Джин Юинг - Иллюзия

Когда он отпустил ее, Фуше уже рядом не было.

– Какого черта вы здесь делаете? – спросил Найджел, задыхаясь и отодвигая ее от себя, как будто ничего не произошло. – Почему Лекре не отвез вас домой?

Фрэнсис не ответила на его вопрос. Ее била дрожь.

– Это все было разыграно для Фуше? Она не могла понять выражения его лица.

– А вы как думаете? – Найджел провел ладонью по лицу, а затем, к ее глубочайшему удивлению, улыбнулся искренней и теплой улыбкой. – Спасибо, что подыграли мне. Полагаю, мы были достаточно убедительны, но, ради всего святого, уйдем отсюда, пока еще есть такая возможность! Наш невинный Лэнс найдет карету.

– Подождите, – сказала Фрэнсис.

Она все еще ощущала на губах пьянящий вкус поцелуя, удары сердца гулко отдавались у нее в ушах. Она сделала глубокий вдох. Для него это была всего лишь игра, но для нее – той, которую учили играть подобную роль, – чем это было для нее? «Мы были достаточно убедительны?» Боже мой! Боже мой!

Дыхание ее успокоилось, она взяла себя в руки.

– Мы не можем ехать прямо домой. Мне нужно кое-что сообщить вам.

Они ехали к Латинскому кварталу. Напряжение было невыносимым, и Фрэнсис хотелось кричать. Мужчины почти не разговаривали: несколько произнесенных сквозь зубы слов, когда Найджел передавал Лэнсу сообщение Фрэнсис, а затем молчание. Лэнс казался хрупким, как стекло. «Клянусь своей бессмертной душой». Пытался ли он отговорить Найджела от попыток затеять игру с Фуше? Или Лэнс узнал что-то ужасное о Найджеле и поклялся сохранить это в тайне? «Я не служу Франции, Риво! А ты?»

Хотя в конце разговора голос Найджела звучал почти дружелюбно.

– Тебе нет необходимости ехать, Лэнс. Ты знаешь, что мы можем обнаружить.

– Знаю. – Лицо Лэнса исказилось. – Но несмотря на то, что произошло между нами, ты не можешь отстранить меня от дела.

За несколько кварталов от дома, который снимал Доннингтон, они оставили карету и дальше пошли пешком. Найджел нашел руку Фрэнсис и сжал ее, ведя за собой девушку по темной улице. «Меня ведут, – подумала она, – как ягненка на заклание».

В темной комнате толстым слоем лежала пыль. Когда они вошли внутрь, пыль столбом взметнулась в воздух. Лэнс закашлялся. Найджел отпустил Фрэнсис и поставил свой фонарь на камин. Желтый свет падал на коробки и чемоданы, заполненные бумагами. Крышки их были открыты.

– Ну вот, – тихо сказал Найджел, поворачиваясь к остальным. – Как мы и предполагали, никакой любовницей тут и не пахнет. Похоже, впереди нас ждет целая ночь работы.

Фрэнсис взглянула на него: абсолютное спокойствие и уверенность в себе. Неужели ничего не может сокрушить этого человека?

– С чего начнем?

Найджел стянул с себя камзол и повесил его у двери.

– Начнем искать самое очевидное – все, что касается Катрин. Вперед?

Потянулись долгие ночные часы. Нервы Лэнса, казалось, были натянуты до предела. Фрэнсис не могла определить, что чувствует Найджел: на его лице застыла непроницаемая маска. При свете лампы его белая рубашка отливала золотом, роскошный парадный жилет, расшитый красными цветами, полыхал, словно пламя. Дьявол в небесных одеждах, падший ангел, бросающий вызов Создателю. Неужели тот жаркий поцелуй предназначался лишь для прикрытия? Она отвела взгляд и, скрывая свои душевные муки, вновь сосредоточилась на сортировке бумаг.

Небо на востоке почти незаметно начало светлеть. Фрэнсис встала, потянулась, разминая затекшие руки и ноги, подошла к окну. На темной улице проступали слабые тени, которые, если вглядеться, исчезали. На мгновение ей показалось, что она увидела две фигуры в черном дверном проеме на противоположной стороне улицы. Однако когда она снова посмотрела в ту сторону, они исчезли. Возможно, она слишком устала и ей все это только показалось?

– Вот они. Боже мой! Вот они.

Фрэнсис обернулась. Лэнс держал в руке пачку бумаг. Он не отрывал взгляда от Найджела, и лицо его сделалось смертельно бледным.

Найджел спокойно взял у него бумаги и поднес к фонарю, а затем рассмеялся. Лэнс, застыв на месте, в ужасе смотрел на него. Однако искренний смех Найджела не разрядил напряженную атмосферу в комнате.

– Проклятый ублюдок! – крикнул Лэнс. – Ты проклятый ублюдок!

– В чем дело? – спросила Фрэнсис. Страх бился в ее груди подобно пойманной птице.

– Вот оно – предательство, – беспечно ответил Найджел. – Сообщник Доннингтона передавал французам довольно пикантные сообщения.

Сердце ее забилось сильнее.

– Кто это был? Они как-нибудь подписаны? Он с откровенным весельем взглянул ей в глаза.

– Разумеется! Печатью с гербом. Он мне чем-то знаком. Недостает только цветов, и тогда его невозможно было бы ни с чем спутать – оскал серебряного грифона с красным языком.

Фрэнсис села и закрыла лицо ладонями.

– Герб Риво?

– Проклятый ублюдок! – крикнул Лэнс. – Если бы это открылось перед войной, тебя бы повесили!

