– Думаешь, она знала, что Стив там работает? – спрашивает Тамара Бойл, заправляя волосы за уши каждые две секунды.

– Ну, ты же не приедешь из другого штата, чтобы просто купить пиццу. Мой парень слышал, что Стив с ней флиртовал.

– Что? Да ладно! – Элли прикрывает ладонью рот. – Думаешь, он стал бы это делать перед ней?

Керри пожимает плечами.

– Все возможно.

– Отстой, – говорит Тамара и тут же пересматривает свою точку зрения. – Хотя было бы так очаровательно, если бы он снова стал встречаться со своей бывшей девушкой спустя пять лет. Как в кино, на которое я бы точно затащила своего парня.

– Да, Белоснежка спасает принца Чарминга из рук Злой Ведьмы, – шутит Элли.

– Эй, ребята, дайте мне знать, если вам нужен другой размер, – голос Хаксли раздается позади них. – Я имею в виду, костюмов.

Их лица белеют.

– Конечно, – запинаясь, говорит Элли.

Я закрываю книгу.

– Печально. У вас настолько скучная жизнь и низкая самооценка, что вы распускаете сплетни. Девушка просто купила пиццу. Угомонитесь.

Девушки молчат. А что можно на это ответить? В обычной обстановке, я бы промолчала, но мне было не по себе их слушать. Они разговаривали всего лишь в шаге от объекта сплетни! Это просто мерзко.

Я собираю рюкзак, расправляю плечи и пересаживаюсь на другую сторону трибуны. Хаксли общается со своими подругами. Все оставшееся время она даже не смотрит в мою сторону.


***


Недостаточно просто тренироваться с дюжиной самых красивых девушек в школе. Нужно еще и делить с ними раздевалку. Так, на всякий случай, вдруг я забуду какое бледное у меня тело.

Хаксли и девушка из белой команды переодеваются рядом со мной. Не знаю ее имени, но кажется, как фамилия президента. Мэдисон, Тейлор, Картер. Что-то типа этого.

– Бари утверждает, что она не собирала эту чертову свадебную папку, – говорит Мэдисон\Тейлор\Картер.

– И кто мог бы это сделать? – спрашивает Хаксли, надевая блузку в крестьянском стиле. Любая, даже самая простая вещь выглядит на ней дорого.

– Она думает, что это было подстроено.

– Только не снова, – говорит Хаксли.

– Она считает, что это дело рук специалиста по разрывам.

Моя спина деревенеет. Я одеваюсь, не поднимая головы.

– Дерек тоже так думает, – говорит М\Т\К. Она хихикает и распрямляет складки на блузке.

– Ну, конечно же, он так и думает.

– Хотя, не знаю. Может, в этом что-то есть. Возможно, ему действительно подложили записку. Если подумать, то в школе уже было несколько странных разрывов.

Я напрягаю слух и даже не замечаю, что одеваю блузку задом наперед. Воротничок сдавливает мне шею.

– Специалист по разрывам – городская легенда, – говорит Хаксли.

– А разве в основе всех городских легенд не лежит крупица правды?

– Рейган, не будь такой впечатлительной.

Рейган!

Хаксли продолжает:

– Если эту папку подложили, то почему они снова не вместе? Ну, давай, поделись со мной своими теориями тайных сговоров. Если бы Бари поняла, что ей с ним хорошо, то сделала бы все возможное, чтобы его вернуть, – говорит Хаксли, натягивая невозможно узкие джинсы.

– Если им суждено быть вместе, то так и будет, – Рейган скручивает свои волнистые волосы в пучок.

Хаксли закатывает глаза.

– Некоторые вещи нельзя оставлять на волю случая. Парни, как Дерек Келли, на дороге не валяются, и поэтому сейчас Бари просто еще одна одиночка. Она сама отшвырнула себя к серой массе ничем непримечательных людей.

– Это грубо, Хаксли. Он ведь просто парень.

Она наклоняется поближе к Рейган.

– Думаешь, мы бы дружили, если бы ты не встречалась с Марком Олавски?

Вся радость исчезает с лица Рейган. Она молча заканчивает одеваться и вежливо кивает Хаксли перед тем как уйти.

Мы с Хаксли – единственные, кто остался в этом ряду. Я нервничаю. В свое время мне она сказала гораздо худшие вещи.

– Ребекка, – говорит она, одевая неудобные, но такие красивые туфли на каблуках. – Ты очень продвинулась.

– Спасибо, – завязываю я кроссовки. Хаксли обращает на них внимание, поэтому я расстегиваю рюкзак и демонстрирую ей свои каблуки. – Если бы я носила их после тренировок, мои ноги бы отвалились.

– Помнишь те золотистые балетные тапочки, которые мы носили на занятие с Фрэнсис? – ни с того ни с сего спрашивает она. – Ты их хранишь?

