Ирина Успенская - Имеет свойство яда

— Нет, — невозмутимо сказал Влад. — Не только. Еще вы мне просто нравитесь, как человек. Вы умны, терпеливы и адекватны, с вами приятно общаться, вы в меру обаятельны — для юриста очень важна мера, я профессионально не доверяю излучателям сногсшибательной жизнерадостности, как у популярных телеведущих. А еще вы по-хорошему скромны и горды. Ничего не требуете, даже не просите, потому что понимаете — своим предложением я вам делаю аванс. Но я уверен, что вы его оправдаете с лихвой. Моя фирма — это не один гениальный господин Сокольский и куча офисного планктона на подтанцовках. Я не боюсь конкуренции в своем деле, потому что умею выбирать людей в команду. И не только по профессионализму, но и по порядочности. Иногда ошибаюсь, но редко, очень редко. Еще вопросы?

А вот теперь Олега кинуло в жар по-настоящему — на щеках зарозовели пятна. Он отвел взгляд от Влада, уставившись куда-то мимо его плеча, плотно сжал губы и замер, пытаясь собраться с духом. Для чего? Ведь прекрасно понял, что ничего из их прошлых встреч Влад использовать для давления не собирается. Неужели настолько не умеет принимать похвалу? Комплексы, что ли? Да, глупо — с такой внешностью и профессионализмом, но когда это психологические проблемы отличались наличием логики? Ничего, мальчик, дай мне только шанс, я тебя ограню, как бриллиант. Тебя еще будут сманивать агентства по подбору персонала. У меня всех сманить пытаются — только дураков уходить, как правило, нет.

— Вы же понимаете, я… не о том… — выдавил Грабар, явно пойдя ва-банк.

— Олег, — душевно сказал Влад, поднимаясь, — идите-ка спать, а? На вас смотреть больно. Если бы вы у меня на работе довели себя до такого состояния, я бы вас оштрафовал. За порчу имущества фирмы. Особо ценного. Да шучу я, не дергайтесь. Идите спать и не забивайте себе голову всякой ерундой. Почему я вас выбрал и пригласил — я уже сказал. А что касается всего остального… Да, не исключаю. Но там видно будет. И уж работа здесь совершенно ни при чем — это я гарантировать могу. Все, хватит. А то сейчас свалитесь.

Грабар молча и как-то потерянно кивнул. Влад мучительно боролся с желанием обнять этого дурачка. Просто обнять, без всяких эротических поползновений. Погладить по еще слегка влажным волосам, прижать к себе. Плечи ему растереть, в конце концов, вон как закаменели. А нельзя. Спугнешь сейчас — уйдет ведь. Или, если по-настоящему загнан в угол, будет тоскливо ждать предъявленного счета. В любом случае, все испортится.

— Пойдемте, спальню покажу, — негромко сказал Влад.

Отвел в гостевую спальню, небольшую, но уютную, попутно отметив, что сумку с ноутбуком Грабар так и оставил в прихожей. Ну да, куда ему сейчас еще чем-то заниматься?

Удобная кровать-полуторка, новое постельное, мягкий свет бра… Когда дверь за Грабаром закрылась, Влад ушел в ванную и залез под душ. Холодный. Да кого ты обманываешь, идиот? Пижонил тут перед парнем своими принципами, комплименты профессионализму рассыпал. Ну да, спец-то он отличный. Можно уже и не воспитывать, только слегка помочь с обучением российским законодательным заморочкам. Работать будет как проклятый — видно же. А тебе плевать, какой там у него опыт и сколько пунктов в резюме.

Ты просто хочешь его видеть как можно чаще. Разговаривать. Вплетать пальцы ему в волосы и гладить светлый шелк. Смотреть, как он улыбается. Он это делает так, как будто научился улыбаться совсем недавно. И ты собираешься повышать его долбаную квалификацию именно в этом, мать его, направлении. Учить расслабляться — и в твоих объятиях, и просто за разговором — а еще добиться, чтоб он не прятался от тебя за этим своим вежливым "Владислав Алексеевич…" Чтобы смеялся над твоими и не только твоими шутками, ругался на идиотов-клиентов и делал какие-нибудь необязательные, но приятные вещи. Должно ж у него для души что-то быть, не только работа. Ты… Дурак ты, Владик. И хорошо хоть, что сегодня сдержался, не напугал и не устроил парню очередной срыв. Да, секс был бы отличный, это ты умеешь, а вот потом ты бы его все-таки потерял. Потому что ни хрена это не рыбалка и не спорт. Потому что ты, состоявшийся и состоятельный мужик, способный купить если не все, то очень многое, стоишь в коридоре и мучаешься от того, что дико хочешь хотя бы зайти пожелать спокойной ночи. Вон и свет еще горит… А нельзя… Наверное… Черт, да гори оно огнем.

Он постучал, дождался настороженного "Да" и ступил через порог. Уже в постели. Халат снял, конечно, вон плечо — голое. Шея, ключицы… Так… не смотреть.

— Я спать иду, — очень спокойно сообщил Влад, глядя в слегка сузившиеся серые глаза. — Если вдруг ночью встанете — ну мало ли… — холодильник в вашем распоряжении, все остальное тоже. Бригаду по ремонту завтра найдем. Спокойной ночи, в общем.

— Спокойной… ночи.

