– Нет, Эйс, ты…

С силой окунаю её голову в воду. Пузырьки начинают булькать вокруг её головы, она руками пытается выбраться, и тогда я грубо вхожу в неё и поднимаю. Бланш не может отдышаться. Мой член врывается в неё ожесточённо, вызывая сильную дрожь в её теле.

– Ещё… сделай это ещё, – просит она одними губами.

Это так прекрасно, в моих руках её жизнь. Несколько дольше продержать под водой, и она умрёт. Наблюдаю, как вода бурлит, а её влагалище сжимается от возбуждённого состояния и удовольствия, это вызывает во мне такой восторг, от которого я с ума схожу. Вытаскиваю её лицо из воды. Весь макияж потёк, она ловит ртом воздух, не имея возможности остановить накатывающиеся судороги оргазма. Я толкаюсь в неё, заставляя кричать от наслаждения. Видеть то, как она доходит до безумия, как закатываются её глаза, как с силой сжимается вокруг моего члена, буравящего её, посылает невозможно острые импульсы по моему позвоночнику. И мне мало. Хочу убить её этим наслаждением. Хочу наблюдать постоянно, как она корчится в муках и, безмолвно, благодарит меня за удовольствие. Хочу слышать, как станет полноценно моей.

– Извращённая гадюка, – шиплю я, с удовольствием совершая ещё более грубые фрикции в неё. Приближаю её лицо к себе и целую в губы. Бланш хватает мою руку и стонет, подаваясь назад, ко мне, чтобы я наполнил её до губительно болезненных ран изнутри.

– Прошу… Эйс… прошу… дай мне тебя попробовать, – шепчет она, впиваясь ногтями в мои бёдра, толкая меня к себе ещё быстрее.

Сила, с которой происходит самое примитивное совокупление, мольба Бланш, её глаза, увлажнённые от приближающегося нового оргазма, наше быстрое дыхание, всё это заставляет меня повременить, чтобы увидеть, как она дойдёт до пика первой, а потом исполнить то, что сам хочу. Мои руки блуждают по её телу, щипают за соски, ртом заглушаю её стоны и сам, кажется, свихнулся от наслаждения. Она на секунду замирает, её трясёт в моих руках, выкрикивает моё имя, сжимая в тиски мой член, и тогда я толкаю её в спину. Бланш ещё переживает своё наслаждение, но я больше не в силах терпеть. Она всё понимает и опускается на корточки, её рот накрывает опухшую и покрасневшую головку. Она двигает губами, языком кружит внутри, и я чувствую, как поток невероятного и сильного концентрата энергии, застрявшего во мне на столько лет, вырывается и наполняет её рот. Хватаю её за волосы и грубо, не понимая, что могу просто порвать ей рот или же перекрыть кислород, насаживаю на себя, хрипло выпуская стон за стоном, пока давление не отступает, оставляя после себя инфаркт всех моих убеждений.

Бланш чмокает губами, выпуская мой член изо рта, и я отпускаю её волосы. Перевожу взгляд вниз, пытаясь насытиться кислородом. Мои ноги дрожат, а в глазах этой женщины такой восторг, такое восхищение, и это вновь заставляет меня улыбнуться ей. Кладу ладонь на её щёку и опускаюсь на пол, точнее, падаю от бессилия. Прислоняюсь спиной к ванне и закрываю глаза, ощущая, как ласковые ладони нежно проходят по моей щеке, заставляя сейчас же увидеть то, что она чувствует. Наши взгляды встречаются, когда Бланш облизывает губы.

– Ты улыбаешься, – шепчет она.

– Это поражение лицевых мышц из-за того, что моя сперма изливалась тебе в рот, – всё ещё задыхаясь, отвечаю ей.

– Пусть будет так, но ты улыбаешься, – согласно кивает она, убирая руку. Хватаю её за запястье и тяну на себя.

Она без сопротивления садится сверху.

– И всё же я был прав, – провожу ладонями по шее Бланш и сжимаю грудь, сдвигая её.

– Уточни, в данный момент меня ещё трясёт от того, что ты сделал со мной. И я не могу соображать так же ясно, как ты, психопат, – тихо отвечает она, шумно выдыхая, когда я большими пальцами щекочу её соски.

На секунду задумываюсь, а есть ли, вообще, смысл в правде в такие моменты? Следует ли продолжать развивать тему её чувств ко мне, ведь тогда и мне придётся усомниться в том, что я не изменился после того, как познал женщину во всех проявлениях этого определения.

– Ты мечтаешь о том, чтобы тебя наказывали с таким же изощрённым наслаждением, какое сама испытываешь со своими клиентами, – произношу я, отталкиваясь спиной, опускаю голову, и захватываю губами сосок, втягивая его в себя. Вкусно. Очень вкусно и интересно играть им во рту, слышу, как пульс Бланш вновь учащается, и она запускает пальцы в мои волосы.

– Ты обманываешь, – шепчет она, когда я перехожу к другому соску и кусаю его.

– Ты тоже, – отпуская её грудь, веду губами по шее и впиваюсь ими в вену. Она охает и выгибается. Всасываю в себя пульсирующую вену и сцепляю зубы, ощущая, как кровь кипит под моими губами, как растекается поток наслаждения по телу Бланш, отзываясь во мне спокойным удовольствием.

– Ты не успокоишься, пока не оставишь на моём теле синяки, засосы и раны. Тебя это так возбуждает, ты так поглощён идеей пометить меня, обозначив для всех свои границы, что это подавляет любое желание оттолкнуть тебя сейчас, – она царапает кожу моей головы, а я улыбаюсь, передвигаясь к её губам.

