— В самом деле?

— Да, и я еще мягко выразилась. По непонятным мне причинам он оставил весь свой капитал и всю свою собственность тебе.

— Мне? — Люси развернулась. — А как же вы и Пенелопа?

— Пенелопе он выделил… солидное приданое, а мне — небольшой пожизненный доход. Как видишь, причуды твоего отца поставили всех нас в крайне неловкое положение.

Люси не сомневалась, что леди Маргарет и в самом деле попала в неловкое положение — ведь она привыкла ни в чем себе не отказывать. Любопытно будет узнать, какую ренту она называет «маленькой».

И все же завещание отца застало Люси врасплох. Девушке и в голову не приходило, что она унаследует все огромное состояние сэра Питера. Очевидно, он был не так уж очарован своей второй женой — иначе чем объяснить столь странное решение?

Леди Маргарет смотрела на падчерицу с явной тревогой; на щеках мачехи выступили пятна румянца. Теперь стало окончательно понятно, почему шпильки в адрес Люси были не явными, а завуалированными. Оказывается, леди Маргарет и Пенелопа целиком и полностью зависят от своей родственницы. Такая перемена в распределении ролей немало позабавила девушку.

— И еще одно… — Каждое слово давалось мачехе с немалым трудом. — Раз ты жива, получается, что я не имела права тратить все те деньги…

— Мои деньги? — вкрадчиво спросила Люси.

Казалось, леди Маргарет сейчас задохнется.

— Да.

Трудно было удержаться от неблагородного искушения хоть в малой степени расплатиться с мачехой за все былые обиды и унижения. Люси изобразила улыбку, которая была еще слаще и приторней, чем у леди Маргарет:

— Дорогая матушка, не стоит беспокоиться из-за подобных пустяков. Мне бы и в голову не пришло подавать на вас в суд за то, что вы растратили мои деньги. Завтра же утром поговорю с адвокатом и все устрою. Постараюсь добиться, чтобы расходы, сделанные вами в мое отсутствие, не были вычтены из вашей будущей ренты. Однако впредь, прошу вас, держитесь в рамках дохода, который определил вам отец.

Впервые в жизни леди Маргарет утратила дар речи. Она зашлепала губами, похожая на вытащенную из воды рыбу. К собственному стыду, Люси обнаружила, что ей нисколечко мачеху не жалко.

Тут в разговор вмешалась Пенелопа, не отличавшаяся особой чувствительностью и потому не уловившая в разговоре ничего необычного.

— Тех денег, которые оставил мне папочка, хватит, чтобы собрать приданое?

Люси вздохнула:

— Уверена, что хватит, однако пока ничего точно сказать не могу. Нужно сначала изучить юридические документы.

— Ты не успеешь прочитать их до чая, — сказала Пенелопа. — Уже почти три часа, у тебя остается всего один час, чтобы переодеться. Лорд Эдуард специально приезжает, чтобы с тобой познакомиться.

— Я очень хотела бы с ним познакомиться, но сегодня не смогу. Ты уж за меня извинись. Мне нужно просмотреть документы, да и надеть нечего. В Пешаваре я успела заказать лишь самый минимум платьев.

— Не хватало еще, чтобы ты предстала перед лордом Эдуардом в платье, сшитом в Индии! Он сразу заметит, что ты отстала от моды.

— Да, не хочется подвергаться такому страшному риску, — с серьезным видом согласилась Люси. — Да и цвет лица у меня пока еще не тот. Нужно опробовать чудесный лосьон доктора Бербери.

Сестра с важным видом кивнула:

— Ты можешь выйти к ужину. Лорд Эдуард уже удалится. Ему нужно присутствовать на каком-то дурацком приеме в русском посольстве, так что ужин будет в домашнем кругу.

— Что ж, с удовольствием к вам присоединюсь. В восемь часов, как раньше?

— В восемь, — вяло кивнула леди Маргарет. — В течение ближайших дней мы будем ужинать исключительно по-домашнему.

— Ничего, матушка, скоро вы снова сможете приглашать гостей, — участливо заметила Люси. — Завтра я отправляюсь в поход по магазинам, а после того, как обзаведусь новым гардеробом, вы сможете показывать меня знакомым, не боясь опозориться. К счастью, два года рабства у Хасим-хана не отшибли мне память, и я еще помню, как пользоваться вилкой и как есть суп. Единственное, что я забыла — это любовь и понимание близких.

Она вышла из комнаты прежде, чем леди Маргарет или Пенелопа могли что-либо ответить.


Первые дни в Лондоне были заполнены встречами с адвокатами, управляющими и банкирами. Каждый спешил сообщить мисс Ларкин, что она исключительно богата. Более того, она вольна распоряжаться своим состоянием по собственному усмотрению, ибо над ней нет никакого опекуна.

К изрядному облегчению всех этих важных господ, мисс Ларкин вовсе не выглядела растерянной или испуганной. Выполнив те статьи завещания, которые касались благотворительности (у мачехи до них руки не дошли), Люси не стала ничего менять в управлении поместьями. Если же она делала какие-то незначительные распоряжения, то, по мнению советников, все они были вполне разумны. Против ожиданий, богатая наследница не кинулась бросать деньги направо и налево. Не стала она и обставлять заново два лондонских дома, хотя на этом весьма настаивала леди Маргарет. Мачеха мечтала переоборудовать усадьбу в Халлертоне, хотя после возвращения из Индии ни разу туда даже не наведалась.

