У нее кружилась голова.

– Откуда ты знаешь?

– Мать рассказывала мне… а кроме того, разве с твоими знаниями может быть по-другому? Я хочу увидеть все остальное, все шестьдесят четыре искусства. – Он усмехнулся. – Мы никогда не истощим запас поз, у которых такие чудесные названия.

Донской жеребец, отливая серебром и золотом под проникавшими сквозь листву солнечными лучами, стал постепенно расплываться, исчезая в знойной дымке. Слезы застилали глаза девушки, смывая все страхи и все напряжение последних лет.

Найджел сжимал ее в объятиях. Его голос звучал тихо и ласково, губы касались волос.

– Все хорошо. Ты любишь меня. Мы поженимся. У нас будут дети. Я буду всегда любить тебя.

Дети. Дети Найджела. Всем своим существом она хотела их. Перед ее внутренним взором разворачивалась яркая картина будущего, о каком она не позволяла себе даже мечтать. Идти по жизни рука об руку с этим красавцем мужчиной, с его любовью и добротой. Быть его другом и любовницей. Дарить ему плоды своего искусства – ему одному – и получать в ответ его любовь. Наслаждаться музыкой. Будущее, освещенное радостью и свободой, а не терпением. Им не нужно общество или признание высшего света, хотя обаяние Найджела способно положить к ее ногам весь мир. Но это не имеет значения. В любом случае это не имеет значения. Они обрели что-то более важное, настоящее.

Он прочитал ответ в глазах Фрэнсис и снова поцеловал ее.

– Ты завладела моим сердцем и станешь моей женой. Ты всегда будешь свободна.

– Я выйду за тебя. – Она решительно вложила свою ладонь в его руку. – С радостью. Если ты примешь мою любовь к тебе и обретешь во мне свою свободу.

– В моем поместье есть вересковые поля, – с улыбкой сказал Найджел. – И небо, глубину которого не смогут постичь даже боги. «Вставай, моя любимая, моя единственная, – пойдем».