Возможно, именно это и была любовь. Другого чувства, подходящего под данное слово, Лина никогда не видела в своей жизни. "А может быть, такой вариант любви, был единственным, который девушка могла пробудить в мужчинах?" — Она иногда задавалась такой мыслью, но, не желая думать о том, что могло привести к очередному приступу депрессии, откидывала такие размышления.

Ее должно было бы напугать это желание со стороны Валика. Но тогда, Лина не понимала, что это значит. И не боялась, отчего-то. Он был красивым, заботился о ней, и ничем физически не угрожал — чем не идеальный мужчина в такой обстановке? К тому же, всегда был готов защитить ее от других, что доказывал неоднократно. Лина знала, что у него бешеный темперамент, но принимала это как неизбежное. И когда, через месяц после ее первого ночного появления у него в комнате, он поцеловал ее — девушка не сопротивлялась. Его поцелуй был жадным, подавляющим, таким, как и все последующие. Он и сейчас целовал ее так, словно до сих пор не насытился. И Лина была уверена, что так и есть. Он никогда не насытится ею. Его отношение к ней не было тем, что подпадало под категорию «нормально». Но, в конце концов, не ей судить о нормальности.

Тогда, в первый раз. Валентин честно предупредил ее, что хочет иметь ее во всех смыслах. Так, чтобы она была только его. Почти потребовал заложить ему свою душу. Он не требовал ее любви, считая это чувство слишком малым, недостаточным для себя. Ему не нужна была часть ее сердца. Ему было нужно все. Без остатка. И Лина, понимая это, согласилась. В конце концов, он мог взять ее и силой, но не сделал этого, давая хоть такой выбор.

Так о чем было жалеть теперь? Отчего грустить, если ее жизнь была хороша, по сравнению со многими другими людьми.

Валик манипулировал ею, это правда. Он, практически полностью подчинил Лину своей воле. Но, всегда контролировал себя с ней. Лишь однажды ударил, но и тогда — это был рассчитанный жест, а не приступ ярости. Лина признавала, что это было, не так уж и неоправданно, учитывая, что в тот момент мужчина оттаскивал ее, рыдающую и отбивающуюся, от края крыши. Второй вариант побеждал всегда, даже когда сама девушка выбирала первый…

Валентин не шутил вчера на кухне, Лина не сомневалась в том, что его воли вполне хватит на то, чтобы вытащить ее с того света, заставляя жить. После того, как он вытянул ее из психбольницы, она почти поверила в его всевластие над ее жизнью.

Она была зависима от него, давно привыкнув, что ей не сбежать от неусыпного и постоянного управления Валентином ее жизнью. Не представляла уже, что что-то может быть по-другому, иначе, не так. Даже боялась подумать о том, что такое может случиться, с ужасом вспоминая свое пребывание в лечебнице. У нее был опыт жизни без Валентина, и за этот, недолгий в общем-то, период, она едва не успела стать жертвой изнасилования со стороны очередного кавалера матери, была обвинена пьяной родительницей в попытке совращения ее "будущего мужа", признана ею сумасшедшей, из-за стараний доказать, что мужчина практически напал на нее. И, увезена скорой в приступе жестокой истерики. В результате чего, безразличный ко всему, и в том числе к изложению ее версии событий, врач констатировал у девушки маниакально-депрессивное расстройство психики и прописал принудительное стационарное лечение.

Ей было, за что благодарить Валентина, не так ли? Хотя бы, за избавление от этого кошмара, если не за все остальное.

Но, так или иначе, в ее душу закрадывалась тоска и нужда в чем-то еще… В чем-то, чего Лина никогда не знала. Может, не так уж и не прав был тот врач? Не просто так же, такие глупости ей в голову лезут. Ну чего ей в жизни не хватает?

— В чем дело, Лина? — Так и не сумев заглянуть ей в глаза, и не довольный этим, Валик перекатился на кровати, придавливая девушку своим телом к матрасу. — Что опять не так?

— Ничего. — Покачала головой девушка, не открывая глаз. — Все хорошо, Валик.

Но, Валентин не собирался удовлетворяться таким ответом. Он потянул руку, заставляя ее запрокидывать голову, чтобы избежать боли от натянувшихся волос, и прижался губами к изогнутой шее.

— Мне не нравится, когда ты обманываешь, малыш. — Валик спустился ниже, щекоча губами впадинку у ее ключицы, зная, что это возбуждает девушку. Вновь заставляя Лину хотеть его, пусть и в обход ее мнения, подчиняя себе и своей воле. — Что не так? — Валентин спускался ниже, не давая ей пошевелиться, удерживая своим телом, а второй рукой, вычерчивая круги на коже ее живота, диаметр которых, все расширялся, спускаясь книзу.

— Валик. — Протестующе пробормотала девушка. — Все так. Я хочу отдохнуть, ну пожалуйста.

Мужчина замер, поднимая голову и пристально заглядывая в ее глаза, а потом наклонился к лицу Лины.

— Скажи, что тебя беспокоит, и я все исправлю, малыш. Разве я хоть раз не сделал этого? — Прошептал он ей в губы, впиваясь в них поцелуем, заставляя испытывать легкую саднящую боль.

