– Ваша боль общая, сэр. Молли тоже до сих пор не смирилась с потерей мисс Фокс, как и вы. Но она вспоминает о ней с улыбкой и выбирается, не благодаря мне, а благодаря этой женщине. Не я один её навещал, ещё Кьяра. Неделю назад мы ходили на свадьбу… хм, Куб женился на ней. И…

– С меня достаточно. Я не хочу знать, как живут другие без неё. Но я рад слышать, что есть люди, готовые поддержать вас. Я же лишён этого, не потому, что вы мне не близки. Нет, а потому что у меня нет человека, который бы заставил меня не скучать, – обрываю его, испытывая зависть. Не злость за то, что они все радуются каждому дню, а зависть, что у них есть следующий день, когда я хочу лишить себя этого.

Ночь уже давно завладела городом, и вокруг меня темнота, в объятиях которой я дремлю. Сон – это единственный способ для меня не вспоминать. Это шанс дожить до утра. Только вот мой организм не желает мне подарить эту возможность, наоборот, моё сердце дерёт своими ударами грудную клетку. Я не хочу больше испытывать предчувствие. Моя интуиция до сих пор работает, сообщая мне о проникновении кого-то в дом. Возможно, смерть, наконец-то, пришла за мной? Нет, она решила оставить меня дальше страдать.

Поднимаюсь из кресла и, накидывая на себя плед, выхожу из спальни. Спускаюсь босиком по лестнице и останавливаюсь, втягивая в себя тонкий аромат. Знакомый аромат. Он ведёт меня в гостиную, где Гамильтон оставил включённым камин. Мой взгляд падает на длинный фуляр красного цвета. Подарок, только он мог это сделать. Глупо.

Дотрагиваюсь пальцами до коробки и решаюсь выбросить. Но как только я двигаю её, чтобы взять левой рукой, как на пол падает карточка. Всё внутри леденеет, когда я поднимаю её и вижу отпечаток тёмно-вишнёвого поцелуя на белом фоне и имя. Её имя с номером телефона и адресом. Что это за шутка, чёрт возьми? Отбрасывая визитку Бланш Фокс, открываю коробку и падаю на диван, с ужасом смотря на то, что скрывала она внутри. Изысканная и тонкая бордовая кожа стека, переходит в матовый игривый наконечник, выполненный в форме сердца. И на ручке мои инициалы. «Э.Р».

– Что за чёрт? Гамильтон, ты считаешь, это весело? – Рычу я, обращаясь к тишине. Это ни черта не смешно. Это больно. Это ядовитое напоминание о том, что никогда не станет моим.

Подскакиваю с дивана и направляюсь в сторону комнаты на первом этаже, которую я ему выделил ещё в первый день работы. Другого человека, бросившего мне в лицо такое жестокое напоминание о моём горе, я не могу представить. Только он, считающий, что я слишком глубоко и долго скорблю, мог бы решиться на такое издевательство, чтобы привести меня в чувство. Его последние слова это особенно идеально подтверждают.

Зло открываю дверь в его спальню и оказываюсь в тишине.

– Прекрати прятаться, я знаю, что ты ещё в доме, Гамильтон. Лучше по-хорошему выйди, – шиплю я, осматривая тёмную комнату, в которой ещё витает аромат его одеколона. Я не почувствовал его в гостиной, значит, он уже выветрился. Я продремал около трёх часов и… вот чёрт. В доме чужак. Один из Ордена? Но это невозможно, я истребил тех, кого посчитал виновным. Я сделал всё так, как хотела Бланш. Выходит, остался кто-то ещё, знающий о том, чем занималась она. Тихо вхожу в спальню Гамильтона и подхожу к тумбочке. Там у него должно быть оружие. Открываю дверцу, нащупывая рукой пистолет, и снимаю его с предохранителя.

Если это нападение и желание мщения, то они выбрали подходящее время. Правая рука недееспособна, обезвоживание организма, слабость, тошнота и головокружение. Операция была сделана только четыре дня назад. Здесь никого нет, кроме меня, а я не смогу отразить атаку нескольких человек. Телефон остался на втором этаже, не успею позвонить никому. Значит, мне придётся стрелять на поражение.