– Ты не станешь отрицать, что во всем этом содержится изрядная доля юмора, – усмехнулся в ответ Найджел.

– А это? – Лэнс протянул ему еще один листок. – А что содержится в этом?

Найджел взял бумагу и быстро пробежал глазами написанные от руки строчки. Помолчав несколько секунд, он поднял глаза. Голос его звучал насмешливо и беспечно.

– Ну конечно, это мое донесение, выдающее Катрин. Очень похоже на мой почерк, правда? А чего ты еще ожидал? – Тон его стал немного серьезнее, и он процитировал Шекспира: «Разве это не прискорбно, что из шкуры невинного ягненка делают пергамент? Ведь надпись на нем может погубить человека!»

Движения Лэнса были такими быстрыми, что Фрэнсис едва успела отпрянуть.

– Будь ты проклят, Риво! Ты хотел прийти сюда первым и уничтожить все это? Вот почему ты предлагал мне не ехать с вами? Ради всего святого! Больше никто не знал, куда она собиралась той ночью, даже я! Разумеется, кто-нибудь мог воспользоваться гербом Риво, но только ты мог написать это донесение, которое выдает ее! Тебе больше не представится возможности оправдаться!

Фрэнсис заметила блеснувшую сталь – это Лэнс одним прыжком перемахнул через сундук. Найджел уклонился. Он оставил свою трость со шпагой у двери, а пистолеты лежали в кармане камзола, висевшего в углу комнаты. Лэнс всем телом навалился на более рослого противника, и они упали на пол.

– Найджел! – крикнула Фрэнсис. – У него нож!

Но Найджелу удалось каким-то образом высвободиться и вскочить на ноги. Перепрыгнув через другой сундук, он прислонился к стене.

– Ради всего святого, Лэнс!

– Если больше некому отомстить за Катрин, это сделаю я! – Перехватив нож левой рукой, Лэнс двинулся на Найджела. Темные глаза встретились с голубыми. Найджел не пошевелился, когда Лэнс дал ему пощечину. – Вы не откажете мне в удовлетворении, милорд?

На щеке Найджела проступили красные следы пальцев, но он заставил себя улыбнуться.

– Не думаю, Лэнс, что это очень разумная затея – драться на дуэли. Мы гости во вражеской столице. Фуше, подобно Веллингтону, считает дуэли бессмысленными.

Лэнс вновь схватил нож правой рукой.

– В таком случае я просто убью тебя.

Он поднял руку и нанес удар, целясь точно в сердце. Найджел уклонился, прокатился по полу, а затем вскочил на ноги, выхватив из сапога свой нож.

– «И тогда грех будет поражен, словно вол, а порок упадет, как теленок с перерезанным горлом».

Лэнс пристально посмотрел на него и усмехнулся. Светлые волосы на его лбу потемнели от пота.

– Значит, у тебя есть нож. Я так и думал.

Найджел тихим насмешливым голосом продолжал цитировать:

– «Он снимет кожу с наших врагов, чтобы сделать из нее одежды».

Лэнс разбил о стену маленький туалетный столик и схватил его ножку, чтобы использовать ее в качестве дубинки. Найджел успел отскочить от опускавшегося на его голову дерева, но в этот момент нож Лэнса полоснул по его правой руке, разрезав белый батист и оставив кровавую полосу.

Фрэнсис видела в Индии, как английские офицеры упражнялись в фехтовании. Это происходило еще до того, как они с отцом отправились в свое последнее путешествие в горы. Это было красивое и благородное зрелище, напоминающее смертельно опасный танец и имевшее свои странные, но строгие правила. Здесь же все было совершенно по-другому. Фрэнсис дрожала, вжавшись в оконный проем. От страха к горлу подступала тошнота. Здесь веяло дыханием смерти.

Найджел перехватил нож левой рукой. Его кровоточащая правая рука безжизненно повисла. Лэнс вновь перешел в наступление, яростно нанося удары дававшей ему некоторое преимущество ножкой стола. Они дрались, взмокнув от пота и тяжело дыша, топча разбросанные бумаги, ломая мебель и переворачивая чемоданы. С рычанием противники упали на пол и катались среди обломков и мусора. Грязь и пыль покрывали их лица, руки, белые рубашки и черные сапоги. В конечном итоге Лэнс оказался наверху. Тяжело дыша, он сидел на бедрах Найджела, и его ангельское лицо исказили ярость и боль. Он прижал раненую руку Найджела ножкой стола и наступил ногой на запястье его другой руки.

Найджел смотрел на него со странным безразличием.

– Это единственное, что я не могу отдать тебе, Лэнс. Залитое слезами лицо Лэнса внезапно скривилось. Фрэнсис пришел на память один рисунок, который она видела в Индии. Там были изображены любовники в момент наивысшего наслаждения, которое было таким острым, что больше походило на боль.

– Я ненавижу тебя! – выдохнул Лэнс и занес нож. Его рука описала дугу над шапкой белокурых волос, и он со всей силой направил клинок в сердце Найджела.

Послышался скрежет стали о сталь. Найджел выгнулся, освободил раненую руку и перехватил ею нож. Его окровавленная рука метнулась подобно молнии. Стальной клинок отразил удар. Нож противника отлетел в сторону, а Найджел двинул носком сапога по локтю Лэнса. Приглушенно вскрикнув, Лэнс рванулся в сторону, пытаясь дотянуться до ножа. Найджел мгновенно бросился на него. Они катались по полу, пуская в ход все, что только возможно: колени, локти, ноги. Лэнс тоже был упорным бойцом, прошедшим хорошую школу.