— Валик, не надо. — Лина мотала головой, но знала, что он слышит, как учащается ее сердцебиение, и прерывается дыхание.

Она хотела его. И он знал это. Потому что, сам научил ее тело так реагировать на его прикосновения. Вызывая зависимость, привыкание к его касаниям и ласкам. Раньше, он мог мучить ее часами, не давая желанного удовлетворения, только чтобы заставить понять, как она нуждается в нем. Показать, что только он может дать ей удовольствие такой силы. И Лина всегда проигрывала в этой борьбе характеров, признавая его власть и умоляя о разрядке.

Вот и сейчас, отрицательно мотая головой, она еще больше прижималась к нему бедрами, заставляя довольно усмехаться мужчину.

— Думаю, что ты не так уж и против, правда, малыш? — Валентин потерся своей, чуть колючей от пробившейся за день щетины, щекой о кожу ее груди, заставляя Лину стонать.

Но когда, добившись ее кивка, Валентин перекатился на спину, заставляя девушку оказаться сверху и смотреть ему в глаза — взгляд Лины, все-таки, настораживал его. Валик, так и не отпуская ее волос, притянул Лину к себе, укладывая ее голову на свою грудь. Что-то опять беспокоило девушку, мужчина точно видел это.

— Хочешь, поженимся? — Прошептал ей на ухо Валентин, начиная двигаться, и не давая сосредоточиться на своем неожиданном предложении.

Лина попыталась поднять голову, чтобы посмотреть на него, удивляясь словам, но мужчина не выпускал девушку, продолжая полностью контролировать ее тело, заставляя ее опять стонать, не давая задуматься…

Когда, наконец, он отпустил ее, Лина тихонько откинулась на подушку. Ей не хотелось шевелиться, сил не было. Даже есть идти было лень. Валик заснул, уткнувшись ей в плечо, продолжая обнимать и во сне.

Они никогда не разговаривали о браке. Никогда. Как-то, и вопроса не возникало. Итак, было понятно, что Лина всегда будет с Валентином. Она ведь сама согласилась. Да и ради чего ей уходить от него? И он, казался довольным при существующем положении вещей. Что же теперь заставило его предложить брак? Девушка немного поерзала, устраиваясь удобней, и руки Валика тут же сжались, словно и во сне он опасался, что она куда-то ускользнет. "Собственник", — усмехнулась Лина про себя, "всегда настороже". Но ей грех было жаловаться на это, не так ли?

Свадьба… может, и правда стоит пожениться? Праздник встряхнет ее, возможно, заставит по-другому посмотреть на жизнь… Кто знает?

На полу, из недр ее сумочки, раздался противный писк напоминания в телефоне. Лина посмотрела на часы — было восемь вечера, потянулась, даже не думая игнорировать звук. Надо было вставать. Валентин открыл глаза, не особо желая выпускать девушку.

— Ты куда? — Хрипло прошептал он, не разжимая рук.

— Мне надо таблетки выпить, Валик. — Тихонько ответила она.

Мужчина кивнул, и встал вместе с ней.

— Тогда пошли, уже и поедим. — Проговорил он, зевая и пытаясь прогнать сон, тря рукой лицо. Мать вела себя сегодня подозрительно тихо, но девушка не собиралась идти проверять, по горло сытая вчерашним визитом. Валик, понимая это, сам заглянул в комнату к женщине.

Лина, не дожидаясь мужчину, пошла дальше по коридору. На кухне она быстро набрала воды в стакан и выдавила по стрелке маленький белый кружочек. Эти таблетки девушка никогда не забывала пить, даже в самых тяжелых приступах истерики и меланхолии.

Лина не хотела иметь детей. Просто боялась, что и еще чья-то жизнь может быть такой поломанной и ненормальной, как ее собственная, и она будет виновата в этом. Потому, что приведет ребенка в этот мир, не имея возможности обеспечить нормальность существования.

Валентин кинул на нее задумчивый взгляд заходя на кухню, и, ничего не говоря, положил на стол перед девушкой таблетку успокаивающего. Напоминая, что не отступится, и будет следить за тем, чтобы прием и этих лекарств, так же, стал регулярным. Вздохнув, Лина подчинилась.

Валентин никогда не упрекал ее в том, что она против идеи иметь от него ребенка, понимая, что не в этом причина. Да и сам мужчина, не особо горел желанием заводить наследников. И порою, Лине казалось, что он просто не готов был делить ее с кем-то еще. Не желал, чтобы еще кто-то мог претендовать на внимание девушки. Довольно пугающая мысль, если задумываться. Но она не задумывалась…

К тому же, ее такое положение вещей устраивало. Ибо, пожелай Валентин иметь детей — ее желание, навряд ли имело бы значение. Он смог бы убедить Лину, что так будет лучше для самой же девушки.


Глава 4

Дима сидел за столиком в кафе, поражаясь сам себе. Это был первый случай за последние шесть лет, когда он не поехал с утра на работу.

С тех пор, как их с Леной родители разбились в аварии, возвращаясь из аэропорта на такси, мужчина бросил медицину, которой, навряд ли, смог бы обеспечивать себя и сестру, и старался удерживать на плаву фирму, которую создал отец.