Он жадно впился в ее губы. Мэллори не сопротивлялась, она дала Майклу время насладиться этим поцелуем и унять свое отчаяние. Поцелуй был глубоким, нежным и в то же время страстным. Многие женщины мечтали бы оказаться на месте Мэллори. Красавец Майкл Харгривс наверняка разбил не одно дамское сердце.

Однако его чары не подействовали на Мэллори. Ее сердце, несмотря на искусные ласки Майкла, билось все так же ровно. Он не сумел возбудить в ней страсть. Почувствовав ее холодность, Майкл отпрянул, и на его губах заиграла печальная улыбка.

— Вас не тронул мой поцелуй… — сказал он. — Он не разжег в вас огонь желания.

По щеке Мэллори покатилась слеза. Осторожно смахнув ее, Майкл смиренно отошел в сторону.

— Теперь мне все ясно. Недаром Грешем сражался за вас как лев. Думаю, вы преодолеете все трудности и снова будете вместе. Если камнем преткновения в ваших отношениях стал я, то скажите Грешему, чтобы он не беспокоился: я больше не потревожу вас.

Отвесив учтивый поклон, Харгривс направился к двери.

— Майкл, а как же вы? Что вы намерены делать дальше?! — воскликнула Мэллори.

Он остановился и, повернувшись, взглянул на Мэллори.

— Не беспокойтесь обо мне. Я многое пережил, справлюсь и с этой болью.

— Я не хотела причинять вам боль.

— Я тоже не хотел, чтобы вы страдали, Мэллори. Будьте счастливы.

Повернувшись, он быстро вышел из гостиной. Когда его шаги стихли в коридоре, Мэллори утерла слезы, катившиеся из ее глаз, и направилась наверх, в свою комнату.

Глава 28

— Я принесла вам ужин, милорд, — сказала миссис Дейлили, входя в полутемный кабинет, в котором сидел Адам. — Я поставлю поднос на столик у огня, если вы не возражаете. Вам будет удобно ужинать у камина.

Сидевший за письменным столом Адам не проявил к еде никакого интереса.

— Я же говорил вам, что не буду ужинать. Унесите поднос!

Экономка заколебалась, однако, набравшись смелости, все же возразила господину.

— Вам нужно поесть, милорд. В последние дни вы едва притрагиваетесь к пище. Так нельзя! Сегодня повар приготовил на ужин ваши любимые блюда — пирог с говядиной, картофель с чеддером и морковь со свежим укропом и только что сбитым сливочным маслом. А в качестве десерта вы можете отведать великолепный яблочный пирог с кремом. Прежде чем принести его вам, я сама попробовала кусочек и осталась довольна кулинарным искусством нашего повара. Оно выше всяких похвал!

— В таком случае съешьте весь пирог. Он мне не нужен.

— Но милорд…

— Хватит! Оставьте меня!

Экономка вздохнула, понурившись.

— Хорошо, милорд, как вам будет угодно. Я только зажгу свечи и уйду В комнате очень темно.

— Не надо, мне нравится сидеть в потемках.

«Здесь так же сумрачно, как и в моей душе», — подумал он, но не произнес эти слова вслух.

Потоптавшись еще немного, экономка вышла из кабинета. Как только дверь за ней закрылась, Адам откинулся на спилку кресла.

Миссис Дейлили, как и остальная прислуга, жалела его. Адам знал об этом. Он слышал за своей спиной сочувственный шепот. Слуги ходили на цыпочках и переговаривались очень тихо, как будто в доме кто-то умер. И в какой-то мере это действительно было так. С отъездом Мэллори дом осиротел. В усадьбе царила мрачная атмосфера. Казалось, солнце навеки закатилось и больше никогда не взойдет.

Когда Адам понял, что Мэллори никогда не вернется, он впал в отчаяние. Свет померк в его глазах. Он потерял аппетит, почти не спал по ночам и утратил прежний интерес к хозяйственной деятельности, возложив все заботы по возрождению поместья на управляющего.

Сначала Адам попробовал топить свое горе в вине, но вскоре такое занятие вызвало у него отвращение. Он не хотел уподобляться своему отцу, предававшемуся безудержному пьянству. Однажды, после смерти Делии, Адам уже делал попытки найти утешение в алкоголе, но они не увенчались успехом. Душевная боль, которую он испытывал, только усилилась.

Возможно, ему следовало поехать в Брейборн и вернуть жену домой. Адам был готов на коленях молить ее о прощении. Но что будет, если она скажет ему твердое «нет»? Адам боялся, что не переживет этого.

В конце концов Адам заперся в доме и впал в депрессию, не зная, что ему делать и как дальше жить. Он часами просиживал в своем кабинете, сжимая в руке золотой медальон с гравировкой, который подарил Мэллори на Рождество. Она оставила его в своей комнате.

Вот и сейчас, закрыв глаза, Адам снова сжал в кулаке медальон, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

Услышав что дверь снова отворилась и кто-то вошел в комнату, Адам даже не пошевелился.

— Я же просил, чтобы меня не беспокоили, — не открывая глаз, раздраженно промолвил он. — Убирайтесь к черту!

— О, я вижу, ты так и не избавился от привычки браниться по пустякам! — раздался знакомый женский голос. — Впрочем, я прощаю тебе этот небольшой недостаток.

Адам моментально открыл, глаза.

— Мэллори!

«Не может быть! — мелькнуло у него в голове. — Наверное, это галлюцинация…» Он боялся, что его воспаленное воображение выдает желаемое за действительное. Может быть, он сошел с ума от горя?

