Глаза Маркуса были красными, словно он плакал, и я подумал, что так оно и было. Улыбка на его лице была огромной, как он отвечал на вопросы о Лоу и ребенке. Я наблюдал за Евой, как она слушала все, что он говорил. Она выдержала все это.

— Ты собираешься позволить своему ребенку родиться без твоей фамилии? — Престон спросил меня низким шепотом, когда мы стояли у окна детской комнаты, ожидая, когда Маркус принесет ребенка, чтобы мы могли все увидеть его. Я посмотрел на Еву, которая говорила с Тришей. Ее рука защитно лежала на ее животе, поскольку ее глаза продолжали рассматривать других младенцев на их плетеных кроватках в детской комнате. Я задался вопросом, о чем она думала.

— Нет. Я работаю на этим, — ответил я.

Престон кивнул. — Хорошо. Я позволю тебе быть первым, поскольку у тебя неотложное дело, чтобы проявить внимание, — он ответил, указывая на раздутый живот Евы.

— Что вы имеете в виду, что позволишь мне быть первым? Ты собираешься сделать предложение Аманде? — спросил я.

Он ухмыльнулся и забрал волосы за ухо. — Да, я должен поговорить с Маркусом сначала. Ему нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, он изольет его дерьмо снова, если я просто неожиданно сообщу ему это.

Я усмехнулся, вспоминая тот вечер у Live Bay, когда Маркус избил к чертям собачьим Престона, когда он обнаружил, что Аманда и Престон встречались — Да, ему понадобится настороженность.

Дверь детской отворилась, и Маркус шагнул внутрь, держа небольшой сверток. В буквальном смысле. Выглядел он как закатанное синее одеяло. Он не был достаточно большим, чтобы быть реальным.

Ева отступила на шаг и схватила меня за руку, крепко сжимая ее, как она посмотрела на ребенка, который был в том одеяле. Его маленькое лицо выглядывало из него, хотя его глаза были закрыты. Я не мог сказать, был он похож то ли на Маркуса, то ли на Лоу. Он был сентиментальный.

— Он красивый. — Ева вздохнула, опираясь на меня.

Я не назвал бы его красивым, но я не собирался спорить с беременной женщиной. Мои руки обвились вокруг Евиного живота, и прижали ее к моей груди. Все лепетала о ребенке и на кого он похож в то время, как Маркус держал его. Очевидная гордость на его лице.

Лоу наконец обрела семью. Того, кто любил и лелеял ее. Это было то, что она всегда хотела. Ей не требовались мои пятницы с картошкой фри больше, чтобы сделать ее счастливой. Она также не теряла свое дерьмо, если у меня не было Jarritos в моем холодильнике, когда она приезжала. Я не поставлял ее любимый напиток больше. Маркус делал это.

И я был этому рад.

* * *

Убедить Маркуса позволить Лоу приехать домой и развлечь Еву с Эли сегодня было сложно. Эли было две недели, и это было первым официальным выходом Лоу. Не потому что она не хотела выходить, а потому что Маркус был слишком чертовски покровительственным. После объяснения Лоу, почему я нуждался в том, чтобы Еву отвлекли, она собрала ребенка и сообщила Маркусу, что они едут с ним или без него. К счастью он приехал с ними, потому что я нуждался в его помощи, если я собирался осуществить это.

— Я все еще не могу поверить, что ты вытащил нас сюда на Рождество. Не мог бы ты выбрать другой время сделать это? — Маркус ворчал, когда мы установили пианино в амбаре.

— Заткнись. У тебя будет много времени с Лоу и Эли для Санта-Клауса, — ответил я. Потом я отбросил одеяло, которое мы использовали, чтобы защитить пианино от звуков, и Джереми помог мне сложить его.

— Как ты собираешься настроить эту вещь во время? — Маркус спросил.

— Моя мама придет, — Джереми ответил за меня. Что было одним из крупнейших сюрпризов. Когда я сказал Джереми, что я хотел сделать, он предложил помощь его мамы. Я и не ожидал, что она поможет, но она сделала это. И она сделала чудо.

Маркус только усмехнулся и покачал головой. — Ты сумасшедший, ты знаешь это, правда?

Я просто улыбнулся. Потому что он, возможно, был прав.

— Мне нужно идти. Ева заметит мой грузовик здесь, если она выглядывает в окно. Мама настроит его вовремя. Просто оставьте дверь незапертой, и она все приготовит для тебя.

Я поблагодарил Джереми, прежде чем он ушел. Затем я повернулся и взглянул на Маркуса. — Ну, полагаю, мы закончили. Ты можешь принять забирать свой экипаж домой и готовиться к приходу Санты.

— Мне ждать еще четыре недели, когда Санта принесет мне мой подарок, — сказал он следуя за мной к двери.

Я уставился на него. — Почему еще четыре недели?”

Маркус ухмылялся. — Ты не знаешь, не так ли?

Я не знал чего? — Не после тебя, мужик.

Маркус хлопнул меня по спине и испустил громкий смех. — И я стану тем, кто сообщит новости. Кейдж, после того, как Ева родит ребенка, вы не сможете заниматься сексом шесть недель.

Что? Я остановился. — Ты что, издеваешься надо мной?

Маркус засмеялся еще громче, и направились к двери амбара.

Шесть недель? Действительно?

