– Против Лариски простовата будет, – ответил Юсуп, потом все же поднял глаза на приятеля и добавил: – Но что-то в ней есть… такое…

– Какое?

– Не знаю… Пронизывающее, что ли…

Артур отбросил от себя шампур так, что он копьем воткнулся в горку мяса и зло сказал:

– Ты, Витька, лучше забудь про то, что только что сказал. С тебя и Ларисы хватит!

– Что, так пробрало?

– Не твое дело!

– Ну, почему же вдруг не мое? Мы же друзья! Разве нет?

– Друзья! И что?! – уже в отчаянии выкрикнул Артур. Ему вдруг перестала нравиться эта дача, эти шашлыки, погода и, главное – Юсуп.

– А если мы друзья, то ты позволишь женщинам самим выбрать себе кавалера на этот уик-энд, – совершенно спокойно констатировал Виктор. – Друг – это же не разбойник с большой дороги, а человек проверенный. Плохого твоей женщине не сделает.

– Не понял… – глухо произнес Самойлов, и его руки непроизвольно сложились в кулаки.

– Брось… – Виктор произнес свое любимое слово абсолютно спокойным голосом, продолжая нанизывать мясо на шампур. – Все ты понял.

Артур подскочил к бывшему однокласснику, намереваясь схватить его за грудки, но Юсуп, моментально среагировав, ловко и сильно оттолкнул его плечом и произнес все так же спокойно:

– Я не собираюсь лезть к ней под юбку, но если она сама… ну… назовем это так – переориентируется – сопротивляться не буду.

– Витька, а как же Лариса?! – удивленно спросил Артур.

– Лариска – баба сильная и красивая. Найдет кого-нибудь другого. Может, к тебе снова вернется. Ее ж всю перекосило, когда она увидела, что через какой-то месячишко после расставания с ней ты уже с новой мадамой. Неужели не заметил?

Не отвечая на вопрос, Артур задумался. Хотелось бы ему, чтобы вернулась Лариса? Похоже, что нет… Но как же так? Он ведь был уверен, что любил ее… Неужели Дана… Может быть, именно Дана… Видимо, именно Дана…

В мозгу Артура все рождались и рождались начала мыслей, которые он намеренно обрывал, чтобы не додумывать до конца. Хотя… почему бы и не додумать. Дана… Что для него значит Дана? Новая любовница? Любимая женщина? Кто же она для него? Почему-то никак не разобраться… наверное, зря он так озлился на Юсупа. Именно в этот уик-энд и прояснится, кто есть кто, кто чего стоит, кто с кем останется. Впрочем, с Ларисой он не будет… это точно…

Артур опять вернулся к тазику с мясом. Говорить с Виктором не хотелось и, к счастью, не пришлось, потому что вернулись с залива женщины в мокрых купальниках. Они громко переговаривались и смеялись. Неужели сумели подружиться? Артур взглянул на обеих и невольно начал сравнивать. Обе почти одного роста. Лариса, загоревшая еще с зимы в солярии, имела модельную фигуру с длинными ногами, узкими бедрами и маленькой грудью. Дана была похожа на мраморную античную богиню. Особенно белой ее кожа казалась на фоне почти шоколадной, Ларисиной. На шее и животе Даны жемчужинками блестели капли воды, и Артур почувствовал непреодолимое желание уединиться с ней, собрать эти капли губами, потом содрать яркие тряпочки купальника и целовать, целовать…

Очнувшись, он бросил взгляд на Юсупа. Похоже, ему хотелось того же. Ревность кривым турецким ятаганом полоснула Артура, и он вдруг представил, как вонзает шашлычный шампур прямо в сердце бывшего одноклассника. Почему-то сделалось сладко… Черрррррт! Надо взять себя в руки!

– Мальчики, у нас тут возник спор, – начала Лариса, потом взяла со стола крупный помидор, вгрызлась в его сочную мякоть и, вытирая капли сока с лица, продолжила: – Я сказала, что любовь в этом мире выдается не всем. Некоторым всю жизни приходится довольствоваться только симпатией, привязанностью… привычкой, наконец… А вот Дана утверждает, что чувство любви можно в себе… как бы вызвать… культивировать, что ли… Вот что ты думаешь на этот счет… – Лариса на минуту задумалась, соображая, кому бы адресовать вопрос, и все же произнесла: – Виктор?

– Я не буду в себе ничего культивировать, это уж точно, – ответил он. – Я буду брать понравившуюся мне женщину, если она, конечно, согласится. Я не насильник. А любовь… Мне, например, она не нужна.

– Почему вдруг? – насмешливо спросила Лариса, но Артур почувствовал легкое дрожание в ее голосе и понял, что она волнуется. – Такое красивое, светлое чувство…

– Оно вовсе не красивое и не светлое! – резко бросил ей Юсуп. – Оно эгоистичное, собственническое! Будь таким, как я хочу! Сделай так, как я желаю! Стой там, поди туда! Сделай то, а вот этого не делай, раз меня любишь! Эта ваша любовь превращает человека в раба, а я не хочу им быть! Я свободен и хочу свободным оставаться всегда!

– Вы не правы, Виктор! – с горячностью начала Дана. – Любовь – это самоотречение, жертвенность, если хотите…

– Не хочу! Не надо мне никаких жертв! Но и от меня не стоит их требовать!

