— Ничто, — ответила Энни, и он, засмеявшись, поцеловал ее.

Начав чувственное путешествие по ее телу, он поцеловал ее твердые соски, гладкий живот, провел языком по влажному треугольнику коротких кудрявых волос. Под его прикосновениями Энни изгибалась и вскрикивала. Он лег рядом, снова поцеловал ее и, неожиданно подняв ее на себя, вошел в нее. Закрыв глаза, Энни закусила губы. Гарсон был, страстный любовник, но он никогда не забывал о ее удовольствии.

— Как хорошо! — сказала она, устраиваясь на нем.

Он захватил в ладони ее груди.

— А так? — прошептал он и, прижимая к себе ее бедра, прижался губами к одному соску, зажав двумя пальцами второй.

Энни застонала.

— Чудесно.

— Открой глаза, — приказал Гарсон, откидываясь назад. — Смотри на меня.

Она повиновалась, и вид его языка, ласкающего твердый сосок, был невыразимо возбуждающим. Волна желания нахлынула на нее. Сердце билось как бешеное, пот стекал по коже. Ритмичное движение их бедер стало еще быстрее.

— Боже мой, Энни! — хрипло простонал Гарсон. Он схватил ее за бедра, с силой прижал к себе, а сам приподнялся. Она почувствовала глубокое, резкое проникновение — и ее тело забилось в конвульсиях.

— Еще, — потребовал он. — Еще.

— Я не могу, — взмолилась Энни, но почувствовала, как желание опять поднимается внутри нее.

Оно росло, становилось огромным — и снова взрыв. И вот она закричала, а он задрожал, и его тело задергалось в переполняющем ощущении высшего наслаждения.

Изабель Дьюинг ничего не значит для Гарсона, уверяла себя Энни этой ночью, лежа рядом со спящим мужем. И все же она чувствовала, насколько он был напряжен во время их случайной встречи, хотя такое напряжение наверняка должно возникнуть, когда человек вынужден знакомить свою бывшую жену с новой. Она нахмурилась. Но ей все равно не хотелось, чтобы эта женщина была настолько великолепна, настолько безукоризненна и так чертовски мила!

— Похоже, твой бизнес процветает, — услышала Энни чьи-то слова и, повернувшись, увидела Кирстен, входящую в сельский магазин, который служил и овощной лавкой, и универмагом, и почтой.

Улыбаясь, Энни приклеила марки на последнюю из коробок, которые пришла сюда отправить.

— Еще как, — сказала она.

Прошло шесть недель, как большой универмаг в Лондоне сделал ей заказ, и возможность сказать об этом и вправду действовала как волшебная палочка. Ее постоянные клиенты наперебой увеличивали заказы, другие с удовольствием брали партии товара на пробу.

— Ты слышала о том, что Роджер Эдлам решил последовать твоему примеру? - спросила Кирстен. Энни удивленно подняла брови.

— С Фионой?

— Да. Бедная обманутая душа. Бренда, болтливая продавщица, наклонилась к ним через прилавок.

— Когда будет свадьба? — спросила она.

— Весной, — сообщила Кирстен.

В то время как две женщины обсуждали количество гостей, платье новобрачной и где именно они будут справлять свадьбу, Энни вспомнила, как молодой фермер появился в дверях ее дома и попытался возобновить их несуществующие отношения. Не желая подводить его, Энни никому не рассказала об этом визите, и теперь при встрече с ней Роджер держался дружески, разве что немного смущенно. Его пренебрежение Фионой, видимо, улетучилось сразу после этого визита, так как буквально несколько дней спустя она встретила их, держащихся за руки.

— Хочешь, подвезу тебя домой? — спросила Энни, вклинившись в разговор.

— Да, пожалуйста, — сказала Кирстен. — Как быстро рабочие покрывают крыши коттеджей, — прокомментировала она, когда они подъезжали к деревне.

— Да, на следующей неделе должны закончить, если будет сухая погода. Энни посмотрела на небо, освещенное сентябрьским солнцем. — Удивительно, как нам до сих пор везло с погодой.

— Как только закончат покрывать крыши, Берт переедет в твой дом, пока будет идти ремонт в его коттедже?

— Да, а потом он вернется в свой коттедж, и ремонт начнется в моем. Моя торговля увеличилась настолько, что сарай уже не вмещает всю продукцию, продолжала Энни, подъезжая к дому Кирстен. — Вчера, когда мы разговаривали с Гарсоном по телефону, он предложил мне занять мой коттедж под мастерскую.

— Хорошая мысль, — улыбнулась Кирстен. — Твой великан сегодня надеется вернуться домой? Энни кивнула.

— У него сегодня утром была деловая встреча, но сейчас он уже должен уехать из офиса. Он приедет сюда на неделю.

— Я раньше думала, что Гарсон будет чаще находиться в отъезде, а он приезжает сюда почти на каждые выходные, хотя и так целую неделю после свадьбы вы провели вместе.

Глаза Энни заискрились.

— Вот и еще на одну неделю ему удалось вырваться.

— И заставить свою жену светиться от счастья, — заявила Кирстен. Собрав свои покупки, она вылезла из машины. — Если захотите куда-нибудь пойти, я могу посидеть с Оливером.