Глава 24

Ева

Я не видел Кейджа много сегодня, и я был его пропустила. Лоу убедила Маркуса остаться на ужин, а я наслаждалась компанией и держала Эли, но я хотела остаться наедине с Кейджем. Теперь, когда они ушли и я прибралась на кухне, Кейдж еще не вернулся, уйдя забрать его телефон, который он подумал, что оставил в сарае.

Его подарки уже были завернуты и спрятаны под елкой, так что мне нечего было делать. Спальня в сарае светилась. Что он делал там? Я подождала минуту и, когда свет не погас, я решила пойти за ним. Я схватила свой шерстяной плащ с крючка за дверью и надела его. Потом я натянула ботинки, прежде чем я пошла бы по мерзлой траве.

Я услышала музыку. Фортепианную музыку. Я остановилась и прислушалась, оглядываясь по сторонам. Откуда она исходила? Кто-то играл на фортепиано. Мысли об фортепиано заставили мое сердце болеть. Кейдж еще не спрашивал о фортепиано. Но он спросит. Я не хотела говорить ему, что я отдала его. Но я не смогу солгать ему.

Музыка снова начала играть. Я слышала эту песню раньше. Я не была уверена, что это была просто еще потому, что человек, играющий это, был не совсем пианист. Они приглушали мелодию. Я направилась в амбар снова, и музыка стала громче. Музыка доносилась из амбара? Конечно, нет. Почему кто-то играет на рояле в амбаре? Я оглянулась по сторонам и снова ничего не увидела.

Я поспешила в амбар и открыла дверь.

Там были свечи повсюду. Дверь захлопнулась за мной, а я позволила тому, что я увидела, поглотить меня.

Мое пианино стояло в центре, по крайней мере, ста колонны свечей, которые освещали амбар. Сидящий за роялем был Кейдж. Он играл песню, которую я слышала снаружи. Когда Кейдж научился играть на фортепиано? Кажется, я не смогу осмыслить все и сразу.

Затем он начал петь.

Это прекрасная ночь.

Мы ищем чего бы глупого сделать.

— Эй, детка, я думаю, что я хочу на тебе жениться.

Кейдж пел для меня, и он пел песню Бруно Марса. У него не очень хорошо получалось, но, услышав его глубокий голос, как он исполнял песню на моем пианино, слезы выступили на моих глазах. Как он вернул мое пианино обратно? И кто научил его играть в это?

Он глянул вверх из-под пальцев. он учился так тяжело и усмехнулся. Затем он начал петь еще. Смешок бурлил внутри меня, и я прикрыла рот, чтобы побороть его. Улыбка на его лице, когда он продолжал смотреть на клавиши таким образом, что он не пропустил ноты, была восхитительна.

Он дошел до конца песни и убрал руки от клавиш и вздохнул с облегчением, с улыбкой, по-прежнему приклеенной на его лице. Я открыла рот, чтобы задать ему все вопросы, которые проносились в моей голове, но он подошел, чтобы встать передо мной и опустился на одно колено. Боже мой. Песня. Он не был до смешного просто очаровательным. Он делал мне предложение. Я смотрела, как он сунул руку в карман и вытащил кольцо. — Ева, я хочу мое на всегда, — сказал он и поднял кольцо бриллиантовой огранки с ореолом крошечных сапфиров вокруг него. — Ты выйдешь за меня замуж?

Я хотела сказать " да". Я хотела броситься в его объятия и поцеловать его милое совершенное лицо, но все, что я сумел сделать — это начать всхлипывать. Я кивнула и улыбнулась сквозь слезы, когда он взял меня за руку и надел кольцо на мой палец. Затем он встал и притянул меня в свои объятия.

— Ты вернул мое пианино, — я успела сказать сквозь слезы, забитые в горле.

— Да, вернул.

— Ты играл это, — сказала я.

Если ты можешь назвать то, что я сейчас играл "это", то да, играл.

Я уткнулась лицом в его грудь и поцеловала ее. — Это было прекрасно.

Грудь Кейджа вибрировала от смеха. — Детка, мое пение не прекрасно.

Он был неправ. Это было прекрасно. Его глубокий голос был ровным и ключевым. Он был совершенным.

— Твой отец никогда не отдавал пианино. Оно было в подвале у Джереми. Уилсон купил в детский центр другое фортепиано и отдал его им, — сказал Кейдж, отодвигаясь, чтобы посмотреть на меня. — Я собирался пойти и выкупить его, у кого бы то ни было, поэтому я пошел к Джереми, чтобы узнать, где оно было. Твой папа сказал, что ты захочешь его обратно однажды. Так что пианино-это Рождественский подарок, но это не от меня. Это от своего отца.

Ничего не могло бы сделать этот момент более совершенным. Ничего. . кроме этого.

Эпилог

Я стояла в своей спальне перед зеркалом. Мой живот был еще больше сейчас, но Кейдж, кажется, не возражал. Он вел себя так, будто мой живот был самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел. Он клал на него свои руки больше, чем он клал их на любые другие части моего тела.

Белое платье, в сборку под грудью, свободно спадающее по моему животу, было прекрасно. Оно было точно таким, каким я всегда его представляла, когда воображала этот день. А я думала о нем с тех пор, как была маленькой девочкой. Я потянулась и коснулась распущенных завитков, которые Лоу помогла мне сделать. Она сказала, что Кейдж захочет, чтобы мои волосы были распущены, но их можно будет легко собрать. То, как она уложила волосы на мое плечо и скрепила вместе, было так мило.