Отмечаю, что в моей спальне ничего больше не напоминает, о недавно лежащем трупе, и луже крови. Не волнует. И этот чемодан я выброшу вместе с его обладательницей после принятия душа. Да, сначала свой комфорт, а о комфорте Бланш я должен забыть.

Захожу в ванную и, сбрасывая с себя одежду, забираюсь под душ. Я больше ни черта не понимаю. Я же был терпимым, не давящим на её болезненные точки, наоборот, позволил ей без предупреждения выстрелить, не придав значения тому, что ошибся. Я совершил громадную ошибку, полностью переваривая признания Бланш. Чёртова женщина свела меня с ума, и я бы всё отдал, чтобы в тот день, когда встретил её, оказаться в другом месте.

Поглощённый собственными переживаниями, я не расслышал, когда за моей спиной оказался враг, когда эти самые нежные ладони коснулись моей спины, а губы обрушились на мою кожу. От этого я лишь могу закрыть глаза и простонать глубоко внутри, умоляя прекратить изводить меня.

– Я не хочу тебя видеть, – рычу, отталкивая обнажённую Бланш от себя к стене.

– Я тебе всё ясно сказал, и не нужно на меня воздействовать своими этими штучками. Я зол на тебя. Я слишком сильно раздражён и не собираюсь поддаваться ничему больше. Хочешь получить мой член? Так вот сначала заслужи прощение, – делая шаг к ней, ставлю условие, и она, смиренно вздыхая, закрывает глаза.

– Я испугалась, ты это желал услышать? – Шепчет она.

– Я переживаю всё в себе, опасаясь показать тебе, как сильно мной овладел страх в тот момент, когда поняла, что стала возможной причиной твоей гибели. И дело не в задании, не в том, что я обязана делать. Нет, всё это уже давно для меня не важно. Дело в тебе и во мне. В том, что круг сужается, и я не предусмотрела такого положения вещей. Мне необходим план действий, но единственное, о чём я могу думать, так это ты. Я думала, что не боюсь ничего. Я пробовала многое, но не тебя. И готова получить наказание за то, какая я на самом деле. Если ты считаешь, что случившееся, действительно, моя ошибка, то накажи меня, – её ладони скользят по моей груди и останавливаются на шее.

Я должен противостоять этим молящим глазам, этому тихому и ядовитому голосу. Но всё внутри меняется буквально за мгновение, в котором я теряю уверенность.

– Я подхожу к черте эмоционального всплеска и хотела попросить тебя помочь мне справиться с ним. Скажи хоть что-то. Знаю, что мои действия не логичны, но для меня они верные. Я не смогу быть другой, всегда буду на твоей стороне, что бы меня не вынудили делать. Иногда я так желаю, чтобы тебя не существовало вовсе, и моя жизнь превратилась в монотонную пластинку, что это меня пугает. Но ты есть. Вот он ты, Эйс, а я не в силах отказать своему сознанию в желании увидеть тебя своим Хозяином. Сделать тебя им только для себя.

– Да ты издеваешься? – Ударяю ладонями по стене около её головы, но она даже не вздрагивает. Продолжает пристально смотреть на меня, будто читает все мои мысли, словно она это я, и так до бесконечности. Словно у нас есть будущее, которое никто не разрушит. Но мы сами это сделаем. Я это сделаю сейчас же, ведь не имею права даже думать об этом. Не должен…

– Тогда прикажи мне уйти. Прикажи исчезнуть из твоей жизни, и я это сделаю. Дай мне задание самоликвидироваться, и ты никогда больше не услышишь обо мне. Сделай хоть что-то, чтобы заставить меня отпустить тебя, – шепчет Бланш, отталкиваясь от стены, и её губы касаются моей шеи.

Это пытка отказать ей. Пытка отказать себе в ещё нескольких минутах тепла и ласки. Это самая изощрённая пытка чувствами. И я сдаюсь. Она нужна мне так же сильно, как и я ей. Возможно, именно от меня и зависит её будущее, а, возможно, всё взаимосвязано. Я не знаю. Не знаю, как правильно поступить в такой ситуации. Как взять и своими руками разрушить то, что существует между нами. Настолько ли я хочу быть прежним? Настолько ли моё сознание предано негласному контракту с этой женщиной, который невозможно расторгнуть? Не знаю.

– Прошу тебя, Эйс, – она обхватывает ладонями моё лицо и вглядывается в глаза, – отвернись от меня, примени силу или то, что вызовет во мне возмущение и вынудит уйти. Прошу, не заставляй меня умолять тебя о том, что станет для нас губительным. Эйс.

– Я желаю, чтобы ты умоляла меня, чтобы стала той, кто поступила неверно, так и не услышав моих слов, так и не увидев, что я стараюсь изо всех сил для тебя. Умоляй, чёрт возьми, о наказании. Умоляй о боли, которую ты хочешь ощутить. Умоляй. Унижайся. Встань на колени. Сойди с ума, гадюка. Только не уходи, – решающий выстрел, сделанный самим собой прямо в свою же грудную клетку. Слова, сказанные сквозь зубы и наполненные горечью проигранной войны. Я пал, да так красиво для неё, что не желаю больше думать о том, чтобы разрубить узел. Моя.

– Накажи меня, Эйс, умоляю тебя, не дари мне той самой яркой вспышки в глазах, пока я не сойду с ума, – быстро произносит Бланш, обнимая меня за шею и целуя в губы.

