоему, Гэлан, к кому он подбирался: к тебе или к ребенку?

— Готов поспорить, что ко мне. Коннал больше не принц и не наследник трона. Он совершенно безобиден.

— Да, по крайней мере этого мы добились, — пробормотал сэр Рэймонд и задумчиво поджал губы.

А Гэлан подумал, что если чего-то и добился, так это согласия с женой в постели.

Как череда призраков, вызванных древними заклинаниями, они выступили из-под покрова густого тумана. Лунный свет тускло отсвечивал на тесаках и топорах, остриях копий и лезвиях мечей. Вожак окинул хозяйским взглядом своих воинов: самых искусных, самых сильных в его клане, объединившихся под его знаменем. Не сумевших и не пожелавших смирить свою гордыню. Беспощадных и скорых на расправу. Хищно оскалившись под черной маской, он посмотрел на спящую внизу деревню. В груди привычно разрасталась волна ярости: вот и эта ночь заклеймит его мародером, разбойником, уничтожающим собственное племя и разоряющим свою землю. «Господи, простишь ли ты меня?» Он решительно надвинул на лицо край капюшона и толкнул пятками бока откормленного коня.

Они неслись вниз по склону, и в грохоте их копыт в долину спустилась сама смерть. Не прошло и минуты, как деревня превратилась в пылающий ад, оглашаемый отчаянными воплями и мольбой о пощаде. Ее жители в мгновение ока оказались бездомными нищими, а кое-кто успел расстаться с жизнью. Вожак, завершив разгром, поскакал в самую чащу леса и соскочил с коня. Спотыкаясь, он сделал несколько неверных шагов, а потом, сорвав с головы капюшон, вперил в небо пылающий взор. Обливаясь слезами, он рухнул на колени и огласил лес нечеловеческим воем, полным смертной тоски. Чуткие ночные зверюшки в испуге попрятались в норах. Гулкое эхо не сразу замерло в дальних горах. Человек скорчился, цепляясь окровавленными пальцами за лесную подстилку, и забился в приступе рвоты.

Рианнон наклонилась, нащупала в гусином гнезде еще теплое яйцо и аккуратно опустила его в корзинку. Вдруг одна сильная рука зажала ей рот, а вторая обхватила за пояс. Она забилась, кусаясь и царапаясь, однако незнакомец сжал ее так, что едва не задушил.

— Тихо! — прошипели ей на ухо. — Встретимся на вторую ночь, как обычно!

Она замотала головой, и тогда ее стиснули еще сильнее.

— Или мы встретимся, или я разоблачу тебя перед всеми, женщина!

Рианнон от испуга сдавленно застонала и забилась из последних сил. Внезапно она оказалась на свободе и от неожиданности упала прямо на корзинку с яйцами. Обернулась, но не увидела никого, кроме гусынь и голубей. Задыхаясь, Рианнон направилась к воротам в надежде увидеть незваного гостя. Но незнакомца и след простыл. Зябко обхватив себя за плечи, Рианнон вернулась в птичник.

В дверь заглянула Меган, и Рианнон поспешно отвернулась, испугавшись, что это Сиобейн.

— Ох ты Господи! — запричитала служанка. — Да что это с вами? — Она взяла госпожу за руки и стала осматривать их в поисках ран.

— В чем дело? — возмутилась Рианнон.

Наверное, Меган успела разглядеть того, кто прокрался на птичник, но не решается спросить ее прямо…

— Да вы только поглядите! — Краем передника Меган вытерла Рианнон лицо и показала испачканную ткань.

Кровавые пятна на белом полотне беспощадно резали глаз.

Рианнон с запоздалым усердием принялась оттирать лицо. Ей стало дурно, а платье показалось тесным и душным. Боже милостивый, что же натворил этот человек? Она опустила взгляд себе на талию. На том месте, где он держал ее левой рукой, остался четкий отпечаток кровавой пятерни.

— Не вздумай проболтаться хоть одной живой душе! — строго предупредила Рианнон.

— Но, миледи… — смутилась Меган.

— Это ерунда! Видишь, я разбила яйца! Наверное, одно из них оказалось с зародышем! — Она кивнула на остатки желтка и скорлупы и наклонилась, чтобы собрать то, что уцелело. А потом быстро вышла из голубятни, и Меган от изумления открыла рот: платье на спине у ее госпожи тоже было густо измазано кровью.

— Клянусь, яйца тут ни при чем! — пробормотала служанка.

— Я не нашел его, сэр!

Гэлан кивнул своему оруженосцу, теребя бороду. Его взгляд снова прошелся по людям, обедавшим в главном зале.

— Ты чем-то встревожен?

— Нет, — с улыбкой ответил он. — Хотя ему давно пора быть на посту.

Сэр Оуэн всегда отличался пунктуальностью, но в последнее время взял за моду где-то задерживаться. Внезапно под сводами зала раздался странный шум, и Гэлан обернулся к дверям.

Появилась Меган — с лицом белее мела она кинулась в ноги Пендрагону. Сиобейн вскочила, поднимая служанку на ноги.

— Меган, успокойся! Что с тобой?

— Идемте, прошу вас, идемте! — взмолилась Меган, не сводя глаз с Гэлана.

Телохранители уже прокладывали им путь через толпу. Гэлан кинулся за ними к лестнице, ведущей в подвалы и казематы.

— О Господи! — Обе женщины суеверно осенили себя крестами, и Сиобейн, стараясь избавить Меган от жуткого зрелища, приказала ей подняться в зал.

Двое пленников умудрились повеситься на решетке дверей своей темницы. Они разделись догола, чтобы свить веревки из одежды, но и после этого им пришлось потрудиться, чтобы расстаться с жизнью, поскольку потолок здесь был очень низкий.

Гэлан резко взмахнул рукой:

— Снять и похоронить!

Воины кинулись выполнять приказ.

— Мне очень жаль, что ты это увидела!

— Мне довелось повидать многое, но не в стенах собственного дома!

Она всем сердцем ненавидела это место. Оно насквозь было пропитано смертью и страданиями. Тайгеран всегда следил, чтобы казематы не пустовали, и отправлял сюда людей за любую провинность.

— Почему они предпочли убить себя? — задумчиво спросил Гэлан, и вдруг уловил аромат… — Чем это пахнет? — Он пытливо взглянул на Сиобейн.

Стараясь не поворачиваться к мертвым лицом, она принюхалась.