Ирина Успенская - Имеет свойство яда

Руки сами потянулись обнять. Медленно, давая последний шанс, Влад потянулся и нашел губами губы Олега, плотно сжатые, но под поцелуем дрогнувшие, как и все тело Грабара в его объятиях. Какой к черту бизнес? Какая "Хельтруда"? Влад целовал его яростно, прижимая к себе и уже не позволяя отстраниться. В какой-то момент губы, которые он пил, как лучший коньяк в своей жизни, раскрылись еще сильнее, позволяя, впуская… Грабар тихо что-то простонал, и только тогда Влад услышал стук в дверь номера.

Давно ему так не хотелось материться. Ведь уйдет же. Опомнится за минуту, которая неизбежно понадобится, чтобы взять заказ, испугается — и свалит.

Отрываясь от губ Олега, Влад снова заглянул ему в глаза. Расширенные зрачки… А взгляд-то — голодный. И вовсе не тем голодом, который можно утолить закуской под хороший коньяк.

— Стоять, — почему-то шепотом велел Влад, уговаривая себя разжать пальцы, стиснувшие плечи парня. И добавил уже нормальным разумным тоном: — Официанта только отпущу…

Подтекст читался легко: ломанешься мимо прислуги, с таким ошалелым видом выбегая из номера, точно будешь выглядеть… странно. А потом разберемся.

Идя к двери, Влад чувствовал себя странно. Будто уже хапнул коньяка. Или веселящего газа. Или… Открыл, вежливо поздоровался, забрал тележку с заказом и захлопнул дверь перед самым носом наверняка разочарованного официанта. А, плевать. Рассчитается потом на ресепшене и чаевые оставит…

Тележка так и осталась стоять у двери. Влад пошел назад. А Олег так и стоял возле кресла, вцепившись в его спинку и глядя на Влада сумасшедшими, голодными, зовущими глазами. Молча. Ожидающе. Хотя вот сейчас ему было бы самое время очнуться и начать выбираться из номера.

— Олег… — тихо сказал Влад, подойдя совсем близко, только руку протяни. Но не протянул, так и замер напротив — глаза в глаза, повторив: — Олег…

Надо было бы и самому отмерзнуть. Улыбнуться, коньяка плеснуть, растормошить этого ледяного принца, чтоб его… Хотя какой он принц? Кай, мальчик в снежном дворце… Вон какое жуткое одинокое отчаяние в глазах — не скрыть даже профессиональной вежливостью, которую мальчик так успешно использует щитом…

Грабар молчал. Ничего не просил, не требовал, даже не ждал. И Влад сделал последний шаг. Вернул руки туда, где им все-таки и было самое место, запустил уже откровенно под пиджак, гладя ладонями напряженную спину. И снова принялся целовать, пока тело в его руках не обмякло, расслабилось. Даже задышал Грабар иначе. А когда Влад от него с сожалением оторвался — снова облизнул губы, совсем как тогда.

— Я… — начал он было…

— Потом, — так же тихо и ровно прервал его Влад. — Стесняться, бояться, переживать… Все — потом. Сядь.

И сам толкнул ничего не понимающего парня в глубокое удобное кресло с широкими мягкими подлокотниками. Отличное кресло. Прямо как по заказу…

Олег послушно замер, хлопая глазами и потрясающе, упоительно не понимая… Влад опустился перед ним на колени, смутно вспомнив, что вроде успел замкнуть дверь на автомате, а то ведь орда скоро пойдет назад с террасы… Протянув руку, накрыл пах, но не стал гладить, а сразу взялся за дело. Ремень, пуговица, молния… Олег ахнул, пытаясь выбраться — но кто б ему дал? Зная, что счет идет на мгновения, пока этот дурачок не опомнился и не испугался, Влад наклонился и уверенно прильнул ртом к еще мягкому, но уже набирающему упругость, нежному, шелковистому… Грабар тихо и беспомощно заскулил, вцепившись в подлокотники.

— Звукоизоляция здесь отличная, — прервавшись, сообщил ему Влад. — Мы однажды… потом расскажу. В общем, стонать можно.

И опять склонился, уперевшись руками в то же кресло. С минуту просто лизал головку, гладил языком ствол, потом забрал глубже… А когда решил, что добыча уже точно никуда не денется, снова оторвался.

Посмотрел в ошалевшие, пьяные глаза Олега и демонстративно облизал губы, зная, что теперь они заблестели совершенно непотребно. Грабар сглотнул. Открыл рот, попытавшись что-то сказать, но снова закрыл его и посмотрел совсем уж беспомощно. Пра-а-а-авильно, мальчик. От такого — не уходят. А такое зрелище, как сам Корсар, на коленях делающий тебе минет, и вовсе очень редко кому светит. Лови момент.

Он аккуратно стянул с Олега брюки и, прикинув, как лучше использовать кресло, поднял его ноги за щиколотки. Ну что ты так в него вцепляешься, глупый…

Вслух не сказал, конечно, просто опять наклонился над роскошным видом: полная, безупречная открытость. Олег ахал, глухо стонал и скулил, выгибаясь, ерзая, терзая пальцами все те же подлокотники, на которых лежали его колени. А Влад искренне наслаждался, впервые за долгое время показывая настоящий класс. Кто сказал, что хороший доминант не делает такого? Он делает все, что хочет. Влад же сейчас хотел Олега Грабара, целиком и полностью, мыслями, телом и душой. И вытворял губами, руками и языком такое, что далеко не всякий саб может, но самые умные старательно учатся. А когда Олег уже откровенно и беспомощно взвыл и попытался отстраниться, Влад довел дело до конца и еще с минуту нежил обмякшую плоть во рту, даря последние самые сладкие мгновения.

