— Нам тут распоряжение сверху пришло. Повышенная боевая готовность. Выйдешь, прибавку к премии гарантирую, — сходу информирует его Фрэнк.

— За тем и звоню, — хмуро отвечает Кайл, чувствуя, как внутри начинает ворочаться нехорошее предчувствие.

— Отлично, я знал, что ты не подведешь, — Фрэнк нажимает отбой, и Кайл выходит из «Логова», ничего никому не сообщив. Брат всё ещё копается в оружейной, а больше ему помешать никто не сможет. Да и Коул, в конце концов, не к батарее же его привяжет.

В соседнем супермаркете Кайл покупает четыре банки «Ред Булла», две отпрокидывает в себя сразу, ещё две оставляет на потом — как раз к середине смены начнёт клевать носом. Распоряжение сверху ничего хорошего не сулит. Кайл спешит в участок, чтобы как можно раньше выяснить подробности. Он слепо надеется, что одно с другим не связано.

<center>***</center>

На зарядке остаётся одно деление. Провод от прикуривателя погрыз пёс Эрнандеса, новый они ещё не получили, а родной валяется где-то дома; Кайл сидит в гараже за рулём заведенной полицейской машины и тщетно пытается дозвониться брату. Фрэнк не сказал ему ничего определённого, кроме «УБН и наркота», но и этого было достаточно, чтобы забить тревогу. В городе масштабная операция. Коул ошибся —  сегодня тихо по определению быть не может.

 Кайл сегодня один, напарник уже в патруле. Тем лучше. Хантер выруливает на шоссе, стараясь как можно скорее добраться до вверенного ему на сегодня квадрата. Придётся объехать его по косой, чтобы намотать нужный километраж, а после держаться ближе к складам. Кайл тщательно прослушивает радиоволну, игнорируя навязчивый стук банок с энергетиком, катающихся по сиденью. Хочется сдуру спихнуть их на пол, отправить туда же сдыхающий мобильник и ебнуть по рулю так, чтобы заорал клаксон, оглушая полусонную округу, но Кайл не даёт воли нервам. От него, психованного, толку не будет.

За строем облезлых, рыжих малоэтажек масляным пятном расползается бледная полоса рассвета. Пахнет прибитым к земле смогом выхлопов и солью, которую ветер пригнал с океана. В рассветные часы район кажется тихим, но Кайл знает, это ощущение обманчиво. Именно в такие часы совершаются самые тяжкие преступления, будто у людей в башках какой-то тумблер срабатывает при виде первых солнечных лучей. Или это лунные циклы так действуют, или ещё какая-нибудь необъяснимая херня. Он снова вспоминает о Кали. О том, что она одна, в его квартире, в его, в общем-то, теперь уже жизни. От этого в груди растекается тепло, словно от порции виски, внизу живота узел закручивается, а к ширинке будто камень привязали. Такое состояние только женской лаской снимается и ничего тут больше не поможет. Кайл лишь надеется, что Кали не придумает очередной сумасбродный повод сбежать от него.

— Внимание всем экипажам! — гремит в рации. Голос диспетчера пинком вышвыривает Кайла в реальность. Он втыкает передачу и едет по указанным координатам, попутно набирая брату смс — звонить сейчас херовая идея, только отвлекать.

Несколько внедорожников Управления стройной колонной проезжают мимо по направлению к центру. Они своё дело выполнили, теперь местным копам, как водится, за ними убирать.

<i>«Чуть что, так «под ногами не путайтесь», а сами как разворошат дерьмо, и нам расхлебывать.» </i>

Кайл видит издалека удирающий мотоцикл одного из «Хантеров». То, что они и брат сейчас в самой гуще событий, сомнению уже не подлежит.

