— И что ты предлагаешь? — снова тихо рычит Ян. — Просто пройти мимо и помахать им ручкой?

Отхожу чуть дальше и прикидываю расстояние от окон до пола — так, чтобы нас было не видно.

— Ну, здесь в принципе можно проскочить — если хорошенько пригнуться.

— Сложиться пополам, ты хотел сказать, — прыскает со смеху Клим. — Ладно уж, я первый, а вы, девочки, ползите следом. И смотрите, не запутайтесь в своих юбках.

С тихим смешком киваю ему в сторону стены — почему-то я не чувствовал себя над пропастью, как… ну, по-хорошему, как должен был себя чувствовать. Марк подходит максимально близко, опускается на корточки и по-паучьи переползает на ту сторону от окна — ещё и движение это делает, типа паутину из рук выпускает. Идиот. Дальше настаёт черёд Терского, который продолжает что-то недовольно бубнить себе под нос, но делает так же, как Марк. А вот когда подходит моя очередь, Калугину приспичивает выйти в коридор, чтоб ответить на телефонный звонок; хорошо хоть успеваю заметить это. Даю парням отмашку, и они скрываются за дверью ближайшего кабинета — а сам едва успеваю выскочить на лестничный пролёт. Слышу его голос, пока он трындит с кем-то — делая это раздражающе долго — а после возвращается в зал совещаний. Мне хватает просто одного взгляда на его удаляющуюся спину, чтобы понять, что меня печёт сделать всё в открытую.

Может, идея брата про стул была не такой уж и бредовой?

Подхожу к окну, даже не пытаясь скрыться, но на меня никто не обращает ровным счётом никакого внимания; сдерживаю ржач и подхожу к парням, которые разве что озадаченно в затылке не чешут.

— Там непрозрачное стекло ж, блин.

Лица парней вытягиваются, когда до них доходит, и я вижу, что огрёб бы от них по полной, если б не нужно было действовать незаметно. Больше на пути никаких подводных камней не возникает, так что в кабинет Калугина мы попадаем без проблем. А вот дальше начинается самое интересное.

— Эмм… Кажись, у нас проблема, парни, — роняет Клим, едва взглянув на монитор компа.

Подхожу к столу и вижу на экране два путающих все карты слова.

«Введите пароль».

— А вариантов-то вагон и маленькая тележка, — продолжает ворчать брат. — Дата рождения сына; кличка первого питомца; номер карты любовницы — да мало ли, что этому чёрту в голову взбрело! Мои дорогие подписчики, нужна ваша помощь!

А, ну да — он же записывает видео для потомков…

— Эх, молодёжь! — неожиданно весело вклинивается… Терский.

Интересно, что его так развеселило?

— Не понял, я чего-то не знаю? — подозрительно щурится Клим.

Ян тем временем по-хозяйски усаживается в кресло Калугина, отрегулировав высоту, и щёлкает суставами, демонстративно разминая пальцы.

— В юности мой отец увлекался техникой, — начинает «исповедь», вытаскивая из кармана чёрный футляр. — Об этом мало кто знает, но помимо управления отец получил вышку и ещё кое-где. Это была целая история — его куратор не хотел даже до защиты с его темой диплома допускать. А уж когда дело дошло до практики…Короче, отец долго злился, но в итоге тему ему пришлось поменять — и это меньше, чем за два месяца до защиты.

— Это всё, конечно, дико интересно, — перебивает Марк, но я вижу, что ему хочется высказаться в другом направлении. — Но тебе не кажется, что сейчас не время для прогулок по аллее памяти?

— Нет, не кажется, — со смешком отзывается Ян. — Потому что мой отец учился на программиста и в качестве практики к диплому написал программу, которая способна взломать практически любой пароль — именно поэтому его не хотели допускать до защиты.

Чёрный футляр в руках Терского оказывается на деле флешкой — с этой самой программой, полагаю. Я бы с радостью пересчитал ему рёбра в дружеском объятии, но на это не было времени — совещание закончится через час, а мы ещё даже файл не нашли. Ян вставляет флешку, запускает программу, и та начинает подбирать пороли — наверно, пару тысяч в минуту. Не проходит и десяти минут, как мы получаем доступ к компьютеру Калугина, а Клим угарает над паролем.

— День рождения Деда Мороза? Серьёзно? Я знал, что он отбитый на голову, но чтоб настолько…

— Вообще-то, я бы сказал, что он гений, — не соглашаюсь. — Не знаю, как ты, а я бы не допёр.

Клим затихает, задумавшись, а мы с Яном погружаемся в архивную программу. Отыскать в этом бедламе нужный файл — это даже не иголка в стоге сена; здесь такое количество папок и ярлыков, что мозги сворачивались в узел. К тому же, мы понятия не имели, где его искать — нужна была точная дата, чтобы сократить время поисков.

— Начнём с июля, — киваю в сторону дополнительных фильтров в окне поиска. — Двадцать девятого отец вбил данные Вари в моё дело, но Калугин не мог узнать об этом так быстро. Значит, первые числа можно исключить.

— Это всё равно слишком долго, — качает головой Клим. — Учитывая, что каждый файл придётся просматривать в ручную.

Достаю телефон и набираю Варе сообщение.

