И каждый раз, когда я проверяю почту, меня ждет новый неприятный сюрприз.

Открыв верхний ящик комода, я достаю чаевые, которые заработала за последнюю неделю, и пересчитываю смятые купюры.

Сто сорок два доллара. Пропасть под моими ногами становится все больше, и мне уже не хватает сил из нее выбраться.

Я запихиваю деньги обратно в ящик, достаю флаер с объявлением о конкурсе мокрых футболок и смотрю на него. Конечно, триста долларов меня не спасут, но работа в «Крюке» барменом или танцовщицей, как моя сестра, вполне могла бы обеспечить меня деньгами.

И на мгновение эта идея не кажется мне такой уж ужасной. Зато в кармане появятся наличные, которые не исчезнут, как только я их заработаю. И хорошие вещи. И машина.

Но потом я вспоминаю о Коуле, Джее и парнях, с которыми училась в школе и которые придут посмотреть на меня, и запихиваю флаер обратно в ящик, борясь с тошнотой.

Может, я и решилась бы раздеться перед незнакомцами, но уж точно не перед парнями, вместе с которыми росла.

Да и работа бармена там не лучше. Униформа, которую мне придется носить, клиенты, которых придется обслуживать…

Выйдя из спальни, спускаюсь в холл, прохожу через кухню и прачечную, а затем выхожу на улицу.

В лицо ударяет свежий воздух, и внезапно я понимаю, что снова могу дышать. Ароматы деревьев и свежескошенной травы наполняют ноздри, а глаза медленно привыкают к темноте, нарушаемой лишь подводными лампами бассейна.

Я подхожу к глубокому краю и сажусь, погрузив ноги в воду до середины икр. Вода приятно охлаждает кожу, и разгоряченные нервы мгновенно успокаиваются.

Коул вернется ночью. К тому времени мы оба остынем, он заберется в постель, где я обниму его, и крепче сожмет мою руку, как бы заверяя, что все будет хорошо.

Нужно немного расслабиться. Мне девятнадцать, и у меня проблемы с деньгами и с отношениями, но у кого их нет? Я слишком строга к себе. Пайку, кажется, нравится, что я живу здесь, а мне несложно выполнять свою часть сделки, чтобы у него не было причин для жалоб.

В крайнем случае я всегда могу вернуться в папин трейлер. Все будет хорошо. Может, не сейчас, но обязательно будет.

Я слегка улыбаюсь, почти убедив себя. Глядя на голубую гладь воды и белые лампы, освещающие чистое дно бассейна, мне хочется попытаться доказать себе это.

Я справлюсь.

Все будет хорошо.

Глубоко вздохнув, я закрываю глаза и, оттолкнувшись от бортика, прыгаю в воду. Пузырьки воздуха вырываются изо рта, пока я стараюсь погрузиться глубже, волосы плавают вокруг меня, вода ласкает кожу головы, а фланель надувается, но мне удается скрестить ноги и сесть на дно.

Не знаю, как давно это вошло у меня в привычку. Конечно, в папином трейлере не было бассейна, так что, скорее всего, она появилась в летнем лагере, куда я ездила в двенадцать, или когда Кэм водила меня в детский бассейн, но в какой-то момент я поняла, что боюсь неизвестного. И с тех пор мне нравится бросать вызов этому страху, а стоит его перебороть, как повышается уверенность в себе.

Я сама относила белье в мрачный подвал в доме, где мы снимали квартиру. Привыкла засыпать в темноте, даже не включая свет в коридоре. И добиралась до дома в два часа ночи после смены в баре, не проверив заднее сиденье, чтобы убедиться, что там никого нет.

Я поворачиваю голову и вижу лишь воду, но перед глазами все расплывается, и зрение затуманивается. Что угодно может выплыть из этого марева и наброситься на меня. Вдруг оно уже у меня за спиной. Или вот-вот вынырнет из водостока, или опустится с поверхности.

Я закрываю глаза.

Если сейчас смогу побороть этот страх, то у нас с Коулом все будет в порядке. Мы помиримся, и я найду новую квартиру.

Мои легкие начинают гореть, но я старательно держу глаза закрытыми и не двигаюсь. Кто-то следит за мной. Подкрадывается ко мне поближе. И скоро нападет. Я чувствую это.

Но прекрасно осознаю, что это говорит во мне страх, поэтому не открываю глаза. Уверена: все будет хорошо. Это лишь мое воображение.

Я смогу это сделать. Я смогу. Мои легкие болезненно сжимаются, а горло горит, но я лишь сильнее сжимаю кулаки. Еще секунду. Еще одну секунду.

Но внезапно вода вокруг меня начинает колыхаться, и я открываю глаза, зная, что в этот раз мое воображение ни при чем. Я поднимаю голову и вижу, как Пайк тянется ко мне. Он подхватывает меня за подмышки, не обращая внимания на мои попытки отмахнуться и мотания головой.

Легкие нестерпимо горят: у меня не осталось кислорода. Высвободившись из хватки Пайка, я упираюсь ногами в дно бассейна и отталкиваюсь, чтобы всплыть на поверхность.

Стоит только вынырнуть, как волосы облепляют лицо, а из горла вырывается кашель. Рядом появляется Пайк.

– Что ты творишь? – рычу я.

– Думал, ты тонешь! Какого черта?

Я снова кашляю и жадно дышу.

– Встречалась лицом к лицу со своими страхами. Представляешь? – ворчу я и подплываю к краю.