– Нет. Не успокоюсь. Мне мало, – выдыхаю я, а её глаза вспыхивают от наслаждения.

– Тогда у меня есть предложение. Прими со мной ванну, иначе завтра я не смогу ходить от того, что ты планируешь дальше. Эта ночь только начинается, правда? Ты хочешь всё и сразу, и я могу тебе это дать, – лёгким поцелуем она прикасается к моим губам.

– Я могу показать тебе, что такое доминирование. Иначе ты снова оборвёшь то, что тебе необходимо, чтобы стать ещё более уникальным, чем раньше. Но я не признаю в тебе Хозяина до тех пор, пока моё сознание это не примет и не обдумает, – она отстраняется от меня. Прищуриваюсь, и рассматриваю её лицо. Она сейчас так расслаблена, так нежна и одновременно незнакома. Я видел её в разных ситуациях и уверен, что эта женщина не менее уникальна, чем я, и эта ночь только начало познания её мира.

– Согласен, – кивая, выпускаю её из рук, и она поднимается. Бланш шатает, и я успеваю подхватить её за талию.

– И в этом я тоже был прав, – довольно замечаю я. Она вопросительно изгибает бровь.

– Тебя давно уже никто не трахал. Ты не занимаешься сексом, и все твои рассказы про удовольствие, про клиентов, спящих в этом доме – фальшь, чтобы вызвать во мне бурный ответ, и заставить уйти, бросив это дело. Но я никогда не бросаю начатого, и, признаюсь, мне нравится твоя ложь, – добавляю я.

– Ты отвратителен, – кривится она, но её ладони ложатся на мою грудь, говоря совершенно другое.

– И перед тем как мы всё же устроим небольшой потоп, я хотел бы узнать ещё кое-что.

– Что?

– Ты хвалилась, что можешь по вкусу спермы узнать многое. Что было в моей? – Интересуюсь я.

Она задерживает дыхание, а затем широко улыбается.

– Моя смерть, – шепчет Бланш.

– Как часто ты говоришь это? – Качая головой из-за такого ответа, выпускаю её из рук и помогаю забраться в ванную.

– Ни разу. Сейчас я не вру, Эйс. Я знаю, чем это закончится, но я не собираюсь останавливать тебя. Я мечтаю об этом, – и, чёрт возьми, она, действительно, говорит правду. Я уже достаточно изучил эту женщину, чтобы усомниться в словах и проанализировать их, дабы уличить её во лжи. Но в эту секунду я слышу горечь и в то же время радость, обречённость и желание добиться того, что ей было запрещено. Только вот она сама сделала это с собой, ограничила себя, точно предполагая, как изменится всё вокруг, если допустит меня до собственных мыслей. И если это не доверие, то яркое и самое красивое признание в своих чувствах.

– Мне кажется, это ты должна была лежать на мне, а не наоборот, – замечаю я, когда Бланш намыленной рукой проводит по моей груди. Моя голова покоится на её плече, и я поворачиваюсь к ней.

– А ты подумай, почему я так решила, – предлагает она, обнимая меня ногами за талию. Под водой обхватывая её икры пальцами, я мягко массирую их. Не знаю, откуда это взялось, возможно, когда-то читал об этом, но я чётко представляю, что делать, чтобы немного расслабить её мышцы.

– Если мужчина лежит сзади, то он должен омывать женщину. То есть он контролирует ситуацию, решая, что будет дальше. Если же женщина, то это перекладывается на неё, – делаю я вывод.

Бланш улыбается и отрицательно качает головой.

– Когда мужчина готов опуститься на колени, он хочет доставить наслаждение, и покорён настолько, что готов ублажать свою партнёршу любым способом, то он становится ведомым ею. Я же не желаю, чтобы ты был таким. И сейчас я вновь затрону твоё эго, и ты отравишь меня своим удовлетворением от моего ответа, но всё же скажу: Мне нравится подчинение и доминирование. В моём понимании доминировать должен всегда мужчина, а за неимением такого это делаю я. Такие как я, получают наслаждение, когда мужчина, подаривший ей то, чего она даже не ожидала, расслабляется в её руках. Можно сказать, это негласное правило – всегда делать так, чтобы её Мастер или же доминант был доволен и преподнёс ей не наказание, а сладкую прострацию оргазма.

– Не улыбайся, ты меня уже начинаешь пугать, – предостерегает Бланш, но я всё же делаю это и не испытываю больше боли. Я не боюсь улыбаться, мне весело. Не помню, чтобы мне было так хорошо и комфортно просто лежать и разговаривать с женщиной.

– У меня такого не было, – отвечаю я.

– Чего именно?

– Я не принимаю ванну. Нет, она у меня есть и ты, я уверен, об этом знаешь. Я привык к душу, быстрому и контрастному, своей внешности не придаю значения, даже сам не брею себя, а Гамильтон. И сейчас я понимаю, какого удовольствия себя лишил, а вот причин не знаю.

– Но и это тебя не удивит, ты выучила меня досконально. Хотя это нечестно. Тебе помогали, а вот мне никто. Наоборот, все против меня, и я хочу знать, кто ты такая на самом деле. Почему ты выбрала такую жизнь? Сложно ли было тебе в приёмной семье? Как ты пришла к тому, что лежишь сейчас со мной в одной ванне и наслаждаешься тем, что эта ночь принадлежит нам? – Удобнее укладываюсь на её плече, замечая грустную усмешку на губах Бланш.