Юлия Бабушкина - Игры судьбы

— Нет, я уверена в своих силах.

— А если все-таки выиграю я, ты готова всю свою жизнь провести в сотрудничестве со мной?

— Если выиграешь ты, я просто уеду из страны, я не вытерплю тебя столько времени. Ты же настоящий сноб — засмеялась я.

Джон начал смеяться таким заразительным смехом, что мы не могли остановиться минут десять. Вроде бы ничего особенно смешного я не произнесла, но смеялись мы от всей души.

— Ты очень красивая, когда смеешься — сказал он, встав с дивана, и взяв из моих рук бокал.

Черт! Я похоже перегибаю палку. Нужно заканчивать эти разговоры.

— Выпьешь еще? — спросил он, наполняя наши бокалы.

— Определенно — еле слышно сказала я, осознавая, что ни такая я уж и железная и могу сломаться…

Это был лучший вечер в моей жизни. Мне никогда не было так хорошо, как сейчас. Мы сидели в обнимку на берегу, вокруг горели сотни свечей, и был слышен шепот волн, плавно касающихся песка.

Джон нежно целовал мою шею, и в тот момент я отчетливо поняла, что это тот самый момент, нужный момент, когда должно все произойти. Когда пару дней назад мы лежали на его кровати, я сказала ему, что никогда не занималась сексом, на что он ответил, что сразу это понял и торопить меня не будет. Но именно сейчас, я хочу, чтобы это случилось. Я люблю его, он любит меня, и я думаю тянуть нет смысла.

Одним резким движением я поворачиваюсь к нему лицом, и страстно впиваюсь в его губы.

— Не торопись — сказал Джон, понимая на что я намекаю.

— Хорошо — просто ответила я, в перерывах между поцелуями.

Очень медленно и нежно Джон начал снимать мое платье- рубашку, в то время как его губы оказались у меня на шее. Я не смогла сдержать громкий стон. Это было так приятно, но сейчас я хотела большего. Когда с платьем- было покончено, его губы переместились на мою грудь. Расстегнув лифчик, он припал губами к моему соску, и я резко сжала его волосы в своем запястье. Одним резким движением я стянула его майку, и начала трогать его скульптурное тело. Я прекрасно понимала, что у него это не в первый раз, но так как сама ничего подобного никогда не делала, было немного неловко ощупывать его тело своими руками. Джон очень нежно приподнял меня и положил на холодный от ночной прохлады песок, ложась сверху и вновь припал губами к моим соскам. Сначала это были просто нежные посасывания соска губами, после чего я выгнула спину, от неимоверного удовольствия. Но потом, когда Джон от простого посасывания перешел на покусывания зубами, я вскрикнула, это были мучительно острые ощущения, на грани наслаждения и боли одновременно. Я вскинула голову прося его не останавливаться, и его губы начали медленную пытку спускаясь ниже по животу. Он немного помедлил, остановившись у пупка, и затем снова продолжил легкими покусываниями спускаться все ниже и ниже. Его руки аккуратно стянули мои трусики, и я подумала: Он не должен этого делать, но ощущения были настолько острыми, что я не смогла сказать и слова. Его губы находились уже на той самой точке где как мне казалось пульсировало больше всего, и мои пальцы резко вцепились в его спину.

— Джон — простонала я, все сильнее сживая его спину.

Его ласки все сильнее возносили все выше и выше над реальностью и в какой-то момент я подумала, что это самый пик…но нет, ощущения с каждой секундой становились все сильнее и новая волна удовольствия накрывала меня с головой.

Я кричала и царапала его спину, после чего Джон понемногу снижал накал страсти, чтобы я смогла отдышаться. Резким движением я схватила его за голову и заставила подняться ко мне, после чего впилась в его губы в жестком поцелуе.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — спросил он, между поцелуями.

Я резко затрясла головой. Нет, нет, я совершенно не хочу, чтобы он прекращал — подумала я. Но то, чего я хочу невозможно выразить словами.

Джон улыбнулся и рассмотрел меня с ног до головы, не оставляя без внимания ни один участок моего тела.

— Ты очень красивая Ана. Как обнаженная скульптура, не единого изъяна.

— Я никогда не испытывала раньше такого желания — сказала я, смотря в его горящие глаза.

— Я рад, что буду первым. И знаю, что буду последним. — с этими словами он вновь начал меня целовать и я без доли стеснения начала расстёгивать его ремень.

Медлить нет смысла, я настолько завелась от его ласк и его слов, что не могу больше терпеть ни минуты.

Когда он наконец оказался совершенно голым рядом со мной я на секунду взглянула на его тело. Он божественен. Он нежно опустил свое тело на мое, и я медленно раздвинула ноги, чтобы ему было удобно. Легким движением он начал входить в меня и наш одновременный громкий вздох заполнил тишину пляжа.

Я чувствовала боль, но она смешалась с наслаждением, поэтому я не особо обращала на это внимания. Наши жаркие вздохи перерастали в крик, и не сдерживая эмоций мы все быстрее подходили к пику удовольствия. Мои пальцы впивались ему в спину, а его руки запутались где-то в моих волосах. Вздохи становились громче, а движения быстрее. Я понимала, что вот-вот настанет тот момент, когда Джон произнес:

— Я люблю тебя Ана, кончи для меня.

И я сделала это, а затем он последовал за мной, резким движением выйдя из меня.

— Кстати, почему в журнале нет твоей колонки? — спросил, но после еще двух бокалов вина.

Мы болтали обо всем на свете, и иногда я начинаю задумываться, что когда я под градусом, то могу вполне нормально поговорить с этим человеком.