Эти склады и ближайшие к ним территории — депо, район с аварийными и предназначенными на слом домами, заброшенный завод авиакомпонентов и маленький недействующий аэродром, кольцевая развязка с эстакадой, предназначенная для большого грузопотока, которого здесь уже давно нет — изучены братьями с детства, а годы в патруле знания только закрепили. Только вот он не один такой умный — мимо с воплями сирены проносится кто-то из его коллег. Кайл прикидывает, как бы стал уходить сам, надеясь на то что их с братом мысли по-прежнему сходятся. Он ныряет в узкие, пустые проулки, убрав боковые зеркала, чтобы случайно не сбить их — где-то здесь была их давняя вписка, которую они снимали у старого, слепого корейца на чужое имя ещё до покупки «Логова». Они с Коулом тут сто лет не были, да и нечего тут делать — в этих каменных мешках легче лёгкого нарваться на тупик, забор или узкий проход, заваленный гнилой мебелью и мусором. Уходить от погони в этом сраном лабиринте самоубийство. Коул мог забрести сюда, потому что больше некуда — на улицах полно патрульных машин, снуют каждую минуту, не проскочить.

— Мать твою, ну, где ты, а? — на очередной развилке Кайл хватается за телефон. Ничего. Коул не ответил. Экран меркнет у него в руке — телефон окончательно садится. Кайл бросает его на сиденье и сворачивает направо. «Внимание всем экипажам» долбит по мозгам в четвёртый раз, и Кайл вырубает электронику. Он решает довериться интуиции.

Ментальная связь у близнецов есть, Кайл получает этому очередное подтверждение. Нога сама давит на газ, а рука жмёт кнопку на приборке, чтобы опустить боковое стекло, когда он видит тень, спешащую вдоль длинного, бесконечного ряда парадных без единого прогала, в который можно юркнуть от зорких копов.

— Коул!

Фигура жмётся к стене и ускоряет шаг. Кайл подъезжает ближе и понимает что не ошибся. Коул прячется за безразмерной чёрной толстовкой с капюшоном, натянутом на самые глаза, чтобы скрыть забитую цветными рисунками шею и руки, разрисованные до самых фаланг — свои самые особые приметы. Кайл зовёт его ещё раз. Брат, наконец, узнаёт его голос и оборачивается.

Коул упирается лопатками в нишу кирпичной стены, сканирует взглядом округу, прежде чем сделать шаг к машине. Коул дёрганый, он взбудоражен и зол. Уже светло, скрыться негде, сейчас патрули будут тормозить любого, кто им не понравится внешне, а такой, как Коул вряд ли кому-то понравится.

— Садись, — Кайл распахивает дверцу пассажирского сиденья.

— Бля, ты ебанулся? Я в эту шмаровозку не сяду, — брат кричит шёпотом, вытягивая шею из своего укрытия, как зверь, загнанный в угол.

— Садись уже, в этой тачке тебя точно искать не будут, — аргумент резонный. Коул перебежкой пересекает улицу, суёт голову в салон и тут же выскакивает обратно.

— Ты в себе вообще? Тут камер дохуя!

— Не работают камеры. Захлопнись уже, сядь и не дергайся, — резко обрывает его Кайл, выжимая педаль газа, движок нетерпеливо рычит ему в ответ. Улица пока чистая, но стоять и попусту трендеть нет времени — в любой момент сюда может свернуть экипаж. Коул молча ныряет в салон, скидывает капюшон и вытягивает ноги. Чуть расслабляется. В полицейской тачке ему неуютно, но то, что рядом брат, спасает положение. Кайл уже второй раз вытаскивает его из-под носа копов. Херовая тенденция. Словно после ухода брата из банды Коул начал терять осмотрительность.

— Тебя видели? — спрашивает Кайл.

— Не знаю. Нет вроде.

Коул нервничает, разглядывает тачку, тёмно-синюю форму брата, значок, пистолет. Он в чужой стихии, зато Кайл выдыхает и успокаивается. Дело за малым — вывезти брата отсюда.

