— Ну, допустим. — Сделав шаг на лестничную площадку, Тополь прикрыл за собой дверь, и в ту же секунду на этаже стало почти тихо. — Что дальше?

— Ты обороты-то сбавь, звезда! — Сандра откинула капюшон и тряхнула яркими спиральками волос. — По большому счёту, мне не стоило тебе этого говорить, тем более что ты не заслуживаешь, чтобы вокруг тебя скакали приличные люди…

— Это кого ты называешь приличным человеком, себя, что ли? — со смехом перебил Семён. — Тогда ты себе льстишь.

— Нет, думала я, что ты убогий, но не настолько же! — возмутилась Сашка. — Стоило бы сейчас обидеться на тебя и уйти, и разбирайся со всей этой помойкой сам, уродец!

— Ты язык-то прикуси, соплюшка, а то как бы чего не вышло! — Густо-синие глаза Тополя сузились. — Я добрый-то добрый, но до поры до времени. Так что лучше меня не зли.

— А катись-ка ты к чертям собачьим! — мгновенно вспылила Сашка. — Ему одолжение делаешь, а он ещё выкобенивается! Да пусть Грушин сожрёт тебя со всеми потрохами, я теперь даже пальцем не пошевельну, чтобы ему помешать!

— Ты мне на Борьку не наговаривай, мы с ним друзья, а мужская дружба посильнее бабьей зависти будет! — В голосе Тополя появилось нескрываемое презрение.

— Какой же ты слеподырый! — разозлилась Сашка. — Этот друг скоро оставит тебя без порток, так и знай! Не говори потом, что я тебя не предупреждала!

— Слушай, ты, одуванчик! — Семён сделал шаг вперёд и с угрозой взглянул на девчонку. — Если ты немедленно не прекратишь чернить моего друга, я возьму тебя за твои толстые щёки, встряхну пару раз, как полагается, и не поленюсь — спущу с лестницы кубарем! — Представив, как он трясёт Сашку за её выпирающие круглые щёки, Тополь довольно ухмыльнулся. — Не знаю, зачем ты пришла, но уйдёшь ты в любом случае ни с чем. Полгода назад у тебя был шанс вылезти из своего клоповника — ты отказалась. Теперь локти кусать без толку: даже если ты вывернешься наизнанку — ты мне больше не нужна. Можешь свои прелести демонстрировать кому-нибудь другому. Ты меня больше не интересуешь ни с доплатой, ни без.

— Да кому ты нужен, дырка от бублика?! — возмутилась Сашка — Ноль, пустое место, ничтожество! Озолоти, я не стану иметь с тобой никакого дела! Через месяц, самое большее — через два ты окажешься на той же помойке, где сдох твой папаша!

— Что ты сказала, стерва?! — Сорвавшись с места, Тополь подскочил к Александре и, схватив её за отвороты капюшона, прижал к стене. — Что ты там бормочешь про моего папеньку? Что-то я не расслышал.

— А ты сходи у своего друга Бори спроси. — Сашка попыталась отпихнуть Семёна, но он её держал крепко.

— Стой, не дёргайся! — сквозь зубы процедил он. — Ни к какому Боре я не пойду, ты сама мне всё расскажешь. Что значит «сдох»?

— Ничего я тебе рассказывать не буду! — разозлилась Сашка. — Хотя… почему бы и нет? — Она язвительно улыбнулась. — Три дня назад твой папаша отправился к праотцам засвидетельствовать своё почтение. И знаешь, каким транспортом он туда поехал? — промурлыкала она. — Автомобилем. Белым. «Жигули». Номер сказать, или сам догадаешься?

— Чего ты мелешь?! — округлил глаза Тополь, и, воспользовавшись его замешательством, она скинула его руки со своей куртки. — Три дня назад я встретился с отцом в универмаге.

— Следующая ваша встреча произойдёт на том свете, — цинично брякнула Сашка. — Причём эта встреча не сулит тебе ничего хорошего.

— Это ещё почему? — оторопел Семён.

— Потому что твоя пятая мамочка угрохала твоего папочку за грехи, которых он не совершал! — Александра многозначительно фыркнула. — Говоришь, денежки у тебя завелись? Откуда бы им взяться, не подскажешь?

— Ты что, шантажировать меня пришла? — В тёмно-синих глазах Тополя промелькнуло нечто, похожее на животный страх.

— Больно ты мне нужен… пачкаться, — с вызовом бросила Александра.

— Вот и правильно. Вот и не пачкайся, — зловеще протянул Тополь. — А то ведь так испачкаться можно, что и не ототрёшься.

— Да провались ты со своими угрозами! — закричала Сашка. — Глаза б мои тебя больше никогда не видели!

— Возможно, так оно и будет, — Семён подошел к девочке вплотную, — но сначала ты мне скажешь, откуда у тебя такие потрясающие познания о том, чего тебе знать не положено, — голос Тополя перешёл в шёпот и стал напоминать шипение змеи.

— Если я тебе скажу, что от твоего сердечного друга Бори, ты поверишь? — Ощущая в районе желудка противную дрожь, Александра незаметно сглотнула.

— Нет, конечно!

— Тогда мне больше нечего тебе сказать, — глухо произнесла Сашка. — Твой эгоизм сделал тебя слепым, глухим и недалёким. Живи как знаешь, только, когда в твоём доме случится беда, не пытайся искать виноватых! — Не прощаясь, она развернулась, и её каблучки часто-часто застучали по лестнице вниз.

— Больше сюда не ходи, поняла?! — Перегнувшись через перила, Тополь бросил взгляд на рыжую стриженую макушку девушки и победно улыбнулся: с такими, как он, подобные штучки не проходят.

