После этого он и почувствовал, что может рассказать ей обо всём, даже о своих подозрениях.

- Ты понимаешь, Ариша, я, когда понял, что тот доктор, метящий в мэры, ни при чём, то совсем растерялся и всё никак не мог понять, кому же я дорогу перешёл. Ведь не зря же меня пытались в Красноярске задавить… И тут вдруг ты делаешь вид, что меня не узнаёшь. Смотришь на меня, улыбаешься, здороваешься, но как с абсолютно чужим человеком. Я никак не мог понять, в какую игру ты играешь.

- Я вчера утром линзы раздавила, а очки на даче забыла, представляешь? А без них я плохо вижу, особенно лица, – улыбнулась Арина.

- А я как раз вчера утром и вселился к вам.

- Неужели только вчера? Мне кажется, что эти два дня были такими долгими-долгими…

- Да, только вчера… И вот я сегодня утром собираюсь пойти погулять, о чём, изображая надоедливого до жути постояльца, громко сообщаю всем, кому ни попадя. И тут вижу, что ты внимательно смотришь на меня, потом достаёшь телефон и, всё так же, не отводя взгляда, звонишь кому-то. А потом я выхожу на улицу и – второй раз за три дня! – едва не попадаю под машину. Под ту же самую, что и в Красноярске, как мне кажется, машину!

- Днём я с нашим итальянским управляющим по телефону разговаривала. Мы обсуждали рабочие моменты. И я не на тебя внимательно смотрела, а его слушала... - Арина покачала головой, удивляясь всему происходившему с ними. - А ты решил, что я только притворяюсь, что не узнала тебя, а сама сообщила кому-то о том, что ты выходишь, чтобы этот кто-то приготовился? – задумчиво протянула она и хмыкнула:

- Ты знаешь, Костя, я на твоём месте тоже бы так подумала.

- Ну, вот и я подумал. А потом вспомнил, что и в предыдущие разы на меня нападали вскоре после того, как я побеседую с тобой и сообщу, куда собрался.

- Да ты что? – изумилась Арина. – Ну-ка, расскажи!

- Помнишь, мы на даче говорили, что я к Светлане собираюсь, чтобы помочь с холодильником?

- Помню.

- Как раз в этот день на меня кто-то напал в Светланином подъезде и ударил какой-то дубиной. Хотел по голове, но я в последний момент чуть отпрянул и получил вскользь, но довольно сильно по уху и плечу. До сих пор, кстати, ощущается, - он потёр пострадавшие места.

- Действительно, подозрительно.

- Ты аж на стихи перешла, - улыбнулся Константин и прижал её к себе.

- Подожди! А ещё?

- А ещё ты знала, что я лечу в Красноярск. А Мире я даже название отеля сказал. Она вполне могла его в разговоре с тобой случайно или специально упомянуть. Ну, или за мной в Красноярске просто могли следить от аэропорта. Зная примерное время прилёта, нетрудно узнать рейс.

- М-да-а… Я бы, на твоём месте, однозначно себя подозревала. Очень уж много совпадений. Ну, а ещё?

- А в первый раз меня попытались сжечь вместе с домом. Но на тот раз у тебя алиби: тебя тогда не было, ты в больнице лежала. Хотя... Может, ты как раз в тот вечер выписалась или сбежала, ночью подожгла дом, а утром заявилась к нам с Мартой, якобы только что вернувшись из больницы...

- Как – сжечь?! - прервала его Арина, на несколько мгновений лишившаяся дара речи.

- Я сначала думал, что пожар сам собой случился. Ну, мало ли от чего. А потом увидел, что входная дверь была подпёрта ломиком. А на окнах ведь стоят решётки. Причём, на обоих этажах.

- Да, наш прежний сосед, Николай Николаевич, был повёрнут на безопасности.

- А мне это чуть жизни не стоило. Если бы не Марта... Кто-то понимал, что, кроме как через дверь, я спастись не смогу. И сделал всё, чтобы я остался в доме навсегда. Он же не знал, что Марта откажется спать у меня и мы будем ночевать у вас. Получается, вы спасли меня. Ты и Мартинка.

- То есть, ты меня теперь не подозреваешь?! – лукаво улыбнулась Арина.

- Не-ет, ну, почему? Ты вполне могла специально сделать так, будто бы невольно стала моей спасительницей. Я бы растаял, стал тебе доверять…

- Ага, а я бы сбила тебя на огромном джипе с красноярскими номерами!

- Ну да. Или снова передала меня в руки своим сообщникам.

Они оба рассмеялись. Но тут вдруг Константин резко замолчал и замер, глядя куда-то мимо Арины.

- Ты что? – испугалась она.

- Где-то я совсем недавно видел машину с красноярскими номерами. Но где - никак не могу вспомнить.

- Ну, как минимум, ты видел уйму таких машин в самом Красноярске.

- Да, конечно, - не среагировал на шутку Константин, продолжая остановившимся взглядом буровить стену, - но я видел такую машину там, где номера удивили меня, поэтому я и запомнил. Значит, не в Красноярске.

- Давай попробуем вспомнить? Где ты в последнее время бывал?

- На даче. Ездил по работе. Навещал Светлану с Жоркой, был на строительных рынках – надо же новый дом на месте моего пепелища возводить.

- Многовато мест получается. Сложно вспомнить.

- Да. Вряд ли удастся.

