Я улыбаюсь.

– Спасибо.

Мне на самом деле хотелось бы этого. Никто из моих знакомых, не считая преподавателей, не любит подобного. У меня мало общего с окружающими людьми! Мы встречаемся взглядами, и мне начинает казаться, что погружаемся в свой маленький мирок, но через мгновение мимо нас проходит рабочий с бревнами на плече, и все рассеивается. Пайк резко выпрямляется, отводя глаза, и я киваю.

– Ну… – я указываю большим пальцем себе за спину, – наверное, тебе стоит вернуться к работе?

– Ты права, – отвечает он.

Я отступаю.

– Увидимся дома. Ужин будет готов к пяти.

Пайк в ответ лишь кивает и возвращается на свое место.

Дома? Серьезно? Ведь это же не мой дом.

Я сажусь в машину, чувствуя себя еще более неловко, чем когда приехала сюда. Ужин в пять? Коул работает до шести. Неужели я позабыла о его существовании?

* * *

В ванной стоит густой пар, пока я заворачиваюсь в полотенце и собираю грязную одежду. Приоткрыв дверь, выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем бегу в спальню и закрываюсь там.

Постоянно забываю, что нужно брать с собой вещи, чтобы одеваться сразу после душа. Но я все еще не привыкла к тому, что у меня теперь нет собственного пространства, поэтому бегаю по коридору в одном полотенце. Хорошо хоть не забываю надеть пижамные шорты, когда посреди ночи спускаюсь на кухню попить воды. Уверена, что умерла бы от смущения, если бы отец Коула увидел меня в нижнем белье и футболке.

Достав расческу, привожу в порядок мокрые волосы и выбираю одежду для сна. А затем замечаю свет во дворе, подхожу к окну и, раздвинув жалюзи, выглядываю наружу. На улице почти стемнело – уже девять вечера, – но Пайк все еще возится с моим «фольксвагеном».

Он просто потрясающий. Коул, кажется, ремонтирует машины всем, кроме меня, хотя, подозреваю, это лишь предлог, чтобы уйти из дома.

Лампа, прикрепленная к открытой крышке капота, освещает Пайка, склонившегося над автомобилем, чтобы что-то открутить. Он там с самого ужина, просил Коула помочь, но, конечно же, у того возникли дела. Думаю, Пайк поджидает сына.

Тут на тротуаре появляются две женщины в спортивных костюмах, останавливаются и с улыбками на лицах что-то кричат ему.

– Да ладно, – бормочу я.

Кто, черт возьми, бегает так поздно?

– Умно, дамочки. Очень умно.

Уверена, они просто увидели из окна, как Пайк ковыряется в машине без рубашки, поигрывая мускулами под загорелой кожей, и как каждый сантиметр его тела так и кричит, что он тот самый плохой мальчик, на которого дамочки, скорее всего, пускали слюни в старшей школе. Потом они созвонились, придумали надеть спортивные костюмы и как будто невзначай пробежать мимо него.

Я закатываю глаза. Домохозяйкам из пригорода так скучно со своими мужьями, что они решили взбаламутить свое болото с помощью Пайка, на которого не могут смотреть без возбуждения.

Я опускаю жалюзи. И почему это меня так злит? Пусть флиртуют с ним. Мне-то что?

Я горжусь тем, насколько обычно спокойна, но в последнее время меня такой не назовешь. Переезд, счета, Коул… Все раздражает, чувствую себя неуверенно и готова взорваться на пустом месте. Мне это не нравится.

Я запускаю плей-лист на своем телефоне, и Pity Party доносится из динамиков как великолепный саундтрек к моему жалкому настроению. Но тут позади меня раздается шум. Замерев, я поворачиваю голову и с удивлением вижу Коула, который прислонился к двери и смотрит на меня хорошо знакомым мне взглядом. Когда он вернулся домой?

Тепло расходится по коже, и я неосознанно сжимаю полотенце. Он скрещивает руки на груди, скользя взглядом по моему телу.

– Что? – мне не терпится прервать молчание.

– Брось полотенце.

Сейчас? Его отец еще не спит, и…

– Да ладно тебе, – протестую я, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринужденно. – Уже поздно, и я устала.

– Я быстро настрою тебя на нужный лад. – Он отталкивается от двери и идет ко мне. – Мы так редко видимся. Я скучаю по тебе.

Подойдя вплотную, он кладет руки мне на талию и смотрит сверху вниз. Не могу сдержаться и улыбаюсь ему. А затем игриво прикусываю нижнюю губу и, проведя рукой по его мягким светлым волосам, тяну к себе, чтобы подарить быстрый поцелуй.

– Я вчера вечером была дома. А тебя не было.

Потом отстраняюсь и потуже затягиваю полотенце.

– Я звал тебя с собой, – напоминает он.

– Я устала, – чувствую, как все, что копилось во мне последнее время, сейчас польется наружу. – К тому же мне пришлось выполнять твои обязанности…

– Я тебя об этом не просил.

– Но кто-то должен было это сделать.

Желание, которое просыпалось еще минуту назад, тут же испаряется, и между нами вырастает стена.

Но Коул все же пытается ее обойти.

– Вряд ли отец выгонит нас, если я подстригу его газон на пару дней позже, Джордан, – говорит он, вновь пытаясь меня обнять. – Ты слишком серьезно к этому относишься.

