Пенелопа Дуглас - Именинница

– Да, – киваю я.

Возбуждение нарастает вновь, соски больно вжимаются в кафельную стену, а удовольствие охватывает бедра. Я хочу его. Хочу, чтобы он прикасался ко мне. Хочу знать, что он чувствует.

Мысли разлетаются, когда я, протянув руку за спину, на ощупь хватаю мочалку и прижимаю ее между ног. Тонкая сеточка потирает клитор, отправляя меня за край. Я трусь о нее бедрами, чтобы ощутить хоть что-то, потому что в моих мыслях есть только он. Это его запах окружает меня. Его рот покусывает мою шею. Это он приподнимает меня, чтобы скользнуть членом поглубже в мое лоно. Это его загрубевшие руки сжимают мою грудь, а через секунду именно его губы крадут мое дыхание. Боже, как же он прекрасен на вкус.

Оргазм зарождается внутри и с каждой секундой становится все сильнее, пока отец Коула трахает меня.

Я кончаю, распадаясь на части и беззвучно крича. С губ не срывается ни единого звука, лишь тяжелое дыхание. Боже. Я припадаю к стене, еле держась на ногах, пока по телу расползается оргазм, от которого коленки будут трястись еще неделю. Зажмурившись, жду, пока пройдет дрожь, и она уходит прочь, оставляя после себя небывалую легкость.

Когда ванная перестает кружиться перед глазами, а дыхание успокаивается, я открываю глаза, и на меня обрушивается целый поток эмоций.

О боже мой. Я сейчас заплачу.

Что за чертовщина со мной творится? Зачем я это делаю? И почему представляю отца Коула? Я…

Я смущена, вымотана и ищу утешения у парня лишь потому, что он дважды проявил доброту ко мне.

Боже.

Что бы ни происходило между мной и Коулом, Пайк Лоусон под запретом. И не стоит забывать об этом. Вокруг сотни таких же, как он. В нем нет ничего особенного.

И он не будет моим. Никогда.

Я выпрямляюсь и делаю глубокий вдох. Затем опускаю глаза и вижу, что мочалка, которую сжимаю в руке, не розовая. Она серебристая. Это мочалка Пайка.

– Проклятие.

Несколько мыльных пузырей все еще виднеется на ней после утреннего душа.

И я воспользовалась ею, чтобы довести себя до оргазма.

Потрясающе.

Издав мысленный стон, вылезаю из душа и закапываю мочалку под туалетную бумагу в мусорном ведре, решая купить Пайку новую при первом же удобном случае.

И еще какой-нибудь гель для душа.

– Джордан!

Я смотрю то налево, то направо, шагая вдоль торговых рядов. Она куда-то исчезла минут десять назад.

И где мне теперь ее искать?

Сегодня мы с парнями закончили все задания на стройке пораньше, поэтому я вернулся домой еще затемно и обнаружил Джордан работающей в саду. Она хотела купить проволочную сетку или что-то наподобие для помидоров, а я подумал, что неплохо бы выложить из камня приствольный круг у дерева на заднем дворе, так что мы запрыгнули в пикап и отправились в хозяйственный.

Однако, пока я заказывал камень, Джордан куда-то испарилась.

Наконец мне улыбнулась удача. В конце одного из проходов я замечаю Джордан, которая роется в небольшом ящике, установленном на полке. Через мгновение она выпрямляется и вытаскивает оттуда плитку, а затем, выпрямив руку, принимается разглядывать ее. Сжимая в руках новые садовые инструменты, я направляюсь к ней, мысленно собираясь с духом.

Она прекрасно выглядит, и с моим телом происходит все та же чертовщина, стоит мне только взглянуть на нее. Как будто под моей гребаной кожей спрятаны провода с высоким напряжением. Черная футболка, белые шорты, распущенные волосы и еле заметный естественный макияж – нет никаких излишеств, и это ей очень идет. Невинная девочка того типа, который мне когда-то нравился.

Качаю головой, стараясь избавиться от ненужных мыслей.

– Что это? – спрашиваю, подойдя к ней.

Джордан поворачивается ко мне, удерживая в руках квадратную плитку.

– Фартук для мойки.

Я протягиваю незанятую руку и провожу большим пальцем по коричневым каменным планкам, приклеенным к основе.

– Фартук?

– Ты же строитель, – бросая на меня осуждающий взгляд, возмущается она. – Ты что, никогда не смотришь HGTV?[9] Фартуки за мойкой занимают чуть ли не главное место в декоре кухни.

– Да, я смотрю этот канал, – опуская руку, уверяю ее. – Просто… ну, не знаю… По-моему, это излишне.

Джордан закатывает глаза, и ее взгляд вновь останавливается на камнях.

– Такие мелочи придают дому индивидуальность, – говорит она. – Вычурная люстра, хороший ковер и фартук за мойкой. – Она поворачивает плитку ко мне и показывает на нее. – А это – ты. К тому же он прекрасно подойдет к твоей кухне.

– Это я, значит? – Я усмехаюсь и встречаюсь с ней взглядами. – Так вот как ты обо мне думаешь?

Ее улыбка исчезает, а в глазах появляется удивление.

– Я имел в виду… не это, – через секунду говорю я.