— Откуда ты знаешь, что я когда-то вела свою колонку?

— Я читал газеты Ана.

— Ты следил за моей жизнью? — удивленно спросила я.

— Что-то типа того…

С грустью хочу заметить, что и я несколько лет после нашего расставания читала всяческие статьи о нем, со временем, когда открыла свой журнал, в журналах конкурентов читала репортажи и интервью о его жизни. Но моя гордость не позволяла мне напечатать что-либо о Джоне в своем журнале. Но это признание он никогда не услышит.

— Нет вдохновения писать что-либо в последние годы — с грустью сказала я.

— Хм, а раньше откуда ты его черпала?

— С девятнадцати лет у меня начались новые заботы, и мыслей в голове от этого было намного больше.

— Что за заботы? — улыбнулся он.

Я на секундочку задумалась. Я очень надеюсь, что об этом он никогда не узнает, ведь это последнее, что я когда-либо захочу рассказать ему.

— Хорошо, я понял, не буду давить на тебя, вскоре сама все расскажешь…

— Ха-ха, скоро ты улетишь в Париж Кроуфорд.

— Не надейся Ана, я всегда буду рядом.

— Это намек на твою победу? — с сарказмом спросила я.

— Это факт — подмигнул Джон, вставая с дивана.

Он подошел вплотную ко мне и уперся ногами в мои колени. Немного наклонившись он сказал:

— Почему у тебя не было секса с тех пор как я переехал в Нью-Йорк?

— С чего ты решил, что его не было? — с ухмылкой спросила я.

— Ты хочешь доказать мне обратное?

— Я ничего доказывать не собираюсь, просто отвечу, что ты ошибаешься.

— Хорошо, возможно у тебя и был секс, но он был до того, как ты впервые увидела меня спустя долгие годы.

— Без тебя эти годы пролетели незаметно, а вот с тобой этот месяц длится вечно. Как ты думаешь, не потому-ли это, что ты отравляешь мою жизнь? — ехидно сказала я, чуть ближе наклонившись к его уху.

— Не чуть. Дни рядом со мной тянутся, потому что ты хочешь быть ближе, но твоя гордость не позволяет тебе сделать этого.

— Как же плохо ты меня знаешь Джон. Я могу быть ближе, просто не хочу этого. Я давно счастлива без твоего присутствия в своей жизни — покачала головой я.

— Уверена? — он приподнял одну бровь, и посмотрел мне в глаза.

— Глупый вопрос, я же сказала да!

Он опустил голову ближе ко мне, все так же стоя возле дивана. Напряжение повисло в воздухе.

— Ты уверена, что сейчас не хочешь меня поцеловать?

— Ни капли — сказала я, и сглотнула ком в горле.

— Давай проверим — сказал он, и одним резким движением накрыл мои губы.

Резкий стон разбил тишину комнаты, и обхватив его шею руками, я потянула его на диван. Схватив его за волосы, я углубила поцелуй понимая, что очень сильно возбудилась от его слов. Джон схватил меня за талию и перевернул, усадив на себя, ни на секунду, не отрываясь от моих губ. Сильные властные руки собственнически прошлись вдоль моей спины, спускаясь на ягодицы. Наши языки исполняли дикое танго, а тела все ближе прижимались к друг другу, пока что-то резко не щелкнуло у меня в голове.

Одним резким движением я соскочила с него, поправляя свое платье.

— Уходи — сказала я, схватившись за голову.

— Одно пари ты уже проиграла Ана — улыбнулся он, вставая с дивана. — Через неделю тебя ждет еще один проигрыш на премии — сказал он, отпив из бокала.

— Вон из моего дома! — крикнула я, показывая на дверь.

Он молча посмотрел мне в глаза, и развернувшись ушел.

Я села на диван вновь схватившись за голову.

— Что я делаю черт побери? — с мольбой в голосе сказала сама себе, и закрыла глаза в надежде хоть немного отдышаться.

Следующие два дня я мучалась с головной болью и мыслями о том, как вырвать из цепких рук Кроуфорда главную награду. Сказать, что я пахала как конь день и ночь- ни сказать ничего. Я перепутала день с ночью готовясь морально и физически к встрече в эти выходные на премии. Он кстати тоже эти два дня времени зря не терял, поскольку ни разу не появился у меня на глазах. Это меня радует и пугает одновременно. Я понятия не имею почему он затих, и скорее всего готовит очередную бомбу, но я стараюсь не думать об этом. На работе стоит полный хаос. Все готовятся к премии, и свадьбе Рози. Как же много предстоящих событий. Премия, свадьба Рози и Кевина, свадьба Винса и Лили. Я думаю, что после всего этого мне действительно стоит немного отдохнуть и, наверное, я отправлюсь к родным в Лонг-Айленд. Когда-то мы с родителями жили все вместе в Нью-Йорке, но затем, когда моя карьера пошла вверх, они решили переехать подальше от суеты Нью-Йорка, и именно Лонг-Айленд пришел им по душе. Папа хотел, чтобы пляж был чуть ли не возле ворот дома, да и мама хотела больше тишины и покоя, поэтому они переехали в курортный городок Хамптонс расположенный в пригороде Нью-Йорка. До Нью-Йорка всего 1,5–2 часа езды, но это совсем другой мир: белоснежный песок, пасторальные мельницы, построенные в 18 веке, пруд с лебедями, белоснежные дома с верандами построенные в колониальном стиле. В общем это рай, где я в ближайшее время собираюсь отдохнуть, ну а пока работа, работа и еще раз работа.