– Ты в порядке?

– Да, все отлично. – Я кладу руку на плитку, чувствуя невероятную слабость из-за того, как сильно он меня напугал.

– Уверена?

Он упирается в бортик и вылезает из бассейна, а затем протягивает мне руку.

Я игнорирую его вопрос и, собравшись с силами, усаживаюсь на край.

Если он видел, как я нырнула в бассейн, то, наверное, заинтересовался, почему так долго не всплывала, но все же…

У меня почти получилось.

Тяжелая мокрая рубашка облепляет тело, но я не могу ее снять. Под ней ничего нет. Я снова кашляю, а затем перевожу дыхание. А Пайк молча стоит рядом.

– Я слышал, как вы с Коулом ругались, – наконец говорит он.

На улице? Отлично.

Он опускается на корточки рядом со мной. Не представляю, о чем он думает. Мы поссорились с Коулом, а затем я нырнула прямо в одежде в бассейн. Да уж…

Глубоко вздохнув, пытаюсь успокоить Пайка.

– Я заключаю сделки с собой, – говорю я куда-то в торону. – Если смогу сделать то, чего боюсь, все будет хорошо. Если смогу победить свой страх, то и все остальное мне по плечу. – Я слегка улыбаюсь. – Не люблю плавать одна. Меня это пугает. Особенно ночью.

Наконец решаюсь взглянуть на Пайка. Он смотрит на бассейн, но внимательно слушает.

– Просто игра, в которую играю сама с собой, – добавляю я.

Он понимающе кивает.

– Коул не хочет, чтобы я жила здесь, – признаюсь ему еле слышно. – И не думаю, что он хочет продолжать наши отношения.

Не знаю, зачем рассказываю все это, но Пайк по-прежнему слушает. Хотя в редкие моменты нашего общения я замечала, что он всегда с вниманием относится к тому, что я говорю.

– Он молод, – объясняет Пайк. – Мы все говорим и совершаем эгоистичные вещи, считая, что владеем миром.

– Даже я?

Меня трудно назвать ангелом, но мое отношение к Коулу явно лучше, чем его – ко мне.

Пайк молчит.

Я слабачка. Да, я ушла от бывшего и съехала от папы, но никогда не позволяла им одержать верх, потому что не сопротивлялась, а просто сбегала.

Не считая сестры, Коул – все, что у меня есть, и я допустила все это дерьмо потому, что он для меня больше чем просто парень.

– Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Пайк.

Сердце замирает, когда я замечаю, что он разглядывает мое тело затуманенным взором.

– Как вы с Коулом познакомились? – спрашивает он.

И, несмотря на раздражение, на моем лице появляется улыбка.

Я тут же смотрю на шрам на большом пальце, а затем облизываю губы.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, я устроилась на автомойку. Девушки там не работали, но это было все, что мне удалось найти, поэтому пришлось вливаться в компанию парней.

Я чувствую исходящее от него тепло и краем глаза замечаю, что мы дышим в унисон.

– Мне пришлось много чего вытерпеть, – продолжаю я, вспоминая все ехидные комментарии, которые слышала, стоило мне наклониться или опереться на машину. – Подростки бывают…

– Понимаю, – перебивает меня Пайк с весельем в голосе.

Мы обмениваемся улыбками.

«Он ведь когда-то тоже был подростком», – думаю я.

– Но там работал парень по имени Ник, который всегда ставил на место тех, кто пытался ко мне приставать, – погружаясь в воспоминания, продолжаю я. – Он был милым и часто болтал со мной. При этом не ухмылялся и вел себя по-взрослому.

Я рассеянно провожу пальцем по шраму.

– Однажды он позвал меня погулять и взял с собой Коула. – Я смотрю на Пайка и понимаю, что гнев, бурливший во мне, рассеялся. – Мы подружились, и нам было весело вместе, так что со временем они стали мне ближе, чем все остальные. Ну, кроме сестры, конечно.

Он задумчиво кивает.

– И вы с Коулом начали встречаться? – через мгновение спрашивает он. – Как это воспринял Ник?

Я снова перевожу взгляд на бассейн и делаю глубокий вдох.

– Он не узнал об этом, – тихо говорю я.

Пайк молчит, но в воздухе чувствуется напряжение. Ведь я сказала «он не узнал», а не «он не знает».

– Однажды ночью, пару лет назад, до того как мы с Коулом начали встречаться, – откашлявшись, продолжаю я, – они с Ником отправились погулять. Коул слишком много выпил и отрубился. Поэтому Ник отправился домой с другим парнем.

Слезы щиплют глаза, а во рту сухо как в пустыне.

– Водитель не справился с управлением, пикап перевернулся, а все, кто сидел в нем, вывалились наружу.

– О боже, – опустив голову, тихо шепчет Пайк.

– Ник оказался под пикапом. И умер через пару дней, – заканчиваю я.

А затем сжимаю кулаки, чтобы не расплакаться. Его смерть была единственной в моей жизни. Даже отъезд мамы воспринимался по-другому. Ник не хотел уходить. Он обожал видеоигры и выглядел как настоящий гик. Я скучаю по его причудам.

Иногда я задаюсь вопросом, что стало с его братом, у которого мы брали бластер Nerf, ободравший нам большие пальцы.

– Боже мой, – бормочет Пайк. – Как я мог не знать об этом? Кажется, я что-то слышал о том случае, но даже не догадывался, что Коул дружил с кем-то из пострадавших в той аварии.