Дело не в том, что я сказал, а как это сделал. Мой голос прозвучал слишком игриво.

И она, кажется, мне верит, потому что поворачивает плитку к себе и вновь обводит ее оценивающим взглядом.

– Это напоминает мне пещеру, – наконец говорит Джордан. – Ты тоже как пещера. Ты не выдаешь своих секретов сразу. И никто не знает, как далеко ты позволишь зайти.

Мои брови взлетают на лоб. Что?

Как далеко я позволю зайти? Она только что…

Ее глаза внезапно округляются, и Джордан смотрит на меня, сгорая от стыда.

– Я имела в виду… – начинает она, – ну… как бы… изнутри. Твою личность. – Румянец заливает ее щеки. – Я не это имела в виду. – Ее плечи опускаются, и, сдавшись, она запихивает плитку обратно в коробку. – Пойду-ка лучше попускаю слюни на сантехнику. Пока.

И она быстро исчезает, свернув в другой торговый ряд.

– Вам что-то приглянулось?

Краем глаза замечаю молодого человека в оранжевом фартуке.

Но мой взгляд прикован к проходу, в который только что свернула Джордан.

– Упакуйте пока три коробки, – указываю на образец с камнем. – Посмотрим, как это будет выглядеть…

Он подходит к стеллажу и снимает с него три коробки плитки.

– Разумный выбор. Счастливая жена – счастливая жизнь, верно?

Счастливая жена – счастливая…

Я смотрю, как парень достает коробки и уносит их, чувствуя, как ускоряется пульс.

Он решил, что Джордан – моя жена?

Уголки губ невольно ползут вверх, и я не совсем уверен, какая эмоция наполняет в этот момент грудь, но это приятное чувство просто затапливает меня.

Позже тем же вечером я, откинувшись на спинку дивана, заложив руку за голову и сжимая пиво в руке, смотрю телевизор. Но, впав в какое-то оцепенение, не замечаю, как одна передача превратилась в пять.

Ставлю пиво на столик, поднимаю пульт и наконец выключаю HGTV, после чего, кажется, впервые моргаю за последние три часа.

– Джордан права, – бормочу я. – Они охренительно одержимы фартуками за мойкой.

После того как мы с ней вернулись из Home Depot, я из любопытства решил посмотреть пару передач на HGTV и, кажется, просто отключился. За это время я вернулся к реальности лишь однажды, чтобы сделать себе сэндвич и попытаться поговорить с Коулом.

Но он уже давно ушел, как только принял душ после работы и понял, что Джордан здесь нет. Я хотел предложить ему где-нибудь поужинать или просто потусоваться вместе, но, видимо, ему не хотелось отказываться ради меня от своих планов.

Или оставаться со мной один на один. Вот только я не собирался с ним ссориться. Меня устроило бы даже просто посмотреть с ним телевизор. Ведь нам же удавалось как-то столько лет не поубивать друг друга. И раньше я нравился ему.

Интересно, откуда у него столько денег на вечеринки? Уверен, он тратит все, что зарабатывает.

Конечно, я не тороплю их, чтобы они поскорее скопили деньги и съехали отсюда, но раз уж я так строго сужу Джордан, стоит относиться так же и к себе. Чем больше вы делаете для кого-то, тем меньше он делает для себя. И в этом не меньше моей вины, чем ее. С такой заботой Коул никогда не поумнеет.

Допиваю пиво, встаю с дивана и отношу бутылку на кухню.

Телефон гудит у меня в кармане, поэтому быстро достаю его.

Датч.

– Привет, – говорю, выбрасывая бутылку в мусорное ведро.

– Привет, приезжай в бар «Земляне».

Что?

– Прямо сейчас, – добавляет он, прежде чем я успеваю что-то сказать.

– Зачем?

– Потому что… – Он замолкает, и через мгновение я слышу хриплый смешок. – Джордан, хм… можно сказать, плохо себя ведет.

Я выпрямляюсь и хмурю брови.

– Плохо себя ведет? – повторяю я. – Что ты имеешь в виду? И почему ты думаешь, что это меня волнует? Я не ее отец.

На заднем плане гремит музыка, а еще слышны разговоры и смех. Один из моих работников женится через пару недель, так что парни отправились отметить это сегодня вечером. Так как нам нужен хоть кто-то, не страдающий с утра похмельем, я остался дома.

– Ну, раз ты так говоришь, – парирует он, будто не верит, что мне все равно. – Но твоему сыну явно не понравилось бы то, что я сейчас вижу, а также все посетители бара.

– Да что там творится? – рявкаю.

– Приезжай и узнаешь. Надеюсь, ты не станешь долго с этим тянуть.

Раздается щелчок: кажется, он повесил трубку.

– Датч, – зову я. – Датч!

Вздохнув, убираю телефон от уха и закрываю крышку мусорного ведра.

Но тут же замираю и решаю вновь взглянуть на то, что привлекло мое внимание. Снова открыв крышку, вытаскиваю розовый сложенный листок и смотрю на девушку, изображенную на флаере. Опустив крышку, принимаюсь изучать его.

Я застываю, но, еще раз прочитав дату, немного расслабляюсь. Это через пару недель, так что вряд ли Датч говорил об этом. Вечеринка будет не сегодня и даже не в баре «Земляне».