- Тогда пока об этом лучше не думать. Вполне вероятно, что само собой вспомнится.

- Или не вспомнится...




Июль 2008 года.

Арина

Он оказался невероятным: добрым, внимательным и понимающим. Настолько, что Арина просто не верила, что такое происходит наяву. Иногда ей даже казалось, что Константин, возможно, намеренно вводит её в заблуждение, старается выглядеть лучше, чем он есть на самом деле.

Но, когда он вошёл в комнату к девочкам, Арина была абсолютно уверена, что её, стоявшую в тени, Константин не заметил. И, тем не менее, вёл себя так, что она еле сдержалась, чтобы не заплакать. Долго, очень долго она мечтала о том, чтобы Даниил вёл себя с дочерьми именно так. Но не дождалась. А тут чужой мужчина, которого они знают без году неделя, умудряется делать всё то, что должен, по её мнению, делать настоящий отец: защищать, заботиться, подбадривать, дружить и – невероятно! – любить. Во всяком случае, все его поступки говорили об одном: к её детям Константин привязался искренне и, похоже, не на шутку.

Ночью они долго сидели на кухне и говорили. И его рассказ ещё больше заставил Арину зауважать его. Теперь она уже была абсолютно уверена, что Константин не пытался показаться лучше, чем есть. Он откровенно рассказал о своих слабостях и сомнениях, ошибках и страхах, о привязанности к бывшей жене и о том, что некоторое время даже подозревал её, Арину, в связях с тем или теми, кто хотел его убить. И эта искренность ещё больше привлекла её к нему. Настолько, что даже стало страшно.

Она легла спать, снова чувствуя себя совсем юной и… влюблённой. Сердце сладко ныло — она уже и забыла, что так бывает. И явившиеся вдруг откуда-то из юности, давно превратившейся в воспоминание, в реальность которого верится с трудом, мечты не давали спать и выталкивали из постели, заставляя подходить к окну и зачем-то смотреть в ночное небо и на светящиеся реки автомобильных фар, текущие далеко внизу в разные стороны. Но она всё-таки заснула. И спала очень крепко, будто и во сне зная, что они с дочерьми под защитой.

Утром Арина открыла глаза, когда на огромной кухне уже во всю орудовали девочки и хозяин. Мира, повязав фартук, сосредоточенно месила тесто для сырников. А Марта накрывала на стол. Сам Константин на балконе, больше смахивающем на немаленькую веранду, с кем-то разговаривал по телефону.

- Вот, мамуль, сырники решили делать! – сообщила ей сияющая Мира. – Костя их просто обожает.

- Костя? – подняла брови Арина.

- Константин Дмитриевич – это слишком официально. А папой называть пока неловко и несколько преждевременно. Вы же ещё не поженились. Вот отгрохаем свадьбу, и я тут же перестроюсь, - невинным голосом сообщила Мира.

Арина уставилась на неё, чувствуя, что глаза буквально полезли на лоб, а горло сжал спазм, не дающий вымолвить ни слова. Она поморгала растерянно и всё-таки выдавила из себя хриплым, совершенно чужим голосом:

- Папой?!

- А что ты так удивляешься? – беспечно пожала плечами её старшая дочь. – Как, по-твоему, я его должна называть, если вы поженитесь? Ну не звать же, в самом деле, Бэтменом? Это как-то… бездушно… неласково и... - она поискала слово и нашла неожиданное, - и претенциозно. А «папа»... «папа» замечательно звучит. Правда, Мартинка?

- Ага, - подтвердило младшее дитя, до этого молча, высунув от усердия кончик розового языка, делавшее своё дело, – Я тоже буду его так называть... А вообще-то нет, так не буду…

Арина выдохнула, решив, что хотя бы Марта проявила благоразумие, а Мира с возмущённым неодобрением воззрилась на сестру. Та же, не замечая их реакции, помолчала, мечтательно улыбнулась, облизала ложку, которой она уже успела залезть в банку сгущёнки, и протянула нежно:

- Я буду называть его па-а-почкой!

По закону подлости именно в этот момент с балкона на кухню зашёл Константин. Вид у него был довольный. И Арина не поняла от чего: от того ли, что разговор прошёл удачно, то ли потому, что он услышал последние слова Марты. Тем не менее, Константин ничего не сказал. Вернее, сказал ей:

- Доброе утро, Ариша, - потом улыбнулся своей бесподобной улыбкой, подошёл к ней и ласково поцеловал в щёку, вполне невинно и ненавязчиво. Но она моментально покрылась мурашками и вздрогнула, а её глазастые дочери довольно загудели.

- Дети, цыц! – прикрикнула она на них и ретировалась в ванную. Константин пришёл туда следом за ней, сел на бортик большой ванны и, глядя на неё счастливыми глазами сказал:

- Ты очень красивая даже спросонья.

Арина вспыхнула и промолчала.

- А я уже натравил на твоих сектантов компетентные органы, - мимоходом бросил он, уже поднявшись и собираясь выходить. Арина тут же подскочила к нему и преградила дорогу:

- Ка-а-ак?

- А вот так. Позвонил своему бывшему начальнику полковнику Валдайцеву. Вадим Дмитриевич потрясающий совершенно мужик, умница и профессионал. Он пообещал мне, что быстренько организует стремительный, но эффективный набег на поселение и, так сказать, представительство Братства в Москве. Им этот ваш Светломир заправляет, я правильно понял?