Он тормозит на светофоре. На соседнюю полосу неспешно подкатывает патрульная машина. Кайл с досады закатывает глаза и еле слышно выдыхает «Блять» — не хватало ещё, чтобы оттуда кто-нибудь вылез с каким-нибудь тупейшим вопросом или того хуже пустым трёпом. За рулём сидит загорелая блондинка с бицепсами — младший сержант Питерсон, которую парни за глаза называют Сарой Коннор. Она утверждает, что лесбиянка, однако, Кайл регулярно получает от неё жирные намёки.

— Рожу отверни от окна, — говорит он брату сквозь зубы. Кайл играет с ней в переглядки, лишь бы её внимательный, цепкий взгляд не задержался на Коуле. Загорается жёлтый сигнал. Кайл широко улыбается ей, и «Сара Коннор», смущённо опустив веки со щеткой нарощенных ресниц, стартует первая. Сработало. Скорее всего, намёки перерастут в открытый штурм, но он справится. В конце концов, не изнасилует же она его.

— Бля-я-я, до чего же страшная баба! — нервно усмехается Коул, тщетно стараясь взять себя в руки. Кайл ничего не отвечает ему.

— Что за хуйня произошла? — Кайл тормозит под эстакадой, когда сверху пролетает вертушка. Её жирное брюхо с эмблемой Департамента проглядывает сквозь бетонные балки и ржавую арматуру перекрытий, словно вот-вот усядется на них, как птица на гнездо. Кайл снова чувствует себя одной ногой вне закона, и это чувство отдаёт пресным привкусом старой привычки, от которой пытаешься избавиться годами. Дрянное, тошнотное чувство.

— Накрыли товар. Копы, УБН, маски-шоу — целый, блять, праздник! Сука, сука! —  Коулу хочется разгромить салон, но он лишь пинает днище бардачка до тех пор, пока не слышит характерный пластиковый хруст. — Старшие мне голову открутят.

— Это не твоего уровня проблемы. Ты предупреждал их об агентах? — баланс сохраняется, теперь у Кайла голова холодная. Он помнит, что УБН и ФБР не в компетенции «уличников», слишком высоко те сидят, раздавят, не заметишь как. Но как дерьмо ни называй, оно дерьмом остаётся, Кайл прекрасно понимает беспокойство брата.

— Да, но им же похуй! — Коул берет в руки телефон, читает короткую смс-ку и как-то резко осаживается, словно сдувается. — В «Логово» надо срочно. Парня нашего задели.

Кайл молча давит на газ и везёт брата окольными путями, сверяясь с полицейской волной. Где-то проходит штурм, двое офицеров ранены.

Машину он оставляет на соседней улице. К «Логову» братья движутся короткими перебежками.

— Плесни ему ещё виски.

Слышится с порога, когда они распахивают дверь.

— Да смысл?! Всё уже.

— Скорую надо.

— Нельзя сюда скорую, вы охерели!? Тут копов полная улица, нас всех загребут!

Коул молчит. Он стоит истуканом посреди зала, смотрит и слушает, как его люди спорят между собой, оценивает ситуацию. Пол замазан кровью, вся обивка мягкой зоны пропиталась ей — ребята уложили пострадавшего на диван. Парень в полубессознательном состоянии, ему чуток осталось, без всяких врачей ясно. Скорую сюда нельзя — либо пацан, либо вся банда. Выбор — тяжелейшее бремя лидера. Принятие непростых решений и расхлебывание их последствий — крест, который Коул тащит на себе с пятнадцати лет, с тех самых пор, как они с Кайлом создали эту банду. Люди умирали, но каждый раз — он как первый. Первые два часа ты прикидываешь, как этого можно было бы избежать, потом винишь себя до усрачки за то, что не всё предусмотрел, а потом просто принимаешь всё, как есть, потому что на скулеж и ненависть к самому себе просто не остаётся времени — надо что-то делать с телом, оповещать родственников и так далее по списку. Скорая здесь бессмысленна. Коул идёт к барной стойке и наливает себе двойную.