— Спасибо, если понадобится, я дам тебе знать.

Я и в самом деле счастлива, думала Энни. Она помахала строителям и поздоровалась с Бергом, обрезавшим яблони в саду. Все ее сомнения, вызванные предложением Гарсона выйти за него замуж, исчезли. Свадебная церемония, которой она в душе очень боялась, прошла без сучка, без задоринки, а медовый месяц был… сплошным блаженством.

В кухне на «Ферме» Энни от счастья даже заулыбалась. Она теперь постоянно улыбалась. Гарсон так заботился о ней, казался таким увлеченным, что она даже забыла о деловой подоплеке их брака. И она чувствовала, что окружающие об этом вообще не догадываются.

Она заулыбалась еще шире. О чем люди наверняка догадываются, чего невозможно не заметить, так это их сексуальную тягу друг к другу. Как ее муж постоянно испытывает потребность дотрагиваться до нее. Как ее словно магнитом тянет быть к нему поближе. Как они обмениваются взглядами, затуманенными от страсти. И когда эта страсть бывает удовлетворена, Энни продолжает ощущать его запах на своих пальцах и в волосах. Даже днем она мечтает о нем. Энни достала из буфета сахар и муку. Сейчас не время мечтать, так как Гарсон приедет совсем скоро и ночью она вновь будет на седьмом небе от счастья. Но до его приезда она должна еще кое-что испечь.

Примерно через час, услышав звук подъезжающего автомобиля, Энни положила миску, вытерла руки и выбежала во двор. Она увидела Гарсона, который шел ей навстречу, на ходу снимая пиджак и закатывая рукава белой сорочки. При его приближении у нее вновь забилось сердце. Все ее тело реагировало на него: кожа пошла мурашками, грудь напряглась, нервы были на взводе.

Энни с трудом перевела дыхание. Она еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему и не начать тут же срывать с него одежду.

— Привет, ты сегодня рано, — сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал ее чувств. — Хорошо доехал?

— Да, на дорогах сегодня спокойно, — ответил Гарсон, глядя на нее так, что казалось, он вслух говорит одно, а глазами пытается сказать что-то совсем другое, более интимное. Потом он обнял ее и прошептал, целуя:

— Я так по тебе скучал!

— Я тоже, — выдохнула Энни.

Гарсон с беспокойством посмотрел на нее:

— Как ты себя чувствуешь?

Две недели назад Энни отравилась креветками. Ее тошнило дня два, потом она вроде бы поправилась, но, когда в понедельник он уехал, ей снова стало плохо. Через день она выздоровела полностью.

Энни улыбнулась.

— Я же сказала тебе по телефону, что все в порядке.

— Мне не хочется, чтобы ты болела, — сказал Гарсон и снова поцеловал ее. Я тут привез целую кучу вещей. Поможешь мне?

— Конечно.

Когда он открыл багажник, Энни увидела чемодан, раздувшийся портфель, портативный компьютер и полдюжины белых пластиковых пакетов. Портфель и компьютер свидетельствовали о том, что он собирается здесь работать — она тоже собиралась заняться рукоделием, — а что означали эти пакеты?

— Ты купил новую одежду? — спросила она. Гарсон улыбнулся.

— И даже много.

Он протянул ей пакеты, сам взял более тяжелые вещи и пошел вслед за ней к дому. Поднявшись по лестнице, Энни вошла в спальню, окна которой выходили на луг. Комната была оформлена в кремовых тонах — стены бледно-кремового цвета, такого же цвета встроенные полированные шкафы, туалетный столик, толстый ковер, — разнообразие вносили розовые с зеленовато-желтым рисунком муаровые занавески и розовая бархатная банкетка. Со времени его последнего приезда две недели назад в комнате появилась новинка, о которой Энни ничего ему не говорила.

— Ну и как тебе? — спросила Энни, с улыбкой поворачиваясь к нему.

Гарсон, опустив на пол свою ношу, с удивлением смотрел на четырехспальную кровать.

— Просто фантастика. Когда ее доставили? Кровать заказали на следующий же день после того, как они решили пожениться, он настаивал именно на четырехспальном варианте, — та кровать, которую они выбрали, была ручной работы, поэтому срок исполнения был довольно долгий.

— В прошлый понедельник, — сказала она и проследила за его взглядом.

Ситцевые оборки кремового цвета обрамляли резную спинку кровати из красного дерева. Такого же цвета, как оборки, были четыре пуховые подушки и покрывала, все в кремовых кружевах.

— Ты уже на ней спала? — поинтересовался Гарсон.

Энни покачала головой.

— Я спала в соседней комнате.

— Ты хотела подождать, пока мы, — сказал он хрипло, — будем вместе?

— Мне показалось, так будет правильно, — ответила она и почувствовала почти осязаемый накал страсти между ними.

— Я тоже угадал с покупками, — заметил Гарсон и вывалил содержимое двух пакетов на кровать. — Это тебе.

Развернув тисненую бумагу, Энни увидела шифоновую ночную рубашку сиреневого цвета с лиловыми кружевами. Дрожь побежала у нее по позвоночнику. Рубашка была с глубоким декольте и очень короткая — Французская? — спросила она, поглаживая кружева.