— Чёрт… — ворчу себе под нос, а потом добавляю громче: — Ладно, тащи сюда свои тряпки.

— Я не буду переодеваться при тебе! — тут же выпускает иголки.

— Как будто там есть, на что смотреть, — закатываю глаза. — Будешь одеваться в ванной, а сюда выходить и показывать.

На этот раз она не думает и секунды: уносится в свою комнату и возвращается с тремя вешалками, на которых я вижу красное, серебристое и чёрное платья. Провожу ладонью по лицу — угораздило же меня вляпаться… — и машу рукой в сторону двери в ванную. Варя кивает и скрывается внутри, а я пытаюсь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь в руках, от которой даже джойстик ходил ходуном.

И почему рядом с этой девчонкой всё идёт наперекосяк?

Пока я думаю над тем, что, возможно, проиграл сам себе, когда попросил отца вписать её имя в своё дело, дверь за моей спиной скрепит, и я поворачиваюсь, чтобы задохнуться.

— Что не так? — тут же хмурится Варя.

— Сними. Сию. Секунду. — Чеканю каждое слово, разглядывая кроваво-красный кошмар. — Чтоб я никогда не видел на тебе эту порнографию!

Вполне в духе Эвелины, но Варе такой стиль не подходит — слишком коротко, слишком открыто и слишком сильно бьёт по мозгам.

И как я его проворонил?

Второе чёрное выглядело так, будто девушка собиралась на поминки — мрачное, тяжёлое и аномально закрытое: я бы в таком к чёртовой бабушке задохнулся.

А вот третье выглядело так… Короче, я сто раз пожалел, что согласился помочь Варе с нарядом: серебристый каскад как будто сшили специально для неё. Он подчёркивал её тонкую талию, клёвую грудь и охренительные ножки, которые выглядели очень аппетитно даже несмотря на её маленький рост — настолько, что мне снова пришлось отвернуться, чтобы не слететь с катушек и не проиграть первобытным инстинктам. Сжимаю руки с такой силой, что пластиковое покрытие джойстика издаёт характерный треск.

Пока на ней джинсы и мешковатые футболки — она в безопасности.

Да и я тоже.

— Да, вот это выглядит не так отвратно, как предыдущие, — киваю, не поворачивая головы. — Можешь одеть его.

— Ты уверен, что оно подходит? — сомневается.

Наверно, из-за моей реакции — совсем не разбирается в мужиках.

— Уверен. А теперь иди и не попадайся мне на глаза до самого вечера.

Варя что-то бурчит себе под нос, но послушно сгребает остальные платья и свою одежду и выскальзывает за дверь. Запускаю пятерню в волосы — чувствую, вечер будет тем ещё наказанием.

Четыре часа спустя, когда я влез в свой костюм, который первый и последний раз надевал на свой выпускной — весьма абстрактный — моё раздражение снова переключилось на отметку «Активно». Я терпеть не мог вот эти сборища мудаков, которые меряются размерами кошельков.

Как будто воровство и удачное рождение — это талант.

Вари нигде не видно; зато я замечаю в центре зала Марка в компании мрачной брюнетки. Она держалась отлично — ни намёка на растерянность или испуг — но я сразу понял, что она аккомодант Климова. Чуйка, что ли. Судя по довольной роже Марка, он над ней снова прикалывался и при этом вился вокруг неё ужом, но она практически не обращала на него внимания. Недалеко вижу Яна с шатенкой, и вот она-то сдавала с потрохами свою классовую принадлежность — всё время с любопытством озиралась по сторонам и жалась поближе к своему сибариту. Глаза сами отыскивают в толпе Эвелину — чтобы знать, в какую сторону не заворачивать; она в компании моих матери и отца играла свою мерзкую роль пай-девочки, но я видел её насквозь.

Прожжённая шкура.

Я уже было направляюсь в сторону комнаты Вари, но замечаю её саму в дальнем углу; прям чувствую, как мои глаза наливаются кровью, а в груди разгорается гнев, требующий пойти прямо к ней и отметить свою территорию.

А всё потому, что девчонка была не одна, а в компании Калугина.

Парень что-то рассказывает моей девчонке, и та в ответ ему улыбается и так «мило» краснеет, что меня просто корёжит. Делаю шаги в её сторону, даже не замечая ничего вокруг; она случайно поворачивается ко мне, и весёлость скатывается с её лица. Вместо этого она бледнеет, и видимо сглатывает, а я выдаю в ответ злую усмешку.

Ты правильные выводы делаешь, детка.

За те несколько секунд, что я сокращаю между нами расстояние, Варя успевает отойти от Вадима всего на шаг — ровно настолько, чтоб я смог вдохнуть и чуть прочистить голову. Очевидно, в нашу последнюю встречу парень плохо уловил мой посыл о том, что девчонка ему больше не принадлежит, а значит и быть рядом с ней его не должно.

Но я всегда могу это исправить.

Калугин вроде даже не заметил, что с девчонкой что-то не так: лоховский у него радар для надвигающихся неприятностей — нихрена не ловит; он по-прежнему лопотал что-то своё, когда я просто отделил Варю от его внимания — встал стеной между ними двумя. Он затыкается на полуслове и озадаченно смотрит на меня.