Молнией мелькнувшая мысль заставила его вздрогнуть. Отец, белые «Жигули»… Да нет, глупости это всё, сказки! Отгоняя неприятные думы, Тополь закрыл глаза и тряхнул головой. Никакая девка не заставит его прыгать под свою дудку, и никакие гадкие интриги не разрушат мужской дружбы, крепче которой ничего нет в целом свете.

* * *

— Надюшка, я пришёл к тебе мириться. — Руслан протянул Надежде огромный букет заснеженных хризантем. — Как ты смотришь на то, чтобы я остался сегодня у тебя?

— Отрицательно. — Счастливо улыбнувшись, Надежда спрятала лицо в пушистых лепестках цветов.

— А что так?

— Сегодня ты останешься, а завтра — снова хвост трубой?

Аромат хризантем наполнил маленькую прихожую свежестью. Руслан наклонился к Надежде и нежно коснулся губами её виска:

— Хватит, Надюш, набегались мы с тобой, а? Мне, кроме тебя, никто не нужен. Скажи, ты по мне скучала?

— Оч-чень, — неожиданно из кухни появился Семён. — Ну что, нагулялся, назад пришёл? — Он окинул оценивающим взглядом крупную фигуру отчима. — А ты ничего, с умом. Конечно, у чистой бабы под боком гораздо лучше, чем в бегах.

— Как ты говоришь о своей матери, сопляк?! — Смуглое лицо Руслана мгновенно вспыхнуло.

— Я пока что говорю о тебе, а не о ней, — нагло ухмыльнулся Семён.

— Зачем ты влезаешь в то, что тебя не касается? Тебе что, доставляет удовольствие трепать мне нервы? — Надежда с укором посмотрела на сына. — И что ты за человек? По-моему, твоего мнения никто не спрашивал.

— Я думал, этот ушёл совсем, — Семён кивнул в сторону Руслана, — уже обрадовался, да не тут-то было — шиш его отсюда выкуришь.

— Не лезь на рожон, Семён, — холодно предупредила Надежда.

— Какой ты молодец: цветочки, комлиментики… — Тополь протянул руку и, ухватившись за лепестки, пощупал их, словно материю на рынке. — Надо же, сообразил потратиться! И правильно, окупится.

— Я бы попросил тебя не влезать в наш разговор. — Опасаясь, как бы его слова снова не вызвали неудовольствие Надежды, Руслан бросил на жену осторожный взгляд.

— А чего ты косишься на мать, боишься, что опять останешься не у дел? — Семён сунул руки в карманы джинсов и вальяжно откинулся назад.

— А ты не боишься, что не у дел можешь оказаться ты? — напрягся Руслан.

— Я?! Ты сам-то понял, чего сказал, дядя? — От подобной нелепости Семёну захотелось рассмеяться. — Да мать из-за меня любого на куски порвёт! Ты не очень-то зарывайся, а то как бы твоя глупость тебе боком не вышла. Неужели ты думаешь, что она променяет меня на какого-то пришлого мужика? — Не сомневаясь, что мать при любом раскладе примет его сторону, Семён пренебрежительно хмыкнул и, уверенный в своей полной безнаказанности, покровительственно взял отчима за верхнюю пуговицу зимнего пальто. — Значит, так, Руслан… как там тебя по батюшке? Хотя, какая разница, если тебя никто так называть всё равно не собирается? Если хочешь тут остаться, слушай меня внимательно и запоминай, второй раз повторять не стану. Хочешь здесь жить — живи, но помни своё место. В этом доме хозяин уже есть, так что или ты принимаешь мои условия нашего с тобой коллективного существования, или одному из нас придётся отсюда выкатиться. Надеюсь, ты догадываешься, кто это будет? — едко протянул он.

— И каковы же эти условия? — В лице Руслана ничего не изменилось, лишь мелькнула едва заметная тень.

— Во-первых, тебе придётся свыкнуться с тем, что твоё драгоценное мнение — не истина в конечной инстанции. По большому счёту, оно здесь вообще никому не интересно. Спросят — скажешь, нет — будешь держать рот на замке и посапывать в две дырочки, пока о тебе не вспомнят.

— Та-ак… Во-вторых? — На скулах Руслана заиграли желваки.

— Во-вторых, здесь тебе не гостиница и не студенческая общага, чтобы ходить с чемоданами туда-сюда, когда тебе этого пожелается. — Очередная гадость, вываленная на голову ненавистному отчиму, как-то сама по себе, причём крайне удачно, совпала с заботой о матери, и, гордясь своей неподражаемой изобретательностью, Семён ощутил себя в роли ангела-хранителя. — Ещё раз ты позволишь себе заставить мать переживать — можешь связывать свои вещички в узелочек и пилить отсюда к ядрене фене, мне здесь такие ходоки ни к чему.

— Семён, как ты можешь… — почти шёпотом проговорила Надежда.

— В-третьих, — пропуская мимо ушей слова матери, как всегда по достоинству не оценившей его ловкого хода, продолжил Тополь, — ни на какое имущество ты претендовать не будешь — ни сейчас, ни потом, ни ещё когда-либо, — так что все мыслишки относительно того, что ты поживишься за наш с матерью счёт, можешь оставить при себе. А чтобы такой идеи у тебя никогда не возникло, завтра же… нет, сегодня же ты поедешь со мной к нотариусу и подпишешь договор, по которому, в случае чего, ни о каких материальных претензиях к нам с твоей стороны речи идти не будет. Дальше…