– А… почему? – поинтересовалась она. И вдруг смутилась, догадавшись. – Нет, Ваня, ты не говори, если не хочешь. То есть говорить не хочешь. Или жениться? Ой, запутал ты меня совсем.

– Ты что подумала? Ах, ты про это! Нет, с этим все в порядке, я нормальный мужик.

– Да ну тебя, какой-то дурацкий разговор завел на ночь глядя. – Людмила Петровна вскочила и открыла форточку. Ей стало жарко, и она знала, что щеки у нее сейчас красные, как помидоры. Одним словом, красавица. И от этой мысли она на Ивана так рассердилась, что едва не выгнала.

– Так, все! Говори, что хотел, и не морочь мне голову! – закричала она, глядя на сидевшего Ивана сверху вниз.

– Ты думаешь, это так просто?!

Людмила Петровна махнула рукой и села на краешек табуретки. Оба помолчали.

– Слушай, Ваня, а у нас с тобой вышла почти семейная ссора. – Педагогический опыт подсказывал Людмиле Петровне, что юмор – наилучший выход из любой конфликтной ситуации.

– А ты думаешь, я не понимаю, что из тебя бы получилась отличная жена, как раз такая, как мне надо, – уже гораздо спокойнее сказал Иван. – У Джона губа не дура. И у Юрки твоего тоже. Но у меня совесть есть. И я пришел тебе сказать, что если ты из-за меня Джону отказала, то выходи за него замуж. Я все равно на тебе жениться не могу. А тебе там хорошо будет. Там вообще хорошо, в Америке-то. Мне понравилось.

Людмила Петровна посидела, соображая, какой вопрос из десяти возникших задать первым, чтобы не лопнуть от любопытства, и произнесла:

– Вань, а с чего ты взял, что я из-за тебя Джону отказала?

– Ты женщина одинокая. Одной женщине тяжело. Тем более тяжело одной, без мужика, бизнес тянуть. Уж я-то знаю, чего оно стоит, – обстоятельно стал объяснять свою позицию Иван, очень обрадованный тем, что беседа миновала опасные рифы и вошла в спокойное русло. – Значит, надо тебе замуж. А Джон чем плох? И к тому же из Америки. Говорю же – там хорошо. А ты, может, думаешь, что я на тебе женюсь, потому и отказываешь мужикам?

– Нет, Вань, я не думала. Честное слово. Даже и в мыслях не было, – порадовала его Людмила Петровна. – И вовсе я не из-за тебя Джону отказала.

– Из-за Юрки? – подозрительно спросил Краев.

– И не из-за Юры, с чего ты взял? Не хочу я замуж, и все. Мне и одной хорошо.

– Ну, если так… Дело твое, конечно.

– Вань, слушай, а раз ты меня любишь, то почему же ты на мне жениться не можешь? Так ведь тоже нельзя! Огорошил, я теперь не усну, думать буду, какой во мне изъян. Скажи, сделай милость, чем я тебе не угодила?

– Да всем угодила, говорю же! Не в тебе дело и не во мне! Просто, понимаешь, моя мать… Она ни с кем не уживется. Две хозяйки в одном доме – это еще хуже, чем два медведя в берлоге. Медведи договорятся, женщины – никогда.

– Да, с твоей матушкой трудно найти общий язык, – заметила Людмила Петровна.

– Вот я и говорю, – вздохнул Иван. – Я был женат. Хорошая девчонка, после института поженились. Дочку мне родила. А с матерью – война, хоть в дом не заходи. Ну, мать, понятное дело, ее довела. Жена говорит: или я, или она. А как мне выбрать? Мать из дому выкинуть? Так я не скотина какая, и куда ей идти-то? Самому уехать с семьей? А хозяйство на кого? И жить чем? Я больше ничего не умею, кроме как на земле работать да со скотиной. Короче говоря, уехали они в город. Ты не думай, я им помогал, пока бывшая жена опять замуж не вышла. Дочка ни в чем отказа не знает, да и не жаль ничего, она у меня красавица и умница, на повышенной стипендии учится в архитектурном. А рисует как! Я тебе покажу. Но жену в дом привести не могу. Ту мать съела и эту съест. А у тебя тем более характер не хуже, чем у матери моей. Найдет коса на камень. Сама понимаешь. Да и старая она уже. Поздно к новой жизни привыкать. Будем жить, как сложилось.

– Бедный ты мой Ванечка, – искренне пожалела его Людмила Петровна. – Тяжело тебе живется.

– Нет, – не уловил иронии Краев. – Это она только с чужими так, а со мной нормальная, как скажу, так и делает.

– А она не понимает, что ты уже взрослый мальчик и у тебя есть свои… потребности? – нахально поинтересовалась она. Ей вдруг очень захотелось как-нибудь уязвить Ивана, расквитаться за то, что притащился с глупым разговором, про ее личную жизнь выведал, про свою всякой чепухи наболтал! Да еще и замуж брать отказался.

– Да что потребности… Без проблем. Вон Наталья всегда рада. И другие тоже, – объяснил Иван. – Я сколько раз думал: вот если бы Людмила… Ну, то есть ты. Если ты замуж не хочешь, а потребности, сама же говоришь… Короче говоря, мы взрослые люди. Я был бы счастлив!

– Ах вот ты зачем пришел! – всплеснула руками Людмила Петровна. – Так бы сразу и сказал: мол, Людмила, если тебе не с кем переспать, то предлагаю свои услуги. Как там в фильме? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, приходите в полночь к амбару, не пожалеете. Да?