– Причини мне такую боль, которая вызовет во мне страх хоть когда-нибудь ощутить её. Стань моим Господином на одну ночь и покажи мне то, что живёт в тебе с первого дыхания страсти. Научи меня, как правильно чувствовать себя рядом с тобой. Возьми меня, но не убивай изнутри, – её жаркие слова гипнотически действуют на моё сознание. Это то, чего я так боялся услышать и в то же время желал. Она именно та, кто сделала меня сильным и слабым в своих руках. Эта женщина и есть моё отклонение.

Мои руки скользят по её обнажённой спине, прижимая к своему телу, пока губы яростно и грубо демонстрируют ей, как я обижен на неё и зол, как долго Бланш боролась с собой, зацепив меня. И мне удаётся подчинить себе её страсть, услышать долгий и протяжный стон, опускаясь губами ниже по её шее. Обхватываю её грудь и с горящими от желания глазами, впиваюсь зубами в возбуждённый сосок, катая его между языком и нёбом. Втягиваю в себя одну грудь, а затем другую, заставляя женщину выгибаться, и заглушаю стоны пальцами, которые она кусает.

– У меня есть кое-что… Эйс, накажи меня, – шепчет она, когда я поднимаюсь и встречаюсь с её воспалённым от похоти взглядом.

– Ты изучил материалы? – Быстро спрашивает Бланш, выключая воду.

– Да.

– Отлично, идём. Я не могу больше ждать. Прости меня, но это не в моей власти, – она как безумная хватает меня за руку, и мы несёмся в спальню. Отпуская меня, открывает чемодан и копается в нём, пока не находит ту самую длинную коробочку, которую я видел в её гардеробном шкафу.

Она подползает, протягивая её мне.

– Вот. Возьми. Рукоятка немного не подходит твоей ладони, но сойдёт. Накажи меня, – просит Бланш, пока я открываю коробочку и достаю оттуда стек.

Я бы сказал ей, что это лишнее. Все мои слова были продиктованы яростью и борьбой с собой. Но лишь один взгляд на эту женщину, находящуюся на грани сумасшествия, и я готов сделать всё, чтобы увидеть алые отпечатки на её коже и отметить следами своей власти Бланш.

Хватаю её за волосы и заставляю приблизиться ко мне. Как мне нравится этот просящий взгляд, и в то же время она остаётся собой, сильной и нерушимой изнутри. Такая дрожащая, с приоткрытыми губами и горящими от желания глазами. Уникальное создание.

– Нет, – одно слово, сорвавшееся с моих губ, моментально ударяет её невидимым хлыстом, отчего она дёргается и прикрывает глаза, полные разочарования и проигрыша.

– Я отымею тебя так как захочу, – произношу, и её взгляд насыщается радостью.

– Хорошо. Тогда приказывай, – тихо произносит она.

Откладываю стек, решая, что если воспользуюсь им сейчас, не зная, как он, вообще, бьёт, то могу сделать ей слишком больно. Меня не устраивают среднестатистические данные, я хочу этот вид близости изучать в нормальном для меня состоянии, а не тогда, когда хочу увидеть кровь.

– На кровать. Спиной ко мне. Обопрись руками и заставь меня увидеть, что ты, действительно, хочешь меня с той самой силой, в которой пытаешься убедить, – чётко отдаю я распоряжения.

– Поверь, тебе понравится то, что ты увидишь, – её шёпот вызывает во мне улыбку, но я подавляю её и наблюдаю, как Бланш забирается на постель и выставляет вверх попку.

– Если не увижу этого, и аромат твоего желания не достигнет меня, то ты пойдёшь вон отсюда, и я поставлю точку во всём, что могло бы быть завтра, – предостерегаю Бланш. Мне нравится это говорить. Нравится ощущать силу своего голоса, действующую на неё, словно сильнейший афродизиак.

– Но я даю тебе возможность сознаться в своей лжи, – медленно подхожу к женскому телу. Мои пальцы пробегаются по позвоночнику, играющему под ними.

– Ты молчишь, значит, действительно, готова находиться в моём доме и быть честна со мной. Я верно понимаю тебя? – Когда дохожу до сверкающего камня в её анальной дырочке и, якобы нечаянно, задеваю его, то Бланш шумно выдыхает и сжимает пальцами покрывало на кровати.

– Верно. Я готова быть честной в своих переживаниях, – быстро шепчет она.

– И ты признаёшься в том, что вела себя необдуманно, посчитав, что сможешь сама решить всё? – Мой палец утопает в густой смазке, массируя её вход.

– Да. Я не умею делиться своей болью. Я боюсь делиться тем, что внутри меня, – её тихий, полный горечи и муки голос заставляет меня вынуть из неё пальцы и оценить то, что мне показалось на секунду. Её плечи втянуты, она напряжена, но не из-за возбуждения, а от страха рассказать всё, что держит и что заставляет держать в себе, чтобы не привыкнуть к этой зависимости от собственного притяжения ко мне. И это позволяет понять многое. Я не видел в ней просто человека, который втянут в невероятно жестокий и безнравственный мир, заставивший её никогда не позволять себе испытывать симпатию. Я видел в ней лишь соперника, умного, хитрого, извращённого, и всегда умеющего держать всё под контролем, похожего на меня, идентичного мне. Но программа дала сбой, и теперь мы оба в наручниках, прикованные друг к другу вопреки нашему первоначальному желанию. Как оказалось, мы оба живые и умеем чувствовать.