Однако Мэллори вскоре прошла на середину комнаты, и на ее лицо упал луч света.

— Здесь темно как в могиле, — пробормотала она, неодобрительно качая головой — Я зажгу еще несколько свеч. Ты не возражаешь?

Адам не мог произнести ничего вразумительного. От неожиданности он лишился дара речи. Резко выпрямившись в кресле, Адам выронил медальон, и он со стуком упал на стол. Мэллори отошла в угол кабинета, где стоял канделябр со свечами. Воспользовавшись удобным моментом, Адам быстро оправил на себе одежду и провел рукой по растрепанным волосам, стараясь привести их в порядок. Он жалел, что не побрился сегодня.

По правилам этикета Адаму следовало встать, но он опасался, что не устоит на нетвердых от волнения ногах. Когда Мэллори снова повернулась к нему лицом, он смог внимательно разглядеть ее. На ней было изумрудно-зеленое дорожное платье, которое очень шло ей и отлично гармонировало с темными волосами и матовой белоснежной кожей. Губы Мэллори пламенели, а сине-зеленые, яркие, как драгоценные камни, глаза горели огнем.

— О Боже, Адам, ты ужасно выглядишь! — всплеснув руками, воскликнула Мэллори. — Миссис Дейлили сказала мне, что ты отказался от ужина. Ты ничего не ешь. Почему?

— Миссис Дейлили — глупая курица-наседка, которая сует нос не в свои дела, — проворчал Адам, не желая обсуждать этот вопрос. — Зачем ты приехала, Мэллори? Надеюсь, тебя сопровождал в дороге кто-то из братьев?

— Нет, я путешествовала одна.

— Одна?! О Боже, Эдвард просто спятил, если позволил тебе…

— Меня охраняли два лакея, кучер и горничная. Так что мне не грозила никакая опасность.

Адам нахмурился.

— Слуги слугами, а Эдварду все же следовало поехать вместе с тобой! Негоже отпускать знатную даму в дорогу без сопровождающих лиц. Почему ты не известила меня о своем приезде? Если бы ты написала, я мог бы приехать за тобой.

Мэллори подошла ближе к столу, за которым он сидел.

— Я не знала, как ты отнесешься к моему приезду, Адам. Кроме того, я не хотела ждать.

У Адама бешено забилось сердце.

— Ждать чего? — вырвалось у него. — Что случилось. Мэллори?

— Вчера ко мне приезжал Майкл.

Острая боль пронзила сердце Адама, и он едва не схватился за грудь, чувствуя, что ему вдруг нечем стало дышать. Неужели Мэллори приехала сюда только для того, чтобы сообщить ему, что уезжает с его соперником за границу? Она вполне могла так поступить, поскольку считала нужным лично попрощаться с человеком, который был ей когда-то дорог. Просто послать прощальное письмо и тем самым положить конец их браку она сочла бы малодушием.

— Что нужно было майору? — глухим голосом спросил Адам. — Впрочем, я, кажется, знаю, зачем он явился к тебе.

— Он хотел выяснить, остались ли у меня чувства к нему, продолжаю ли я любить его.

Адам уставился невидящим взором на разбросанные по письменному столу бумаги.

— И что ты ему сказала?

Мэллори подошла к мужу совсем близко.

— Я сказала, что он всегда будет дорог мне…

Адам испытал новый приступ нестерпимой боли. Ему показалось, что Мэллори всадила в сердце нож. Он закрыл глаза, стараясь дышать ровно.

— …но я люблю другого человека, — продолжила Мэллори. — И этот человек — ты, Адам.

Адам открыл глаза и почувствовал сильное головокружение. Его чувства пришли в смятение. Теперь он был почти уверен в том, что все это происходит во сне, а не наяву. Впрочем, возможно, он действительно сошел с ума и бредит?

Тем не менее перед ним стоял не призрак, не порождение больной фантазии, а живая, трепетная женщина. И, ее глаза светились любовью.

— Я знаю, ты считаешь, что у тебя есть основания не доверять мне, — сказала Мэллори. — Ты ревнуешь меня к Майклу, и теперь я понимаю почему. Ты думаешь, что принудил меня к браку, что я вышла за тебя замуж под давлением обстоятельств. Но это не так, я стала твоей женой по доброй воле.

— Но ведь я скомпрометировал тебя, — промолвил Адам. — И даже после этого мне пришлось долго уговаривать тебя пойти со мной под венец.

— Все это по тому, что я боялась вновь испытать боль. Любовь принесла мне много страданий, Адам. Я любила Майкла. Но вскоре я поняла, что тебя я люблю больше. Знаешь, я всегда любила тебя, не отдавая себе в этом отчета.

Адам был удивлен ее словами.

— Не понимаю… Ты хочешь сказать, что любила меня с детства?

— Да, именно так… Ты же помнишь, что в юности я призналась тебе в любви, но ты отверг меня, сказав, чтобы я выбросила всю эту чушь из головы. Я покорилась, но любовь не прошла, а затаилась в глубине моего сердца. Мы с тобой стали друзьями, и я старалась довольствоваться этим, а потом я встретила Майкла и сочла его достойным любви. Я действительно испытывала к нему нежные чувства, но все это время в глубине души продолжала любить тебя. Я могла только мечтать о таком муже, как ты, Адам, и я до конца своих дней хочу жить с тобой в любви и согласии! — Мэллори перевела дыхание, а потом продолжила: — Прости меня, Адам, теперь я понимаю, что мне не следовало уезжать от тебя. Я должна была бороться за свое счастье. Прости меня, дорогой! Умоляю, скажи, что примешь меня обратно!