– Ты тоже оставишь меня, – прошептала она. От ее дыхания запотело стекло. – Но мне будет безразлично.

Вот и решение.

Но можно было испытать еще несколько мгновений счастья с ним, а потом расстаться, не разбив своего сердца.

– Так и поступлю, – произнесла она вслух, на ходу затягивая на себе платье. – И именно этой ночью я докажу свою решимость.


«Лондон никогда не спит», – думал Айдан, глядя на воды Темзы. Было самое темное время ночи, а он различал голоса людей, ржание лошадей и время от времени всплески весел. Возвращались домой тайные любовники, а также те, кто не в ладах с законом, или просто подвыпившие гуляки.

Айдан никому не сказал о повелении, которое получил после сегодняшней регаты. Специальный посыльный доставил ему вызов прямо в дом Вимберли. Вполне возможно, что известие о его победе достигло королевы и Елизавета решила поощрить его королевской аудиенцией.

Он был готов встретиться с королевой. Давно готов. Он одновременно стремился и страшился покинуть Лондон. Получив известия от Ревелина из Иннисфалена, он рвался домой. Донал Ог и Яго уговорили его остаться, справедливо полагая, что если он покинет Лондон и нарушит волю королевы, то дела пойдут еще хуже. Елизавета может приказать своим генералам направить еще больше войск в Керри, согнать еще больше ирландцев с насиженных мест, поджечь еще больше ирландских полей и уничтожить еще больше ирландских лесов. Всего этого он пытался избежать, приехав сюда.

– Ваше сиятельство, мне необходимо с вами поговорить, – прозвучал чистый голос в ночи.

– Я тут, – ответил он, всматриваясь в сумрак и разглядев силуэт девушки, приближавшейся к нему.

Его переполнили противоречивые чувства, смесь невероятного восторга и неожиданно яркой вспышки надежды. Словно она была сказочной феей, прибывшей из своего сказочного королевства в его реальный мир.

Да, было что-то сказочное во всем, связанном с этой девушкой. Он в этом не сомневался. Хотя его плохо контролируемое тело болезненно напомнило ему, что Пиппа была из плоти и крови. Он необоримо желал обладать ею каждой частицей своего организма. Но он не мог себе этого позволить. Никогда.

Он ни разу не был с женщиной, с тех пор как женился, и ничего с этим нельзя было поделать, пока Фелисити оставалась его женой.

– Айдан, – нежно окликнула его Пиппа. – Вы здесь?

– Здесь. – Айдан сделал несколько шагов вперед и дотронулся до нее.

Она вздрогнула и застыла на месте.

– Так спокойнее. – О'Донахью обхватил себя руками. – Не хотел бы повторить подвиг бедолаги Темпла Ньюсома.

– Ему еще мало досталось.

– Что есть, то есть. – Ирландец усмехнулся. – Иди сюда. Клянусь, что не стану распускать руки.

– Именно об этом я и пришла с вами поговорить.

– Так ты хочешь от меня обратного?

Айдан почувствовал, как у нее перехватило дыхание. Но было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо.

– Вы себе этого не позволите. – Голос девушки предательски дрожал. – Я хочу, чтобы вы знали, как безмерно я благодарна вам за все доброе, что вы для меня сделали. Я даже не знаю, почему вы решили взять меня к себе.

– Можно подумать, ты предоставила мне выбор. – Кривая усмешка скользнула у него по губам. – Передо мной буквально падали ниц!

– Что было, то было, – призналась она.

– Пойми, – начал он мягко. – Ты того стоила, и я до сих пор не могу понять, почему никто другой не разглядел твоего таланта раньше.

– Замолчите! – Резко вскинувшись, она заткнула уши руками. – Мне и так больно.

– Больно?

– Я пришла вам сказать… – Она опустила руки, глубоко вздохнула и начала говорить внятно и четко, как будто не надеялась на понимание.

– О чем? – не в силах терпеть, спросил он.

– Что я не смогу вас полюбить. Ни-ко-гда. Слышите, никогда!

На мгновение он замер, вникая в суть сказанного. Ему захотелось рассмеяться над ее страстной речью, наорать на нее, а потом заплакать. Но больше всего ему захотелось обнять ее и не выпускать из рук. Ни-ко-гда. Она сводила его с ума.

– Ах, детка, – выдохнул он. – Какую же боль тебе пришлось пережить, чтобы сейчас сказать подобную глупость? Ты так тосковала по своей семье? Я прав?

Она долго молчала.

– Все, что вам необходимо знать… – наконец произнесла Пиппа, – это то, что я вас не люблю и никогда не полюблю.

Он признался себе, что теперь у него развязаны руки. Он коротко и спокойно улыбнулся:

– Меньше всего мне нужна твоя любовь. Она вскинула голову:

– Прекрасно. Я так и предполагала. Это упрощает дело.

– Намного упрощает. – Он почувствовал внутри пустоту. – Теперь мы можем стать друзьями. У ирландцев есть поговорка: «Если ты не сумел стать моим врагом, то я считаю тебя своим другом».

– Хорошая поговорка. – Голос ее прозвучал как-то беспомощно.

Она отошла от него и присела на мраморную скамейку с видом на реку.

– Расскажите мне об Ирландии. Правда, что у вас в лесах живут крошечные человечки?