Двигаясь бесшумно, оглядываю гостиную, где до сих пор лежит издевательский подарок, и выглядываю в холл. Темно, я не слышу звуков движения. Следы. Ботинки. Тридцать восьмого размера. Молли. Опуская пистолет, медленно поднимаюсь по лестнице и ощущаю знакомый аромат. Или он давно уже впитался в меня, или моя сестра решила сама приехать сюда для разговора и облилась маслом для тела, которое использовала другая. Злость от такого появления, вынуждает меня напугать эту дуру, решившую, что всё это довольно смешно и весело.

Вхожу в спальню, держа пистолет перед собой. Шорох слева, поворачиваюсь туда. Слишком темно, чтобы разглядеть сестру. Но она подходит к торшеру возле софы и дёргает за шнурок, освещая комнату тусклым мягким светом.

Мои губы раскрываются в рваном выдохе, а оружие падает из руки. Дышать становится тяжело, и я хватаю ртом спёртый и отравленный воздух. Двигаюсь назад и падаю на кровать, ошеломленно смотря на женскую фигуру. Моя грудь разрывается от боли, когда взгляд проходит по стройным ногам в чёрных джинсах, по свитеру молочного цвета с высоким воротником и по коротко подстриженному каре смоляного цвета. А когда встречаюсь с тусклыми синими глазами, то, кажется, готов потерять разум, сойти с ума от отчаяния этой галлюцинации.

– Здравствуй, Эйс, – шепчет видение до безумия похожее на неё.

– Бланш… нет… мне что-то подсыпали в чай… нет… нет… – бормочу я, трясущейся от ужаса рукой сжимая волосы.

– Эйс, – женщина, чертовски похожая на Бланш Фокс, только с другой причёской, с фарфоровым цветом кожи, делает шаг, а я дёргаюсь от этого.

– Нет… я похоронил её, я… уходи… прошу, уходи. Что ты хочешь? Денег? Я дам тебе денег, только не выдавай себя за неё! Она умерла! Она умерла! – Кричу я, замечая, как синие глаза наполняются слезами.

– Эйс, это я. Бланш. Мне не нужны твои деньги, я… боже, Эйс, я не должна была появляться, но не смогла… я не смогла, – она опускает голову, борясь с горячими каплями, скатывающимися по лицу.

– Я видел её тело, внутри его была карта памяти. Раны… они были идентичными, они… ты… как? – Шепчу я, мотая головой, а внутри меня творится такой ужас от происходящего. Я не могу принять эту реальность. Нет! Я стоял там, на кладбище, и бросал землю на её гроб! Я устроил похороны! Я прощался с ней! Я…я же искал дорогу к ней.

– Эйс, – она делает ещё один шаг ко мне, но я выставляю руку вперёд.

– Не приближайся. Не смей! Ты была мертва! Ты, чёрт возьми, была мертва! А я любил тебя! Я так любил тебя! Почему ты это сделала со мной? За что заставила пройти через всё это? Год! Ты была мертва даже больше года! Я был на твоей могиле! – Кричу я, а затем издаю болезненный стон, и меня словно разрывает надвое от понимания, как жестоко со мной играли. Она жива… это она. Как же мне больно. Я считал, что невозможно сильнее разрушить своё сердце. Как оказалось, только эта женщина способна сотворить со мной страшное.

– Я знаю, – хлюпая носом, быстро кивает она. – Я тоже была там вместе с тобой. Я приехала, чтобы поздравить Кьяру и Куба с бракосочетанием, и… она обмолвилась, что тебя ранили и возвращают сюда. Я должна была улететь и не встречаться с тобой. Господи, я не смогла! Я не смогла не позволить себе посмотреть на тебя хотя бы раз! Я не смогла!

Она быстро подходит ко мне и падает на колени. Она плачет, а я против своей воли, тянусь к ней здоровой рукой и ощущаю прохладную кожу, чувствую, как быстро бьётся её сердце. Меня обжигает этот лёд, причиняя невероятно мучительные страдания и ярость от того, как она поступила со мной.