Главный стряпчий, мистер Данстед, был настолько потрясен здравомыслием молодой мисс Ларкин, что сказал своему партнеру (разумеется, не в присутствии подчиненных), что наследница сэра Питера — дама весьма разумная, так что яблоко упало недалеко от яблони.

Возможно, мнение почтенного стряпчего о Люси изменилось бы, если бы он имел возможность наблюдать, как «весьма разумная женщина» беседует с мадам Ренье, одной из самых модных лондонских портних. Люси привезла с собой в салон целый сундук ярких индийских шелков и узорчатых муслиновых тканей. Усевшись вдвоем над модными журналами, портниха и Люси провели несколько часов, обсуждая мельчайшие детали будущих нарядов. Прежде Люси не слишком заботилась об одежде, однако два года лишений пробудили в ней неутолимую страсть к мягкому, нежному белью и роскошным, ослепительным платьям.

Мадам Ренье сразу же поняла, что эта клиентка может еще более укрепить репутацию ее салона, и потому с особым рвением занялась изобретением элегантного гардероба для мисс Ларкин.

— Вас не назовешь хорошенькой, — деловито заявила портниха. — Во всяком случае, вас не отнесешь к типу инженю. Но это даже хорошо, что вы выглядите старше, — можно не носить белый цвет. В ваших восточных шелках, да еще с учетом моего мастерства, вы будете не хорошенькой, вы будете прекрасной. Ваши глаза, ваше тело — истинное чудо. Мужчины просто упадут.

Произнося эти слова, мадам Ренье неустанно работала булавками. Люси выслушала комплимент с некоторым сомнением, не слишком-то веря портнихе.

— Мадам, но я такая тощая.

— В талии и в области живота, но это совсем неплохо. — Мадам Ренье чуть затянула ткань, чтобы обрисовать силуэт. — Зато в других местах, сзади и вот здесь, спереди, вы обладаете очаровательными округлостями. Для груди мне придется взять побольше материала, иначе вы не сможете дышать.

Люси решила, что в устах мадам Ренье эти слова должны звучать лестно.


Был самый разгар сезона, поэтому леди Маргарет и Пенелопа частенько отсутствовали. Обычно они отправлялись куда-нибудь на дамский раут, где Люси появляться вовсе не жаждала. По вечерам, однако, все три женщины встречались за ужином. Целую неделю Люси только и слышала, что о лорде Эдуарде. Леди Маргарет прикидывала, когда барон решится сделать предложение, а Пенелопа пересказывала суждения молодого аристократа по поводу ее новых платьев. В конце концов Люси решила, что пора бы и ей познакомиться с прославленным бароном.

— Когда вы пригласите лорда Эдуарда к ужину? — спросила она как-то, воспользовавшись короткой паузой в трескотне Пенелопы (младшая сестра как раз описывала восторги барона по поводу ее новой меховой пелерины). — Мне не терпится познакомиться с этим достойным джентльменом.

Мачеха и Пенелопа заговорщически переглянулись.

— Я рада, что ты завела разговор на эту тему, — сказала леди Маргарет, как будто они с дочерью весь вечер говорили о чем-то другом. — Мы с Пенелопой тоже хотим, чтобы ты познакомилась с ее будущим женихом. Скоро и подходящий случай подвернется. Ты познакомишься с лордом Эдуардом на балу.

— На чьем?

— На нашем, — выпалила Пенелопа.

— Как так?

Леди Маргарет поспешно объяснила:

— Видишь ли, дорогая Люси, когда мы еще не знали, что ты жива, у нас возникла идея устроить бал. Ведь в нашем… то есть, я хочу сказать, в твоем доме прекрасный танцевальный зал. Мы им совсем не пользуемся, а это настоящее преступление — позолота и хрустальные люстры пылятся зря.

— И папа был бы рад, если б мы устроили бал, — вставила Пенелопа. — Он любил повторять: «Расточительство — большой грех». А мы ведем себя очень расточительно, не пользуясь танцевальным залом.

— Мне кажется, он имел в виду другое расточительство, — пробормотала Люси, однако, увидев, как вытянулось личико сестры, сменила тон: — Вы что же, и день уже назначили?

— Ну конечно! Мы разослали приглашения сразу после того, как лорд Эдуард вернулся в Англию. Мама сказала, что даже у тебя не хватит подлости отказаться от расходов на бал, который так важен для моего будущего.

Леди Маргарет поморщилась, а Люси чуть не прыснула.

— Я счастлива слышать, что матушка верит в мою доброту. Раз уж я оплачиваю счета за этот бал, могу я поинтересоваться, на какое число он назначен? Мне бы тоже не мешало заказать платье.

— На следующую субботу, — пробормотала леди Маргарет. — Дорогая, я уверена, что тебе понравится этот праздник. Вот увидишь, какого чудесного родственника приобретем мы в лице лорда Эдуарда.

Люси почему-то ощутила легкое волнение. Постоянные разговоры о бароне поневоле заставили ее заинтересоваться этим джентльменом.

Она взглянула на Пенелопу, которая смотрела на нее затаив дыхание.

— Бал? Что ж, это чудесно, — улыбнулась Люси. — Как идут приготовления?