Он прикрыл глаза, жгучая тоска пронзила сердце.

– В Ирландии много прекрасного и удивительного. И жуткого тоже много.

Пиппа нежно взяла его руки в свои. Он был благодарен темноте. Днем приходилось замыкаться и скрывать боль. В темноте многое позволено, она одинаково скрывает как добродетель, так и пороки.

Он думал о родине со смешанным чувством горьковато-сладкой нежности и безнадежной потери.

– Ладно, слушай, – начал он, глядя в пустоту ночного сада. – В солнечные дни Лох-Лин напоминает голубое зеркало, отражая в своей глади безбрежное небо. Вокруг стоят зеленые, как изумруды, леса. Вдали видны горы с ревущими водопадами, реки, в которых плещутся лосось и форель, а на середине озера расположено место, которое называется Иннисфален.

– Иннисфален? Это остров?

– Да. Остров, ставший домом для каноников ордена Святого Августина. В детстве у меня был наставник Ревелин, он жил там.

Айдан часами проводил время на острове, удобно устроившись на холодном камне стены аббатства и вбирая в себя благочестивую тишину, окружавшую его, погруженный в свои мечты. Ревелин был для него могучим и внушающим уважение, как сам Господь Бог.

– А замок Росс? – спросила она. – Яго сказал, будто вы прогневали королеву тем, что достроили замок.

Лицо Айдана омрачилось.

– Замок Росс был мечтой моего отца. И моим искуплением.

Слова вылетели прежде, чем он успел прикусить язык.

Айдан отдернул руки и провел ими по волосам.

– Не останавливайтесь, – попросила она. – Пожалуйста, мне хочется знать. Что значит «искупление»?

Эта девушка владеет колдовскими чарами, решил он, если добивается признаний у сердца, закрытого для посторонних.

– Я считал своим долгом завершить строительство замка после смерти отца, – произнес Айдан едва слышно, – даже вопреки запрету англичан. Мой отец отказывался признавать, что наши люди проиграли борьбу с англичанами. Год за годом я наблюдал, как он собирал армии и вел их на верную гибель. Год за годом мне приходилось выслушивать рвущий сердце плач вдов и сирот, обреченных на голод и страдания только потому, что мой отец отказывался идти на компромисс с англичанами.

– Как это печально, Айдан, – прошептала она. – Вы так страдали.

– Жалеть надо не меня, а тех, кто уходил умирать на поле боя, и тех, кого они покидали. – Он обхватил голову руками и задумался о той непомерной цене, которую он заплатил, чтобы залечить кровавые раны своего народа, полученные в борьбе с англичанами. – Силы ирландцев были на исходе. И чем сильнее мы сопротивлялись, тем изощреннее в своей жестокости был их лорд-констебль, расположившийся в городке Килларни. Сам я сражался бы, пока жив, но я не смел просить о том же своих подданных.

– А ваш отец мог?

– Да.

Поток воспоминаний нахлынул на Айдана: крик, мольбы… жестокость. Боже правый, они были кровными врагами, а не кровными родственниками.

– О чем вы попросите королеву? – спросила девушка.

– О милости… и чтобы она дала нам хоть немного самоуправления. Крови прольется меньше, если я договорюсь о продолжительном мире.

– Даже ценой собственной гордости?

– Чтобы спасти жизни. – Он резко выпрямился и стал ходить по дорожке. – Да. Будь все проклято, у меня нет иного выбора.

– Что вы знаете о Елизавете – королеве Англии?

– Что она умная, властная и тщеславная женщина. Что она непредсказуема в своих решениях. Что она самая влиятельная и могущественная властительница во всем христианском мире.

– У нее крутой нрав, уверяю вас. Однажды Весельчак Том отправился просить льгот для гильдии пивоваров, и она разогнала гильдию.

– Почему?

– Потому что Том пришел к ней с протянутой рукой. Сударь, если вы станете унижаться перед ней, она просто высмеет вас.

– Предлагаешь мне объявить ей войну? – поддразнил он ее с грубоватой улыбкой.

– Нет.

Шурша платьем, Пиппа вышла из тени и встала перед ним.

– Айдан, – чуть запнувшись, начала она. – Конечно, я дразнила вас, нарекая всяческими титулами, но… Ведь вы – потомок древнего королевского рода, правитель по праву, О'Донахью Map, предводитель ирландцев. И это правда!

Обыкновенные, простые слова сильно задели его за живое и вызвали бурю эмоций. «Все это только слова! – внушал он себе. – И говорит их какая-то заблудшая бродяжка, чье мнение ничего не значит». Но как они завораживали! Как она верит в его предначертание! И как жаждала его душа этой веры. Один Бог ведает, почему Фелисити никогда не верила в него.

– Я действительно О'Донахью Map, – произнес он с прежней уверенностью. Он схватил Пиппу в охапку и закружил ее. Ее смех разнес ветер, эхом подхватила река. Они оступились и упали на землю, и мягкая трава приняла их. Айдан оперся на локоть и посмотрел на смеющееся лицо девушки. Затем, отбросив последние сомнения, он жадно прильнул к ее губам, черпая мужество и мудрость в трепетном поцелуе.

Она подалась ему навстречу, обнимая его. Незашнурованное платье распахнулось, и он потерял рассудок в порыве чувств.