Вот теперь и правда — все. Светло-серый лед в глазах дрогнул и начал таять вместе с напряжением. Олег откинулся на подушку, словно из него выдернули стержень, который все время держал, не давая сломаться. Ничего, мальчик. Сделаю я еще тебе массаж. И волосы поглажу. И расцелую всего… Потом. Я умею ждать. А ты этого заслуживаешь.

Ночь обняла душно, сладко. Рассмеялась яркими звездами, горстью рассыпанными по сине-черному полотну неба. Отразилась в темных водах шепчущего под легким ветром моря. Дневной зной ушел, оставляя за собой только густой шлейф августовских запахов песка, пыли и солнца. И моря, конечно же, моря. Смеющегося, ласкового, что огромный и древний зверь, на самом деле лишь на секунду притворившийся ручным. Теплая вода касалась обнаженных ступней, поглаживала щиколотки и щекотала брызгами пены икры.

Чуть отойдешь — там уже город. Ночная бесшабашная Одесса, играющаяся всеми огнями. Там жизнь и веселье, там туристы и сияющие круизные лайнеры. Не то, что здесь — тишина и покой.

— Завтра будет беда, — беззлобно говорит Чех, долгим взглядом провожая еще один лайнер.

Чует, что зам встречает дорогих партнеров от души, а потому и с утра вид будет иметь печальный.

Морской бриз шевелит его темные с проседью волосы, едва касающиеся плеч. Рубашка с коротким рукавом расстегнута, обнажая худощавое, но гибкое и сильное тело. Джинсы внизу намокли от морской воды, босые ступни тоже. Но, кажется, что это его совершенно не волнует.

Олег задумчиво смотрит на любовника и вдруг осознает, что любуется хищным профилем, хмурой складочкой между бровей и чуть закушенной губой. Это там он властелин, хозяин и абсолютный владелец "Одиссея". А здесь — нет. Более спокойный, внимательный и… непредсказуемый.

Чех снял деловой костюм и сменил ослепительную профессиональную улыбку на мягкую и немного лукавую. Впрочем, опасность его ни на грамм не теряется. И стоит только ему посмотреть в глаза Олега, как с головы до ног бросает в жар и хочется поскорее отвести взгляд. От смущения, что ли? Возможно…

— Может, он будет держать себя в руках? — неуверенно говорит Грабар, понимая, что слова просто для того, чтобы разорвать этот немой контакт, сделать хоть что-нибудь, чтобы сердце перестало стучать как сумасшедшее.

— Коне-е-е-ечно, — протягивает Чех, кладет руку ему на плечо и продолжает путь. — Сам-то веришь?

Плечо горит огнем, жар стекает по позвоночнику, а губы вмиг пересыхают. Какой тут зам, к черту? Когда хочется остановиться, снова посмотреть на него и…

— Что-то не так? — мягко интересуется тот, и ладонь спускается по спине, оглаживая лопатки.

Сквозь тонкую ткань футболки все равно ощущается нереально горячей. Или это все воображение?

Море со смеющимся шелестом накатывает на берег. Южная ночь дурманит похлеще терпкого крепкого вина, которое предпочитает пить Чех, когда у него веселое настроение. Но вино — это редко. Сам Чех — это коньяк. Хорошо выдержанный, темный янтарь и жар августовской ночи. А еще сандал и еле уловимая усмешка на изогнувшихся в губах.

Они познакомились в родном городе Олега. Совершенно случайно, среди ночи. Грабар в то время припозднился и, обсуждая очередное дело, шел по улице с коллегой. И сразу не совсем понял, почему возле них притормозила роскошная черная иномарка. Позже выяснилось, что Чех и коллега были хорошо знакомы…

— Все так, — срывается с собственных губ еле слышный шепот.

Чех смотрит поверх узких очков. Порой кажется, что они ему вовсе не нужны и это всего лишь маска. Твердые и длинные пальцы касаются его скулы. Вычерчивают греческий рубленный меандр, мягко обводят подбородок.

И пусть и темно, но Олег прекрасно видит, как на него смотрят.

— Так… это хорошо, — шепчет Чех, и вдруг оказывается непозволительно близко.

Олег пытается аккуратно отодвинуться, не хватало еще, чтобы…

— Увидят, — выдыхает он, чувствуя, что руки любовника продолжают его оглаживать и сжимают ткань футболки.

— Пусть завидуют молча, — улыбается Чех и прижимается к его губам, не давая отодвинуться.

И, казалось бы, ласковое объятие вдруг становится стальным, а поцелуй глубоким и неистовым, будто давно сдерживаемая страсть сорвалась с поводка.

Голова идет кругом от запаха сандала, кожи и морской соли.

Волны обнимают ноги, пальцы утопают в мокром песке. Чужой язык властно ласкает его собственный, скользит по зубам, то усиливая натиск, то ослабляя. И кажется, что почва под ногами исчезает, еще чуть-чуть — и упадешь.

Сопротивляться бессмысленно, да и вовсе не хочется. Куда соблазнительнее провести по предплечьям и плечам, стянуть рубашку и прижаться.

И откровенно плевать, что там и кто может увидеть. Люди, море, звезды…

А звезды вот-вот, совсем близко. Руку протяни — и схватишь, обожжешься до боли, но все равно будешь смеяться, как безумный. Как и в первый раз, когда оказался у Чеха дома. Увидел спальню, фиолетово-черное постельное белье, холодящий нежный шелк которого не забудешь никогда. Как и срывающийся шепот на ухо, и бесстыдные умелые прикосновения. Не забудешь собственное почти ненормальное возбуждение и сладкий горячий страх от осознания происходящего.