Лоу сидела, смотря на меня грустными глазами, затем, наконец, кивнула и встала. — Ладно. Думаю, ты не прав, но я понимаю, что тебе больно. Просто надеюсь, что ты не будешь долго ждать.

— Она не боролась за меня, — повторил я. Больше для себя, чем для Лоу.

Лоу подошла и просунула свои пальцы сквозь мои. — Но ты тоже за нее не боролся. Ева не твоя мама, Кейдж. Ева не бросила тебя одного, потому что ей все равно. Она была сломана. Иногда ты должен поверить, что ты этого достоин, и бороться за то, что ты хочешь. Ева — это то, что ты хочешь. Ты знаешь это, и я знаю это. Все, у кого глаза на месте, знают это.

Лоу не понимала. Никто не понимал. Никто не слышал, как она мне сказала, что я — ее самая большая ошибка. Холодный, ровный тон в ее голосе. Она имела это в виду. Как и моя мама, когда она назвала меня самой большой ошибкой, она имела это в виду.

Как я могу бороться за того, кто не хочет меня?

— Мы скучаем по тебе. Я скучаю по тебе. Хочу, чтобы ты приехал домой.

Я тоже скучал по Лоу. Скучал и по своим друзьям, но недостаточно. Недостаточно для того, чтобы встретиться с Морским Бризом и всеми его воспоминаниями о Еве. — Я не могу, Лоу. Просто не могу.

— Что ж, пока ты не можешь, думаю, что я буду сама приезжать к тебе, пока этот малыш и Маркус будут позволять, — с вздохом сказала она.

— Твой живот просто огромен, Лоу, — сказал я, посмотрев на нее, желая сменить тему на что-нибудь другое.

— Заткнись, — отрезала она, и я почти засмеялся. Почти.

Глава 14

Ева

Я не была уверена как долго мой папа еще сможет сидеть в своем кресле-качалке и беседовать со мной. Он постепенно увядал, и причем достаточно быстро. Иногда он весь день не вставал с постели. И мой живот становился все заметнее. Я больше не могла продолжать его скрывать. Меня уже не спасут мои свободные рубашки. Я попросила Джереми зайти к нам, после того как он пообедает дома. Я больше не готовлю. Папа не может есть. Он вообще редко ест. Трубка для кормления, которую установила ему сиделка, поставляет в его организм большую часть пищи.

В тот вечер я собиралась рассказать им обоим о ребенке. Я переживала, стоит ли говорить папе. Я не хочу, чтобы он беспокоился обо мне, но я хотела, чтобы он знал. Один из моих родителей должен знать, что он станет дедушкой. Несмотря на всю трагичность ситуации.

Раздался короткий стук в дверь, прежде чем Джереми вошел в кухню. Он улыбнулся мне, но выражение его лица затмило всю его улыбку. Я не хотела совершать огромную ошибку. Может быть, если я расскажу сначала Джереми и посмотрю, что он скажет, то тогда будет лучше. Мне нужно было услышать мнение со стороны.

— Я беременна, — выпалила я, а затем в шоке накрыла свой рот руками. Я не прланировала это делать.

Джереми схватил ближайший к нему стул и сел на него, с неверующим выражением лица. Он не отрывал от меня взгляд и я продолжала держать руки у своего рта, боясь произнести что-нибудь еще, если их уберу.

— Как? — спросил он, выглядя напуганным.

Я опустила руки и начала нервно скручивать их перед собой. — Кейдж. Я узнала несколько месяцев назад. Я просто… Я не знаю, стоит ли говорить папе. Я хочу, чтобы он знал, что станет дедушкой. Но я не хочу, чтобы он волновался. Что мне делать? — спросила я, надеясь, что Джереми знает то, чего не знаю я.

Джереми опустил голову и затем покачал ей, переваривая услышанную новость. Я не хотела обрушивать все это на его плечи. — Черт, Ева. Я не знаю. Я имею в виду, я думаю, что он должен знать, но он не очень хорошо себя сейчас чувствует.

— Я знаю, — сказала я, присаживаясь на стул напротив него. — Я знаю, — повторила я.

Мы сидели в тишине несколько минут. Затем Джереми посмотрел на меня с решительным блеском в глазах. — Он захочет знать. Он этого заслуживает. И он будет беспокоиться о том, что ты проходишь через это одна. Я могу это исправить. Выходи за меня замуж, Ева. Прежде чем твой отец умрет, выходи за меня.

У меня не было слов. Я сидела и смотрела на него, как будто он сошел с ума, потому что я была полностью уверена, что так и было. Выйти за него замуж? О чем он вообще думал? Как я могу выйти за него?

— Что? Как? Я не…, - я покачала головой и встала. — Абсолютно нет. Я не выхожу за тебя замуж, чтобы просто исправить свои проблемы. Это ненормально. У тебя есть своя жизнь, Джер. Жизнь! И я не отниму ее у тебя. — Мне приходилось работать над тем, чтобы не повышать свой голос. Я не хотела, чтобы папа услышал меня.

Джереми встал, потянулся к моей руке и пододвинул меня поближе. Ближе, чем я когда-либо была, за исключением случаев, когда я плакала или обнимала его. Это было…по-другому. — Я знаю, что твое сердце несвободно. Знаю, что оно, может быть, никогда не станет снова свободным. И я это принимаю. Мы отлично работаем вместе, Ева. Я знаю тебя лучше, чем кого-либо. Я люблю тебя. Понятно, что мы не влюблены, но мы любим друг друга. У нас есть что-то большее, чем у большинства молодоженов, которые только начинают вместе жить. Я могу быть счастлив с тобой, Ева. Я думаю, что через какое-то время наши чувства тоже изменятся. Позволь мне сделать это. Позволь мне сделать это ради тебя, ради малыша и ради твоего отца.