– Вам просто не повезло… Иначе вы приносили бы эти жертвы… с удовольствием…

– Жертвы – и с удовольствием?! – Виктор расхохотался. – Жертвы если и приносят, то только с тем, чтобы потом попрекать: «Я тебе все отдала, а ты такой-растакой! Да как ты смеешь таким быть?!» Накушался уже в свое время! Спасибо! Больше не желаю!

Дана опустила голову, начертила на земле прутиком, который откуда-то взялся в ее руках, сердечко и сказала:

– То, о чем вы говорите, это, конечно же, не любовь… Может, я неправильно выразилась… Наверное, надо было сказать, что с любимым человеком о своих желаниях забываешь вообще. Все только для него… одного… наверное, это и не жертва. Естественность…

Артур, который не желал участвовать в этом разговоре, почувствовал, как у него разгораются щеки. Дана говорила о себе и о нем. Она окружила его той самой любовью, которую сейчас приводила в пример, и ничего не требовала взамен. Конечно, она не приносила себя в жертву. Она просто им, Артуром, жила. Но, возможно, она была бы точно такой же с любым другим мужчиной? Душечки, они таковы: «Мы с Ванечкой…», «Мы с Васечкой…» Артур вдруг посмотрел на женщину, которой только что откровенно любовался, с неприязнью. Что ж, посмотрим, насколько ты, милая, любишь. Возможно, тебе захочется растопить ледяное сердце Юсупа… Бог в помощь…

– Хоть с жертвенностью, хоть без жертвенности, эта ваша любовь и есть рабство, о котором я говорил, – продолжал отвечать Юсуп. – И от этого никуда не деться, как ни крути! В этой любви один в качестве вурдалака высасывает жизнь из другого, а этот другой, будто под гипнозом, совершенно не в состоянии противиться!

– А разве не может быть паритетных отношений? – спросила вдруг Лариса.

– Это ж как? – насмешливо спросил Виктор.

– Ну… чтобы оба одинаково любили… Чтобы никто ничем не жертвовал друг для друга или… наоборот, оба были готовы для любимого человека на все…

– А ты такое в жизни встречала, Ларочка? Я – нет!

– Мои родители, мне кажется, именно так и любили друг друга. Впрочем, они и сейчас любят…

– Вполне возможно, что ты идеализируешь их отношения, не знаешь о подводных камнях… А судя по тому, что нечасто их навещаешь, тебе чем-то неприятна эта их, с позволения сказать, любовь.

– Тут совсем другое… Мне кажется, что они всегда гораздо больше любили друг друга, чем меня…

– Вот видишь! С какой-нибудь стороны чем-нибудь эта любовь да чревата! – Виктор надел на шампур последний кусочек мяса и сказал, уже обращаясь ко всем сразу: – И на этом я предлагаю нашу дискуссию о любви считать закрытой, тем более что дел у нас – невпроворот! На вас, красавицы, я возлагаю приготовление салатов и закусок, на Турка – чистку картошки, а также ее варку. Сам же, с вашего позволения, отправляюсь жарить шашлыки.

Перечить ему никто не стал, поскольку распределение ролей было вполне разумным.

Артур чистил картошку и злился. Зря он все-таки согласился на эту поездку. У них с Даной создалось какое-то равновесие, они вполне комфортно сосуществовали, а теперь, того и гляди, все развалится. Этот Витькин цинизм, как ржа, способен разъесть и самое святое, а уж не святое, а обыкновенное – вообще в один присест. Может так получиться, что он, Артур, на этой даче окажется вообще лишним. Обе женщины наперебой будут пытаться доказать Юсупу, что любовь – штука хорошая, сам Витька – пользоваться то одной, то другой попеременно, а ему, коммерческому директору преуспевающей фирмы, придется убраться на службу, ибо только там он на месте и всегда нужен в любой день, хоть бы и выходной.


Все собрались за дощатым столом, вкусно пахнущим деревом. Шашлыки оказались выше всяких похвал, но их все равно хвалили. За богатой едой выпили тоже много, разговорились, но скользкую тему любви больше не задевали. Болтали о всякой ерунде, смеялись над анекдотами, которых Юсуп, как оказалось, знал великое множество. К удивлению Артура, Дана поспевала за мыслями других и не выглядела не только дурочкой, но даже и простушкой. Он заметил недобрые ревнивые взгляды, которые на нее бросала Лариса, и опять подумал, что зря согласился сюда ехать. Ну какой еще идиот, кроме него, догадался бы коротать выходные в компании с бывшей любовницей!

Между тем Виктор сходил в дом и вынес на крылечко колонки то ли от магнитофона, то ли от компьютера. Потом чуть повозился с проводками, и дачный участок накрыла красивая, немножко печальная мелодия. Артур еще доедал салат, когда Виктор уже подхватил Дану и, притянув к себе, начал осторожно кружить ее. Прислушавшись, Самойлов действительно заметил в музыке вальсовый ритм.

– Пошли, что ли, тоже потанцуем? – предложила ему Лариса. – Им назло…

– Неужели ты думаешь, что Витьке можно что-то сделать назло? – спросил Артур, взял ее за руку и, продолжая на ходу дожевывать, повел танцевать. Проглотив, сказал: – Только имей в виду, я вальс – не умею…

– Ну и ладно… На что нам вальс? – отозвалась Лариса и вдруг так тесно прижалась всем телом, что у него в глазах потемнело. – Нам раньше, кажется, и без вальса бывало неплохо.

– То было раньше…

– То есть сейчас тебе было бы со мной уже плохо?