«Мне нужна точная дата, когда искать файл».

Ответ приходит почти сразу.

«Шестого августа Вадим сказал, что я не смогу к нему переехать. Но он пару недель ходил хмурый — значит, узнал где-то в середине июля».

Надо же, как расстроился…

«Понял».

— Наш диапазон — с десятого по двадцатое июля, — передаю слова Вари парням. — Это максимум, что мы знаем.

— Вряд ли этот говнюк добровольно поделился бы с нами информацией, — хмурится Марк. — Хотя я мог бы выбить из него…

— На это нет времени, — отрезаю, и брат примирительно поднимает руки.

Следующие минут сорок мы тратим на поиск нужного файла; ни по датам, ни по слову «Результаты» нам не удаётся ничего найти. Я уже готов послать всё нахрен и дождаться Калугина, чтобы спросить в лоб, когда Терский внезапно победно присвистывает.

— Кажется, я что-то нашёл.

Неудивительно, что мы искали так долго; даже знай я точную дату, вряд ли это как-то помогло бы — файл был без опознавательных знаков. То есть, его даже из архивной программы стереть пытались, только хрен чего у них вышло, кроме удалённого названия. Я уже был готов к тому, что эта сволочь не откроется, но Ян жмёт кнопку восстановить и без проблем открывает появившийся на рабочем столе файл.

— Вы какого чёрта здесь забыли?!

Ооо, а вот и виновник… видимо, сегодняшних разборок, потому что Клим уже сжимал кулаки. Бегло просматриваю текст и понимаю, что Калугин уже и так в полной жопе, так что размахивать конечностями смысла нет. Киваю Марку, и тот моментально расслабляется — лицо сразу такой оттенок самодовольства приобретает, что даже мне противно.

А уж Калугину…

— А мы тут ваш авторитет подрываем, — как ни в чём не бывало, комментирует Терский. — В простейшей форме собираемся донести до вас, чем обычно заканчиваются наезды на добрых и честных людей, так сказать.

— Это кто здесь честный-то? — высокомерно ухмыляется Калугин. — Поляков со своим папашей? Или, может, вы двое?

— Я бы, на вашем месте заткнулся, — снисходительно роняет Клим. — А то, не ровен час, доставать вам себя со дна морского… И я сейчас совсем не про географию.

— Смеешь угрожать мне, сопляк?! — ощеривается Калугин, и я практически вижу, как он мысленно закатал рукава, чтоб как следует вмазать Климову.

Но Клим — он и в Африке Клим: и глазом не повёл на выпад Владимира Викторовича.

— Это вы мне комплимент пытаетесь сделать? Намекаете, что я смелый? Так это я и сам знаю, придумайте что-нибудь новенькое.

— Ближе к делу, — обрываю брата и сосредотачиваюсь целиком на Калугине. — Мы тут раскопали кое-что — что позволит моему отцу посадить вас обратно на задницу. Если не хотите проблем — советую послушать моего друга и проявить… понимание.

Владимир скептически приподнимает бровь и складывает руки на груди — не верит, что я могу ему чем-то насолить. По его логике, никто ведь не должен быть в курсе того, что он вообще эти результаты Вариных тестов подделывал. Но ему невдомёк, что его сын проболтался моей малышке, которая охотно поделилась со мной информацией. Ну что ж…

— У нас на руках документ, который указывает на то, что вы подделали результаты тестов Кузнецовой Вари, чтобы взять её в качестве аккомоданта своему сыну. Как вы думаете, какая реакция будет у общественности, если мы эту информацию обнародуем?

Конечно, я страшно блефовал, потому что слить его в сеть — это всё равно означает подставить под удар всю систему; если бы так же поступил Калугин, случилось бы то же самое — плюс наша семья оказалась бы в эпицентре скандала — но это позволило бы ему получить желанный пост заместителя мэра. Если первый шаг будет за мной, мой отец сохранит пост, но последствия всё равно будут катастрофическими. Мы оба это прекрасно понимали, но у меня не было других путей: если встанет вопрос о том, кого выбрать, я выберу Варю.

Это всегда будет Варя.

— Ты не рискнёшь, — ухмыляется Владимир.

Этот мудак реально думает, что знает меня?

— Хотите поспорить? — склоняю голову на бок.

Кажется, теперь он начинает понимать, что я не шучу; его глаза нервно мечутся между мной и моими парнями, но я уверен, что они отправят документ куда нужно — стоит мне только пальцами щёлкнуть.

— Чего ты хочешь? — презрительно сужает глаза.

Я вижу, что ему этот вопрос — как кость поперёк горла; будь его воля, он бы вышвырнул нас в окно и продолжил дальше свою «битву» за кресло заместителя. Но у него нет выбора — как и у меня.

— Всё очень просто: отвалите, — вскидываю голову. — Оставьте в покое моего отца, выкиньте из головы мою семью и, самое главное — забудьте о моей Варе. Если ваш сын ещё хоть раз посмотрит в её сторону, и, не дай Бог, мне его взгляд не понравится — а он мне по-любому не понравится — будьте готовы к тому, что я просто пущу под каток вашу жизнь и карьеру. Это будет единственное предупреждение — дальше только контрольный в голову, вам ясно?