Встав, он нашел влажные салфетки, промокнул губы, а еще одну, вернувшись, подал Олегу. Тот взял, даже не вздрогнув, когда их пальцы соприкоснулись. И взгляд отводить не стал. А впрочем, он сейчас и соображал, кажется, с трудом — губы так и тянулись в улыбке, которую Влад у Грабара никогда не видел. Расслабленная такая, счастливая, удивительно теплая…

— Владислав Алексеевич…

Вытеревшись и застегнувшись, Олег все-таки попытался вернуться к нормальной жизни — ну как она ему представлялась.

— Олег, а тебе не кажется, что уж теперь-то самое время выпить на брудершафт? — постаравшись, чтоб это звучало насмешливо, но не язвительно, отозвался Влад.

— Д-да… наверное… — неуверенно отозвался Грабар.

А потом все-таки рассмеялся, сложившись пополам. Влад, уловивший в этом отчаянном смехе нотки подступающей истерики, сел рядом на подлокотник, обнял парня за плечи, прижал к себе. Податливого, растерянного, потрясающе пахнущего лавандовой горечью, горячим телом и возбуждением. Шепнул в макушку:

— Коньяк. И ужин. И я тебе расскажу, как мы с господином бывшим помощником прокурора однажды проверили здесь звукоизоляцию. Нет, не так, как ты подумал. Просто Кирилл неудачно сел и сломал диван — он уже тогда был мужик крупный… Ну и решил скрыть следы преступления…

— И как, скрыли? — все еще напряженно, но уже с просыпающимся интересом спросил Грабар.

— О, — поднял палец Влад, соскакивая с подлокотника. — Ты не поверишь… Если существуют идеальные преступления, то это было оно. Погоди, я все-таки заберу нашу еду.

Подвинув столик к креслу, он подкатил к ней тележку. Олег, розовея щеками, все-таки ушел в туалет, потом и Влад заглянул туда вымыть руки. А когда вернулся, Грабар никуда не делся — и как же это было хорошо… Влад разлил коньяк по бокалам, разложил уже слегка остывшее мясо, отметив, что теперь глаза у парня блестят просто голодно, в самом прямом смысле. И все пошло так, как и должно было идти… С коньяком, едой и идиотской историей, но смешной историей про распил дивана ручной пилой и вынос по частям в чемодане, чем два уважаемых человека, один — юрист, а другой — зампрокурора, занимались полночи, приведя обслугу при сдаче номера наутро в шоковое состояние — диван то исчез бесследно… А Влад думал, что Олега надо чаще заставлять смеяться — он тогда совершенно, неотразимо, неприличнейше хорош… Ну и минет с коньяком стоит добавить к рецепту, как начать правильный вечер в обществе господина Грабара О. — работает же.

Мир сошел с ума. Просто взял и сошел. Ничего особенного.

Поначалу, увидев Сокольского на террасе, Олег мысленно даже представил, как бы красиво сигануть вниз. Потом бы объяснив: "Извините, срочная встреча". Отличный эпизод для комедии был бы, да уж. Но только не для жизни.

Когда он соглашался зайти, понимал, что делает это не потому, что не может отказать, а потому… Ну, как сказать. Бывает, что головой прекрасно понимаешь, что нельзя делать шаг. Ни в коем случае нельзя, потому что потом начнется конец света. Но… ты все равно шагаешь, и плевать на конец света. Трезвый расчет и осознание происходящего говорят "ой, все" и сваливают в неизвестном направлении. Однозначно противоположном тому, где находился номер Сокольского.

"Ну и на что ты рассчитываешь?" — любезно поинтересовался внутренний голос.

Впрочем, никакого ответа он все равно не получил. Серые глаза Сокольского гипнотизировали. Мелькнувшая этикетка на коньяке заставила сглотнуть. "Легенда Кахети". Ценник у этого напитка был не менее благороден, чем вкус. Но вот, например, Олег мог позволить себе такое очень редко, да и то при определенном настроении и финансовой стабильности.

А потом пришло оно, прям как озарение. "Хельтруда". Ведь судя по поведению Сокольского… а черт, была не была. Секундная дерзость и дала сорваться с языка крутившейся мысли. И тут же приготовиться к жесткому ответу, ставящему зарвавшегося мальчишку на место. Как ты мог подумать, что дело в тебе, а не в работе? Не слишком ли много о себе возомнил?

Но Сокольский повел непредсказуемо. Нет, не то чтобы Олег не понимал, к чему приведет тет-а-тет в номере при закрытых дверях, учитывая собственное, совершенно неправильное восприятие гендиректора "Корсара" не как юриста противной стороны, а как мужчины, при мыслях о котором становилось не по себе, но…

Ну, а потом…

Очередной глоток "Легенды Кахети": ни горчинки, ни резкости, только мягкое послевкусие и тепло, разливающееся по венам.

Олег чувствовал, что его повело. Пора бы прекращать. Днем толком не ел, только Мария Федоровна ходила в буфет и притянула ему перекусить. Нужно отметить, еда была вполне годной, но Сокольскому привезли ужин в разы лучше. Что ж, ничего удивительного, такого гостя обслуживают все равно на ранг выше. Думать о том, что еще полчаса назад произошло, и что сидел прямо в этом кресле…