– К какому амбару? К сараю твоему, что ли?

Но вместо пояснения Людмила Петровна вскочила, в три шага обежала кухонный стол и изо всех сил толкнула Ивана в бок, так что он едва не упал с табуретки.

– Ты что? – испугался он. – Сдурела?

– Я сдурела? Я?! Убирайся к чертовой матери, родственник! – заорала она, выталкивая его из кухни. – Катись отсюда! К своей маме! Привет ей передавай! И чтобы духу твоего! А я за Юру замуж выйду! Мы будем жить долго и счастливо! Он мне во всем помогает! Это он все придумал! Я бы без него пропала! Я его вообще люблю! Понял?! Он меня тоже! И мамы у него нет!

Последние слова Людмила Петровна кричала уже в одиночестве: Иван, расстроенный провалом своей миссии, которая поначалу, казалось, уже почти удалась, счел за лучшее спастись бегством. Правду говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, покаянно думала на другой день Людмила Петровна, вспоминая свое объяснение с Иваном. А ведь не выпили бы – и он бы не пришел, и она бы не наговорила чепухи. Особенно про Юру. Ну и ладно. Главное, что Юрий не в курсе.


К лету поток туристов стал бурным, как Чусовая по весне. Школьники из летних лагерей изучали места действия бажовских сказов; солидные дяди, желающие поиграть в золотоискателей, укатывали своими джипами лесную дорогу на заброшенный рудник; влюбленные парочки и любители приколов хихикали возле «нюшек». Иностранцы хотели все и сразу плюс сувениры оптом. Один из заброшенных сараев деда Семена спешно переоборудовали под кузницу, как только выяснилось, что Геннадий раньше этим делом занимался и надо ему только подучиться самую малость. Купили горн, наковальню, инструмент какой попроще. К известному кузнецу на обучение пристроили – за деньги, понятно. И теперь Геннадий успешно работал живым экспонатом, а его продукция – многозначительные кованые гвозди угрожающих размеров и романтические железные розы – украшала прилавки открывшегося к началу сезона магазина уральских народных промыслов и ремесел. Также здесь продавали уменьшенные копии красоток Петра Борисовича, расписные тагильские подносы, фарфор Сысертского и Богдановичского заводов, керамику из Таволги, изделия горноуральских мастеров из малахита и других поделочных камней, рукодельных кукол.

Теперь в туристической фирме «Малахитовая шкатулка» трудилось много людей: Анфиса Романовна и две учительницы из школы водили экскурсии, Вера торговала а магазине не покладая рук и лучезарно улыбаясь покупателям. Санька перешел на полставки электрика и теперь помогал Геннадию в кузне. В нескольких домах гостей ждали натопленные бани и пироги из русской печи. Федосья Иосифовна контролировала процесс и рецептуру, выполняя роль шеф-повара. А дед Семен, полюбивший общество старых и новых «нюшек», целые дни проводил в сарае-музее. В память о прошлых заслугах Людмила Петровна оформила его смотрителем и платила зарплату. Ее саму уже два раза приглашали в Министерство по туризму и один раз – в Министерство культуры, трижды – на телевидение и один раз – на заседание «Клуба интеллектуалов», на круглый стол, посвященный заковыристой проблеме ребрендинга Свердловской области. Вот тут Людмила Петровна, несмотря на свое обычное красноречие, не смогла вставить ни слова и только улыбалась, кивала и поддакивала, когда «интеллектуалы» громоздили этажи умных слов. Ее работу приводили как пример удачного ребрендинга: то есть бренд «опорный край державы» изрядно проржавел и не внушал доверия, на «границу Европы и Азии» претендовали слишком многие, «место гибели последнего русского царя» привлекало больше небогатых паломников, чем вожделенных заморских туристов с валютой в кошельках. А вот культурно-туристический всплеск в Большом Шишиме всем требованиям отвечал: заманчиво, позитивно, познавательно и эксклюзивно.

Также Людмиле Петровне предложили принять участие в выборах в какую-то Думу, она отказалась, не вникая. А еще сняться в документальном фильме и провести семинар для начинающих предпринимателей. Она согласилась, но жизнь внесла свои коррективы: позвонил Сашка, сообщил, что Лена ждет второго ребенка и срочно ложится в больницу на сохранение. А что ему делать с десятимесячной дочерью? Вообще-то он рассчитывал, что мать возьмет внучку к себе. Еще зимой, когда Людмила Петровна впервые приехала посмотреть на внучку, национальный вопрос отпал сам собой: едва взяв девочку на руки и заглянув в совершенно Сашкины глаза, она поняла, что ей абсолютно по барабану, какого цвета ее сокровище, ее первая самая любимая внучка.

Но… Одно дело – в городе. Там полугодовалую Людмилку (вот подлизы, тая от умиления, ворчала Людмила Петровна) уже приглашали сниматься в рекламном ролике. А у них в Большом Шишиме с толерантностью пока напряженка. Короче говоря, привези она сюда внучку, на улицу было бы не выйти. Станут глазеть, начнутся сплетни, вопросы, хихиканье… Нет уж, спасибо, она этого наелась по самые уши! Людмила Петровна согласилась неделю-другую пожить в городе у Саши, понянчиться с внучкой. Тем более что дома всеми делами отлично заправлял Родин. Он руководил, согласовывал, придумывал, организовывал, договаривался с людьми и делал все спокойно и умело, словно всю жизнь этим занимался. И ее многому учил. Так что не она ему, а он ей теперь платил зарплату, если уж честно.