Нет. Я этого не сделаю. Я не могу. На этот раз он хотел дать слишком много. Джереми не был объектом, который я могла использовать, чтобы решать свои проблемы. Он был мужчиной, который заслуживал любить так же глубоко, как однажды полюбила и я, и чувствовать взаимную любовь. Я не буду сдерживать его от этого. У него должны быть собственные дети. У него должна быть девушка его мечты, которая в один день пойдет с ним к алтарю. Но не я.

— Я не могу с тобой это сделать. Я не буду. Я очень тебя люблю за твое предложение. За надежду, что это сработает. Ты все время что-то отдаешь. Но я никогда этого не возвращаю. Но на этот раз я не позволю лишить тебя счастья из-за меня.

Джереми так тяжело проглотил, что я это услышала. — Черт. Я действительно не хотел тебе этого говорить. Я хотел удержать это в себе, потому что так было бы правильно. Я решил, что меня больше не интересует, что правильно, а что нет. Я влюблен в тебя, Ева. Я был влюблен в тебя с 5 лет. Ты просто выбрала другого брата. Затем в твою жизнь пришел Кейдж, и я наблюдал, как легко ты притянулась к нему так, как ты никогда даже не смотрела на меня. И я справился с этим. Я отступил и позволил ему заполучить тебя. Я прожил всю жизнь, будучи тем, кого ты никогда взаимно не любила. И все было нормально. Затем Кейдж упустил тебя, и я позволил себе двинуться. Позволил себе тебя полюбить. Полностью. Поэтому, когда я прошу тебя выйти за меня замуж, я прошу тебя как женщину, в которую я влюблен. Я полностью уверен, что я буду любить тебя до дня смерти. Я любил тебя столько, сколько себя помню.

Вау.

О Боже.

Я сплю. Этого сейчас не происходило.

— Я…Я…Ты любишь меня? — укладывание всего этого в моей голове было самой трудной частью.

— Да.

— Но я беременна ребенком от Кейджа Йорка, — сказала я довольно низким голосом, и это прозвучало, словно шепот.

— Ты говоришь "да", и этот ребенок становится моим.

И как мне на это отвечать?

— Извините, что прерываю, — сказала няня Хоспис, — но ваш отец просится в постель. Я знаю, что вы хотели поговорить с ним, прежде чем я дам ему лекарства.

Я кивнула. — Я иду.

Она скромно мне улыбнулась и вышла из комнаты.

— Ты собиралась сегодня ему рассказать. — Это был не вопрос. Это было утверждение, но я все равно кивнула.

— Тогда мы можем сказать ему вместе.

— Только не о помолвке. Я не сказала "да". Если ты думаешь, что ты в меня влюблен, то это не делает все вещи правильными, Джереми.

Он не спорил. Он просто стоял. Я обошла его и направилась в гостиную, где нас ждал мой отец.

* * *

Он закатил глаза, и его огромное, сильное тело теперь было хилым и слабым. Видеть, как он медленно увядает, было невероятно сложно. С каждым днем становилось все труднее. — Привет, папочка, — сказала я, когда подошла, чтобы поцеловать его лоб.

— Привет, моя малышка.

— Ты себя сегодня хорошо чувствуешь? — спросила я, зная, что он соврет. Я видела боль, запечатленную на его лице. Каждый день его жизни сейчас был борьбой. А я здесь собиралась сказать ему, что беременна и не состою в браке. Могла ли я это сделать? Нет. Могла ли я позволить ему умереть, не дав узнать, что во мне живет малыш? Малыш, который будет его наследником? Нет. Я посмотрела на Джереми. Могла ли я когда-то его полюбить? Было ли любви и дружбы достаточно, чтобы развить их в нечто большее?

— Я попросил Еву выйти за меня замуж, — сказал моему отцу Джереми.

Глаза моего отца расширились от удивления, и он посмотрел на меня. — Ева?

Я перевела взгляд на Джереми. Что он делает? Я на это не соглашалась.

— Малышка, ты собираешь что-нибудь говорить? Потому что то, что я слышу, не звучит правильно.

Папа нахмурил лоб, и его бледная кожа стала еще бледнее. Это была плохая идея. Рассказать ему. Я не должна была приносить эту новость сюда. Я должна была позволить ему пойти в кровать.

— Ева, скажи ему, — призвал Джереми. Я хотела подойти и дать ему пощечину. Ему нужно было заткнуться… Он уже и так много сказал.

Я посмотрела в слабые глаза папы. Сильный темно-синий цвет теперь был поблекшим и бледным, как его кожа. Я не могла ему соврать. Он бы сразу меня раскусил. И переживал бы, что являлось правдой.

— Я беременна, папочка. — Слова вышли в рыдание.

Папа не посмотрел на Джереми с осуждением. Я беспокоилась, что он предположит, что этот ребенок от Джереми. Но вместо этого, он прижал меня к себе. Я позволила освободиться слезам, которые я сдерживала, когда его большие, но уже ослабевшие руки, похлопали меня по спине, пытаясь меня успокоить. Я любила этого мужчину. Он был моим якорем во всем мире. Он никогда не меня не покидал. Никогда от меня не отворачивался. Даже когда я вызывала в нем ярость. А теперь он лежал больной и успокаивал меня.