Константин вывел гостью в свой садик. Обилие и пестрота цветов поразили Валерию. Казалось, в эту часть двора небрежно брошен ковер с ярким, но непродуманным рисунком. Будто его ткали десяток независимых ткачей. Константин с жаром рассказывал Валерии о каждом сорте, о том, что когда и как цветет, совершенно не замечая дисгармонии своего детища.

– А это – титония круглолистная, в просторечии – мексиканский подсолнечник. Это летник, каждый год приходится высаживать, зато гляди, как красиво!

Валерия смотрела на зеленые заросли, едва ли не в метр высотой, с кое-где торчащими оранжевыми головками и не понимала, что Костя находит в этих ядовито-оранжевых, без всяких оттенков ромашках.

– Они такие привереды, – продолжал Костя, – любят тепло, сквозняков боятся. Я их обычно в закуток, между крыльцом и стенкой дома высаживаю. Видишь, они какие любопытные, прямо-таки в окошко норовят влезть.

Однако Валерия уже не слышала своего гида, все ее внимание было обращено на слова, доносящиеся из открытого окошка, из комнаты, где продолжали свой разговор отец Кости и Наталья.

– Знаешь, Васенька, – вкрадчиво звучал голос Натальи Егоровны, – эта девчонка – просто охотница за жилплощадью. У нее ни кола ни двора, приехала из рязанской деревни.

– А где же она живет, в общежитии? Там, где ты прежде жила?

– То ли у тетки, то ли у бабки комнату снимает, точно не знаю, – смутилась напоминанием о собственном прошлом Толстая Натаха.

– А чего нам беспокоиться? Места у нас на десятерых хватит, – хохотнул Василий Константинович. – Я в свое время пристроечку соорудил. Кстати, думаю, Наташка, тебе пора ко мне перебираться. Покойница нас простит, душа ее уже в раю, должно быть.

– Костик твердит, что год должен пройти.

– Слушай его больше! Или Котьку с Валюней вперед хочешь пропустить? – шутливо припугнул невесту старик.

Наталья с возмущением выкрикнула:

– Зря ты, Васенька, ее так привечаешь! Знаешь ли, сейчас среди девчонок, таких как эта Валька, СПИД да сифилис гуляют!

Валерия ужаснулась злым словам Толстой Натахи и потащила Константина в другую сторону:

– А это что за цветочки, львиный зев?

Ответ заглушили возгласы Натахи, внезапно возникшей перед гуляющими:

– Костенька, уже свежо на дворе. Пора в избу вернуться. Сырость тебе вредна сейчас.

– Наташа, ты не забыла про Т-тусю? Небось та без хозяйки от голода уже лапки п-протянула, – недружелюбно буркнул Константин.

Валерия, прерывая разгорающуюся ссору, посмотрела на часы:

– Мне пора домой.

– Погоди, я нарву тебе букет, – вскинулся Костя.

Валерия направилась к калитке, Толстая Натаха нетерпеливо ожидала, пока непрошеная гостья уйдет. Костя догнал Валю-Леру и всучил ей огромный, беспорядочный, как его клумбы, букет.

– На, держи! Спасибо, что навестила. С отцом не попрощаешься?

– Ты сам за меня попрощайся. Неловко его лишний раз беспокоить.

Едва удерживая в обеих руках охапку цветов, Валерия вышла на улицу.

– Я провожу тебя до остановки, – ринулся следом Константин, но Наталья Егоровна удержала его за рукав:

– Возвращайся в избу.

Он послушно поплелся вслед за мачехой, как когда-то в детстве шел за мамой, уводящей его с луга, где мальчишки играли в футбол.

Константин не в состоянии противостоять властным людям – и отцу, и Натахе. Нет, не таким он представлял первый визит Вали в свой дом. Вот она действительно цветочек, нежный и ранимый, как он сам. Константин почувствовал как все больше влюбляется в девушку.

7

Осень подкралась незаметно. Еще ласково грело солнце в полдень, еще зеленели кусты еще цвели астры и пионы в палисадниках на окраине города, но день уже словно был обведен траурной рамкой прощания с летом. Вставать и ложиться Валерии приходилось в темноте. И в эти ненастные дни в Гатчину приехала мама Валерии, Людмила Петровна. Приехала насовсем. Воинскую часть, где обитала вдова капитана, расформировали, и женщине предложили переехать в соседнюю часть, в общежитие для сверхсрочниц. Из отдельной-то квартиры! При таком раскладе жилье сестры, Нины Петровны, оставалось единственным выходом для нее – как-никак родная душа. И дочка снова рядом!

Однако жилище было тесноватым для троих. Валерину раскладушку выставили на кухню, где она раскладывалась лишь на три четверти. Даже вытянуть ноги на своем почти детском ложе девушка не могла. Так и спала, свернувшись калачиком. А утром, собираясь на работу, Валерия перемещалась на цыпочках, чтобы не разбудить маму и тетю. В итоге радость от встречи с мамой обернулась новыми сложностями. Сестры часто спорили друг с другом или вдруг объединялись в воспитательном порыве против Валерии.