– Мне тоже плохо… я так скучала по тебе и…

– Нет, ты не знаешь, на что обрекла меня. Пошла отсюда, убирайся… я стоял там, я был один! Ненавижу тебя так глубоко! Ненавижу! – Пытаюсь оттолкнуть Бланш здоровой рукой, но она хватается за неё и из её груди раздаются глухие рыдания. Меня мотает из стороны в сторону от отчаяния и сильнейшей обиды, как и от желания обнять, вдохнуть её аромат и поверить хотя бы во что-то снова.

– Прости меня, прошу тебя, Эйс, прости меня…

– Мне не нужны твои извинения за фальсификацию смерти, забравшей всё у меня. А я выбрал тебя. Там, в ту ночь, я выбрал тебя, а не власть. Мой инстинкт потянулся к тебе, когда ты сбежала от меня, заставив орать, как безумного. Уходи… не трогай меня… не трогай меня, – последнее слово уже я уже шепчу, и всё затихает. Мутным взглядом смотрю, как она плачет. Навзрыд. Как задыхается и целует мою руку. Как прижимается к моим ногам, цепляясь за них пальцами.

– Дай мне всё объяснить, я не могла вернуться. Я не могла этого сделать, – быстро шепчет она, выпрямляясь и сжимая мои пальцы.

– Я была на грани смерти… когда заметила, что Стэнли жив и целится, то оттолкнула тебя, и пуля попала в меня. Печень была задета, я должна была умереть там. Но меня пытались вытащить, когда прогремел взрыв. Они не удержали меня, и я упала с лестницы, ударилась спиной. Дальше я ничего не помню. Очнулась в больнице в Тель-Авиве. У меня был повреждён позвоночник, мне провели операцию на головном мозге. Я находилась в коме, и не было почти никаких шансов выжить. Но я очнулась, а потом кто-то подписал моей рукой бумагу, и я снова вернулась в темноту. Меня вновь прооперировали, установив металлоконструкции на кости позвоночника, но предупредили, что я, вероятно, останусь инвалидом. Ноги отказали, я их не чувствовала. Я ничего не понимала, только просила позвонить тебе… я просила, и меня заверили, что ты уже летишь в Израиль, – Бланш замокает, облизывая губы.

– Мне никто не звонил, – шепчу я.

– Да… потом я это поняла, когда увидела Декланда. Он приехал ко мне и сообщил, что в данный момент ты находишься в России.

– Это было в марте.

– Он рассказал мне, что сначала меня привезли в военный госпиталь, вытащили пулю, остановили кровотечение. Но печень была повреждена, и они были уверены, что я не выживу. Я долго не приходила в себя, поэтому Декланд приступил к выполнению запасного плана. Я встретилась с ним, когда ввела в твой организм снотворное с обездвиживающим эффектом. Сначала мы с Кубом вытащили Уилсона, чтобы он отправился к премьер-министру, рассказал обо всём и попросил помощи. На это ушло много времени, а я боялась, что не успеет. И тогда я решилась встретиться с Декландом. Я выманила его из дома и поговорила с ним. Убедившись в том, что он ничего не знал об Ордене и о том, что должно произойти. Ты сказал… помнишь? Ты сказал, как мечтаешь о будущем? И я хотела его тоже. Та женщина, которая погибла в отеле, не взорвалась в самолёте. Её убили позже, всё это было задумано с целью напугать меня. Женщина умерла в кабинете Таддеуса, когда-то Нейсона, когда ты сообщил им о своём нежелании принимать их сторону. Вот тогда они сначала убили её, а потом взялись за Уилсона. Декланд знал, где могло храниться тело, и договорился, чтобы его подготовили к транспортировке. Я сказала ему, что проглотила карту памяти и дала ему копию. Он внедрил её в тело убитой, как и сделал порез в том же месте, что и у меня. Декланд сымитировал на трупе рану схожую с полученной мной в подвале, а затем поджёг тело. Его он и предоставил с остальными, пока я была в операционной. Он посчитал, что лучше тебе понять – меня нет, ведь шансов выжить мне никто не давал. Декланд хотел позаботиться о тебе, а ты, если бы узнал, что я в коме, ещё больше бы сошёл с ума. Видеть, как умирает человек, намного больнее, чем просто знать об этом. Он заботился о тебе, поэтому не вини его в решении оберегать тебя до конца.