– Да. – В шестом классе Фрэнсис Глори решила, что вместо вручения призов, покрасит балетные тапочки в золотистый цвет для каждой из девочек. Должно быть, эта идея у нее возникла в последнюю минуту, потому что, когда она их раздала, краска еще не высохла. Моя мама очень ругалась на нее, недовольная тем, что мои трико были все в золотистой краске, которая не отстирывалась. И она была не единственной. На классной фотографии у всех были заляпанные трико.

– Думаю, краска полностью высохла около года назад, – говорю я, и Хаксли смеется. Настоящим, искренним смехом, который я так давно не слышала и по которому скучала.

Какое-то время Хаксли думает о тапочках, занятиях или о чем-то еще. Она сидит на лавочке и пристально смотрит на ящики. Никогда не видела, чтобы она так уходила в себя.

– Ты считаешь кого-то своим друг, а… – говорит она. – Грустно, что ты не можешь рассказать ближайшим подругам что-то по секрету.

Она со мной разговаривает? Обо мне? Не знаю. Я не привыкла иметь дело с чувствительной Хаксли.

– Это не выглядело так, будто они твои подруги, – говорю я.

– Я рассказала своим друзьям об Анджеле по секрету.

– Ну, честно говоря, чем выше ты взбираешься, тем больше твоему окружению хочется спустить тебя вниз. Полагаю, это одна из обратных сторон счастья. – Не могу поверить, что даю здравые советы Хаксли. Но я видела ее друзей, и тоже не стала бы им доверять. Эддисон, Рейган и остальные – все наслаждаются своей популярностью, но желают большего, мечтают встречаться с защитником. Я осознаю, что, вероятно, быть королевой улья – очень изматывающее занятие, и впечатлена тем, что она так долго с этим справляется.

– Ты лучше этого, – говорю я.

– Спасибо.

Я, не двигаясь, сижу на лавочке. Мне еще нужно обуть правый кроссовок, но не хочу разрушать этот момент.

– Я действительно рада, что ты вступила в СТА, – говорит она. Хаксли кладет свою руку на мою, и я сжимаю ее в ответ.

– Я тоже.


16


Я лежу на кровати, пытаясь сделать домашнюю работу по математике. Неожиданно раздается звонок, который я ожидала меньше всего.

– Привет! Хочешь покататься на коньках? – спрашивает Вал.

– Сейчас? – На часах семь шестнадцать вечера, четверг. Я не настолько крута, чтобы вести общественную жизнь в течение учебной недели. У меня едва хватает времени на это по выходным.

Она объясняет, что местный колледж по четвергам открывает каток для всех.

– Эзра и я услышали об этом от Джеффа, – говорит она. – Мы заедем за тобой через двадцать минут.

– Даже не знаю. – Мой взгляд скользит по часам, домашней работе, разбросанной по кровати, и больным ногам. К тому же я каталась на коньках только один раз, и все закончилось кровью, слезами и швами.

– «Даже не знаю» означает «убеди меня»? Хорошо. Будет так весело! Может быть, какой-нибудь парень попросит тебя с ним покататься и будет держать тебя за руку. Научно доказано, что лед настраивает на романтический лад.

– И откуда эта информация? Из «US Weekly» 6?

– Ну же, Бекка!

Не буду обманывать, мне очень приятно, что моя подруга так сильно хочет увидеть меня. Кажется, мы не зависали с ней уже целую вечность. И я не против того, если Эзра тоже будет там. Сейчас, когда я узнала его получше, могу сказать, что проведу время с двумя друзьями. Если они не будут целоваться весь вечер, то все пройдет просто замечательно.


***


– Что новенького? – спрашивает меня Вал в машине уже второй раз. Терпеть не могу эти общие фразы. Люди употребляют их в общении с незнакомцами, а не с лучшими друзьями.

– Ничего особенного, – пожимаю я плечами. Трудно решить с чего начать, если мы едва общались последние несколько недель. А ведь не так давно мы делились абсолютно всем.

Мы не были знакомы с Вал в то время, когда я посещала занятия в школе им. Фрэнсис Глори. Мы видели друг друга в средней школе, но общались в разных кругах. Ее друзья никогда не нравились Хаксли, поэтому я и не дружила с ними. Все произошло в восьмом классе во время нашего путешествия в Вашингтон, когда я и Вал вынуждены были сидеть вместе в автобусе. Спустя четыре часа и три штата мы стали друзьями. Просто удивительно, как это произошло. С большинством людей, я бы просто перекинулась парой фраз. А тут... Мы начали с ничего незначащего разговора, а через пять минут мне казалось, что знаю ее целую вечность. Не могу этого объяснить, но именно так и завязалась дружба. Поэтому мне так больно, что сегодня вечером мы просто ведем бессодержательную светскую беседу.

– О! – говорит Вал. – Эзра и я ужинали в самом лучшем ресторане в воскресенье. Ты когда-нибудь была в бифштексной «Аламо»?

– А разве ты не вегетарианка? – спрашиваю ее я.

– Раньше, но теперь я снова ем красное мясо, – погладит она Эзра по бедру, а он берет ее пальцы в руку и сжимает их.

– Эзра, а тывегетарианец?

– Не дай подвеске в виде листка конопли себя одурачить. Я люблю говядину.