Теперь Валерии возвращаться домой вечерами совсем не хотелось. Поневоле она становилась скиталицей. Но по улицам болтаться после работы мало удовольствия, а подругами она не обзавелась. Все чаще Валерия оказывалась в домике Константина. Тот уже выздоровел, но приглашал Валю-Леру по пустячным поводам – то помочь варить варенье, то занавески наладить. Валерия знала, что застанет там Толстую Натаху, настроенную к ней неприязненно, но это не останавливало девушку. Да и Наталья Егоровна смирилась с визитами Валерии, поняла, что девчонка не так забита и беспомощна, как показалось вначале. В доме Селезневых Валерия освоилась настолько, что смела теперь пререкаться с Толстой Натахой, тем более что чувствовала поддержку старика и сына. Костя выказывал расположение Валерии молча, а старик одергивал свою новую женушку, если замечал, что та грызет девчонку. И хотя обстановка в этом доме была не лучше, чем в квартире тети и мамы, здесь имелся для Валерии несомненный плюс – большое пространство. Помимо «залы» в доме было еще несколько комнат – внизу и под крышей. Да еще сад-огород!

Временами Валерия примеряла к себе роль хозяйки этого двора. Понятное дело, они с Костей могли рассчитывать только на половину строения, но, если прорубить второй вход, их часть становилась бы изолированной. Мечты о преобразованиях в доме смешивались с чувствами к Косте. И тогда сам молодой хозяин казался ей интереснее и возвышеннее, и она почти убеждала себя, что влюблена в него. Иногда разрешала ему даже некоторые вольности. Константин привязался к Валерии не на шутку, но из-за болезненной застенчивости не умел действовать решительно. Лишь однажды попытался, когда они остались с Валерией вдвоем на кухне, забраться рукой ей под блузку, но тут же нарисовалась вездесущая Натаха и ненароком разрушила едва наметившееся сближение. Костя виновато отступился от Валерии и начал зачем-то оправдываться перед Толстой Натахой. Сказал глупость, мол, помогал гостье пуговицу распутать. Тут бы Валерии и проявить принципиальность, поставить перед Костей вопрос ребром: мужик он или тряпка половая. Но она пожалела парня, не стала высмеивать. Однако быстро собралась и ушла домой, втайне надеясь, что Костя побежит за ней, объяснит свое поведение. Но он не побежал. Не набрался смелости под зорким оком Натальи Егоровны.

Вышло так, что в последнее время Валерия не встречалась с Тео. Хотя она оставила питерскому знакомому номер мобильного, звонков от него не было. Валерия выжидала и сама тоже не звонила. Да и визиты в дом Кости затянули. Она все реже вспоминала нелепый всплеск эмоций в квартире Тео и их случайное сближение. Но теперь, после обиды на Костю, желание увидеться с Тео возросло.

Валерия позвонила сама. Позвонила и раз, и другой, но никто не подходил к телефону. Валерия встревожилась. Может, с ним что случилось? Поехала в воскресенье в город. И причину придумала – хочет забрать свою шляпу. В квартире тоже никто не отозвался. Если Тео уехал отдыхать, тогда почему не сообщил? И тут же одернула себя. Не столь они близкие друзья, чтобы отчитываться друг перед другом.

В следующие выходные она осталась дома. И в Питер не поехала, и к Косте не пошла. Как всегда в минуты печали, ей захотелось написать Анжелике. Но в квартире не найти спокойного уголка, и Валерия, взяв тетрадку и конверт, отправилась в парк.

Отдыхающих здесь было меньше, чем летом. Купальный сезон давно закончился. В поредевших кустах просвечивал мусор – рваная бумага, обертки от мороженого, полиэтиленовые пакеты. Уборщики не успевали убирать. Валерия присела на скамью и принялась строчить послание:

«…Дорогая Анжелика, я хочу с тобой посоветоваться. Еще месяц назад у меня не было ни одного парня, но сейчас голова болит о двоих сразу. С каждым отношения складываются не совсем гладко. Но главное, я не могу понять, кто мне нужен больше. Костя, он добрый, обстоятельный и вообще взрослый, ему тридцать семь лет, однако он страшно не уверен в себе. Боится и отца, и его новую жену. Новоявленная мачеха имеет на него определенные виды. А другой парень – Тео, тоже интересный кадр, интеллектуал из Питера, но сейчас куда-то исчез. Но я тебе не жалуюсь, я хочу, чтобы ты посоветовала, кого выбрать. Ведь двоих любить нельзя, правда? А как ты поняла, что любишь своего дальнобойщика? Ты же его любила, когда выходила замуж? Он же не сразу такой дрянью сделался?»

Валерия задумалась, покусывая кончик ручки. Сейчас рядом с ней не было ни Кости, ни Тео. Она получила тайм-аут, чтобы разобраться в своих чувствах. И не разобралась.

Вдруг она заметила, что по аллее неспешно прогуливается Ванда Казимировна. Девушка уставилась в землю, как бы не замечая сослуживицу. Валерия, поглощенная раздумьями о своих чувствах, не хотела вести сейчас светских бесед. Зато Ванда Казимировна обрадовалась, увидев Валю-Леру на скамейке. Она явно жаждала общения, а потому подсела к девушке.

– Валечка, здравствуй! Скучаешь?

– Здравствуйте, Ванда Казимировна.

– Зачем ты в этот уголок забилась? Кругом мусор, ветрено… Ой, а что ты пишешь, не стихи, случаем?

– Письмо подруге.

– Замечательно. Нынче эпистолярный жанр совсем в загоне, а ты, я смотрю, следуешь традициям. Или твоя любовь к слову из будущей профессии вытекает? Скоро защита диплома?