— Какого хрена ты здесь забыл? — практически рычу сквозь зубы.

— Твои родители пригласили, — склоняет голову влево.

Терпеть не могу, когда на меня так смотрят — будто это я здесь нежеланный гость; стискиваю зубы и сжимаю кулаки — видит Бог, я бы вынес ему зубы вместе с челюстью, если бы не робкое прикосновение чьей-то ледяной ладошки к моим сжатым пальцам. Это на мгновение меня отвлекает, и я поворачиваюсь к Варе, глаза которой практически вопят о том, что я не должен делать глупостей. Свожу брови вместе и опускаю глаз туда, где соприкасаются наши руки — едва ощутимо, но это прикосновение действует на меня, как тонна воды на полыхающий огонь.

Хотя угли всё ещё тлеют, когда я снова поворачиваюсь к Калугину.

— Где твой аккомодант? — беру себя в руки.

— А ты разве не знаешь? — насмешливо ухмыляется. — Она за твоей спиной.

— Ах ты, псина!

— Ярослав! — слышу тихий, но твёрдый голос Вари, которая одновременно с этим предупреждающе хватает меня за руку — обеими ладонями за предплечье. — Пожалуйста, перестань!

— Да я всего-то ему голову оторвать хочу, — с глухим раздражением передёргиваю плечами. — Этот упырь пришёл в мой дом и решил повыёживаться — я собираюсь спустить его задницу обратно на землю.

— Если здесь кто и упырь, то только ты, — обиженно сопит девушка, пока Калугин возмущённо хлопает ртом, как рыба. — Послушай, я ведь не делала ничего такого, что могло бы скомпрометировать меня, правда? А это значит, что ты не имеешь права злиться.

— Тебя ждут адские пытки, если ты ещё хоть раз ему улыбнёшься, — киваю со всей серьёзностью. — Это я могу тебе обещать.

— Я не твоя собственность! — злится. — Ты не можешь просто брать и вычёркивать людей, которые были в моей жизни до тебя!

— Теперь я — твоя жизнь!

От удивления её глаза распахиваются так широко, что при желании в них можно увидеть галактику — даже радужки не видно из-за темных зрачков. Прокручиваю в голове свою последнюю фразу и понимаю, что девчонка могла меня неправильно понять, но сейчас на это плевать.

Главное, чтобы она поняла, что я не шучу.

Чувствую, как на плечо опускается чья-то тяжёлая ладонь; испепеляю взглядом её обладателя, но Марк не впечатляется.

— По-моему, ты сейчас тут всем то ещё представление устроишь.

— И это говоришь мне ты — чемпион по идиотским поступкам?

Друг молчит, и по его лицу вижу, что он чего-то не договаривает.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на брезгливый взгляд матери, который буквально орёт о том, что она не в восторге от моего поведения — тем более что оно связано с девчонкой с периметра. Но когда меня заботило её мнение? Хотя слухи мне были не нужны, поэтому я делаю пару глубоких вдохов перед тем, как снова заговорить.

— Я скажу один раз, Калугин, так что запоминай сразу: увижу тебя возле неё ещё раз, и наша следующая беседа не будет такой милой.

Не дожидаюсь от него никакого ответа — просто беру Варю за руку и тащу в противоположный угол — подальше от этого упыря. Девушка даже не пытается освободиться — на её лице выражение глубокого шока; но когда торможу и легонько встряхиваю её за плечи, она начинает вырываться.

— Какое ты имел право так вести себя со мной?! — не кричит, но старается показать, что она раздражена. — Я тебе не собачка, чтобы распоряжаться моей жизнью, понял!

— Пока ты живёшь под моей крышей, всё будет так, как я сказал, — складываю руки на груди. — Через пять лет будешь свободна, как ветер, и вот тогда поступай, как хочешь.

Она хлопает глазами и возмущённо приоткрывает рот, а я просто смотрю на неё и понимаю, что не пришёл бы сюда, если бы Вари тут не было.

Так что у меня есть ещё одна причина злиться на неё.

— Ты самый мерзкий, эгоистичный, избалованный ребёнок из всех, кого я знаю!

— Да, — весело фыркаю. — Ты уже говорила об этом.

Она раздражённо хмурится, и копирует меня, складывая руки на груди. Прохожусь глазами по толпе богатеев: мать старается не смотреть в мою сторону, явно желая сделать вид, что не знает меня; Эвелина пыталась убедить себя в том, что вообще ничего не произошло, но раздражённо вела плечом и хмурила свои нарисованные брови; дядя вообще открестился от мира, отыскивая что-то на дне бокала шампанского — наверно, пытался понять, как его угораздило жениться на капризной Оксане Дмитриевне; Марк косился в сторону музыкального центра — раритетного, между прочим — и явно хотел поменять музыку; Яну, как обычно, было фиолетово, где он находится — хотя на своего аккомоданта взгляды то и дело бросал.

Это что-то новенькое.

Примерно через десять минут Варе моя компания надоела: раздражённо одёрнув платье, она бросила на меня испепеляющий взгляд и зашагала в сторону своей комнаты. Я проследил, чтобы её бывший дружок не увязался следом, и только после этого взял в руки бокал с чем-то тёмным и терпким.