– Нет, ты не сделал этого, потому что знал, что это сделаю я. Как обычно. – Я отворачиваюсь. – Когда ты уже возьмешь себя в руки и станешь хоть чем-то заниматься?

Коул вздыхает, отступает на шаг и поворачивается к двери.

– Куда ты собрался?

– Не хочу это сейчас выслушивать, – выдавливает он сквозь зубы. – Знаешь, почему я всегда ухожу? Потому что не могу видеть, – он обводит рукой мое лицо, – этот твой взгляд. Я устал чувствовать себя недостаточно хорошим для тебя.

– Потрясающе, – саркастично отвечаю я, подхватывая пару его боксеров из ящика и одну из фланелевых рубашек со стула. – Я переехала сюда только из-за тебя, но ты постоянно отсутствуешь. Да я провожу больше времени с твоим отцом, чем с тобой! Тебе не кажется, что это его стесняет?

– Если тебе не нравится, можешь жить где-нибудь еще.

Я удивленно смотрю на него, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

– Ты на полном серьезе мне это заявляешь?

Я уже чувствую себя жалкой нахлебницей, хотя именно он не выполняет своих договоренностей. К тому же я всегда была рядом с ним. Мы же друзья, черт возьми, и постоянно заботились друг о друге. Я никогда не заставлю его почувствовать себя…

Черт побери.

Я натягиваю боксеры, скидываю полотенце и надеваю красно-коричневую фланелевую рубашку. На глаза наворачиваются слезы.

Сестра права. Я могла бы потерпеть и поработать несколько недель в «Крюке», чтобы снять отдельную квартиру. По крайней мере, тогда я не чувствовала бы себя приживалкой.

Он снова подходит ко мне, и в этот раз его голос звучит мягче.

– Я лишь хотел сказать, что было бы неплохо время от времени забывать про стресс и проявлять друг к другу немного внимания. Уже и не помню, когда мы последний раз занимались сексом.

А потом что? Будто секс решит наши разногласия.

– Может, если бы мне не пришлось разгребать твое дерьмо здесь и работать до двух часов ночи, я бы так не уставала, – огрызаюсь я. – Может, если бы ты сэкономил хоть немного денег на депозит за новую квартиру, а не пропивал бы их каждый чертов вечер, я бы не волновалась и не переживала. Я постоянно чувствую себя одинокой. А где в это время ты?

Коул лишь качает головой, и я понимаю, что больше не могу сдерживать слезы. Но и плакать отказываюсь. Нам нужно поговорить, но он все время уходит от разговора. А ведь только это поможет нам все исправить.

– Просто помолчи, и давай трахнемся, – подходя ко мне ближе, заявляет он.

А затем целует меня. Я закрываю глаза, и слезы катятся по щекам. Черт бы его побрал. У меня перехватывает дыхание, когда он прижимается к моим губам в жестком и решительном поцелуе, и хочется поддаться ему. Я уже так давно живу со стрессом и беспокойством, которые лишь нарастают, что хочется позабыть обо всем на какое-то время. Вот только не получается.

Коул берет меня под попу и приподнимает, а я обвиваю ногами его талию. Он тут же опускает меня на кровать и наваливается сверху.

Но что-то останавливает меня. Чувство, будто я вновь оказалась в трейлерном парке с папой и мачехой. Словно вновь стала невидимкой для них.

И для Коула. Кажется, сейчас ему все равно, кто с ним на кровати.

Я отстраняюсь и толкаю его.

– Слезь с меня.

– Детка, пожалуйста. – Он целует меня в шею, и я знаю его так хорошо, что могу распознать эти нотки в его голосе. Он тоже расстроен. – Давай на эту ночь забудем о проблемах. Мы же раньше веселились. И можем повеселиться сейчас.

– Нет. – Я напрягаюсь и качаю головой. – Я зла на тебя. И хочу подышать свежим воздухом.

И после секса чувствовала бы себя еще хуже.

Но Коул продолжает целовать меня, поэтому я рычу и отталкиваю его. Наконец он отстраняется и падает на кровать рядом со мной. А через мгновение вскакивает на ноги и, распахнув дверь спальни, выбегает из комнаты. Не проходит и минуты, как я слышу рев двигателя его машины и скрип шин. Он уезжает.

Засранец.

Но в то же время мне хочется вздохнуть с облегчением.

Чувствую себя намного комфортнее в этом доме, когда Коула нет рядом.

Он никогда раньше со мной так не обращался. Слезы наворачиваются на глаза, но я моргаю, чтобы прогнать их.

Встав с кровати, подхожу к телевизору и беру лежащую на нем пачку счетов. В этой коллекции есть счет за воду из старой квартиры, счет за прием врача, неоплаченный с прошлого лета, когда я решила, что сломала лодыжку, счет за телефон и два счета с кредиток Коула. У меня нет медицинской страховки, и каждый день я думаю, не дай бог что-то случится, и мне придется обратиться в неотложку, а потом стать обладательницей счета в двадцать тысяч долларов.

Машина сломана, а если бы и была на ходу, у меня все равно нет денег, чтобы заплатить за страховку. И это даже с учетом студенческого кредита, ведь я потрачу его осенью на оплату обучения и квартиру. Конечно, я могу взять еще один кредит, но не хочу, чтобы оплата потом тяготила меня всю оставшуюся жизнь.