Оставался вопрос — как сказать Эдне. И не только про Эвана. Но и про то, что он твердо решил к ней не возвращаться. Что он хочет развестись. Он принял решение и менять его не собирается.


На подъезде к концертной площадке вереницы машин растянулись на мили. Водители безуспешно искали места для парковки. Звезды проезжали мимо, потому что на передние стекла их машин были наклеены специальные пропуска, разрешающие им подъезд ближе ко входу.

— Вон Кармен Раш едет! — визжали фанатки, стуча по затемненным стеклам ее черного „роллс-ройса". Она по-королевски помахала им, и только глаза ее, похожие на глаза сфинкса, выдавали, что она находится под большим кайфом.

— Реймо Калиффе! Реймо Калиффе! — скандировали поклонницы, когда их арабский идол проезжал мимо, сидя в лимузине между двумя блондинками, точными копиями тех, которых Берни подыскал для Эла.

Окруженный представителями прессы Берни потел больше, чем обычно. Господи! Настоящий сумасшедший дом. Фотографы не знали, в какую сторону кидаться, по мере того как подъезжали одна звезда за другой. Рок-звезды. Кинозвезды. Звезды телеэкрана. Словно все они решили совершить паломничество, чтобы взглянуть на Эла Кинга.

Ожидая того момента, когда надо будет появиться в свете прожекторов, Эл был поразительно спокоен. Банка пива — вот и все, что он выпил до концерта.

— Она здесь? — спросил он Пола в четвертый раз.

— Да, — ответил Пол, хотя на самом деле понятия не имел, да и не особенно волновался по этому поводу. Надо сказать, ему не слишком была по душе зацикленность Эла на Даллас.

— Я же говорил тебе, что она придет, — улыбнулся Эл.

Трио на сцене заканчивало свой последний номер. Под оглушительные аплодисменты они убежали со сцены.

Эл напрягся перед выходом. Конферансье пытался рассмешить публику парой шуток. Но в зале уже начал нарастать шум. Давай, парень, мы терпеливо выслушали трио, вели себя, как надо, хлопали, чего же ты тянешь?

— И теперь, — кричал конферансье, — тот, ради кого вы сюда пришли, тот, кого вы все ждете, сам ЭЛ КИНГ!


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 52

В Рио-де-Жанейро сияло солнце. День выдался идеальный, в небе ни облачка.

— Принеси маме халат, — попросил Хосе Марако дочь.

— Конечно, папа. — Кристина, сидевшая у бассейна, вскочила и побежала в дом.

Хосе повернулся к жене-блондинке.

— Я не понимаю, почему ты беспокоишься. Видишь, она вежлива, почтительна, послушна.

— С тобой, — возразила жена. — Для тебя она сделает все.

Хосе затянулся сигарой.

— Она — хорошая девочка. Делает честь семье.

— Ты видишь только ту ее сторону, которую она хочет, чтобы ты видел. Говорю тебе, Хосе, она меня беспокоит. Эта ее компания… Неподходящая. Ей ведь только семнадцать, она еще ребенок.

— Но тело у нее взрослой женщины.

— Какое это имеет значение? А если так, то причин для беспокойства еще больше.

Хосе лениво протянул руку к жене и любовно похлопал ее по голому бедру. На Эвите Марако был цельный белый купальник, который подчеркивал все достоинства ее соблазнительной фигуры. Она отодвинулась.

— Ты не принимаешь мои слова всерьез, — обиделась она.

— Принимаю, — возразил он, — я всегда к тебе прислушиваюсь.

— Да. И я всегда оказываюсь права. Разве восемнадцать лет брака тебя ничему не научили?

В гардеробной матери Кристина Марако уставилась на свое отражение в зеркале. Ей не слишком понравилось увиденное. Как жаль, что она похожа на отца — темная и коренастая. Почему она не унаследовала классические черты ее матери-блондинки?

Жгуче-черные волосы спутанными кудрями обрамляли ее смуглое лицо. И фигура мальчишеская — широкие плечи, маленькая грудь, крепкие ноги и узкий зад.

Она ненавидела свою внешность! Впрочем, мальчишки были другого мнения. Так и старались облапить. Или поцеловать в надутые губки.

Мальчишки ей надоели.

Кроме Нино. Он совсем другой. И не мальчишка вовсе — мужчина.

И на Луиса, парня, который нравится матери, совсем не похож. Мать хочет, чтобы она вышла за Луиса. Но он такой нудный. Занят только собой и семейными деньгами.

Деньги — это плохо. Они развращают. Так говорит Нино.

Она выхватила из стенного шкафа материнский халат и приложила к себе. Уф! Шелк с желтым рисунком. Небось, стоил несколько сотен долларов. Этих денег хватило бы на одежду целой семьи бедняков для всех сезонов.

Мать тратила на тряпки уйму денег. А ее драгоценности! У нее бриллианты и изумруды величиной с яйцо.

Кристина прошла к туалетному столику матери и бессознательно принялась перебирать стоящие на нем многочисленные бутылочки и баночки. Зачем Эвите вся эта дребедень? Еще можно было бы понять, будь она уродиной. Но она необыкновенно хороша собой, изысканна, еще так молода. И это несправедливо…

Кристина подняла халат с пола, куда она его бросила, и побежала вниз.

— Что-то ты долго отсутствовала, — заметил Хосе, снимая руку с бедра Эвиты, но недостаточно быстро, чтобы Кристина этого не заметила. „Они вечно этим занимаются, мои родители".

— Ты куда-нибудь идешь?

— Да, пап.

Он с отсутствующим видом поцеловал ее и ушел в дом.

Кристина смотрела, как он идет. Пятьдесят восемь, но выглядит значительно моложе. У него такое же коренастое тело, как и у нее, все зубы — свои собственные, глаза чистые, не воспаленные, как у большинства его приятелей.

Она фыркнула. Уж эти приятели! То еще сборище! Во время вечеринок и пикников они своих красных кроличьих глаз от нее отвести не могут. Все думают, что она маленькая, невинная доченька.

Интересно бы посмотреть на их лица, узнай они правду.

Потому что она, Кристина, вовсе не девственница.

Она — настоящая женщина. Опытная женщина.

Она спит с Нино уже целых шесть недель!

Сразу же, стоило ей его увидеть, она поняла, что он не такой, как все. Она тогда была с большой компанией на карнавале в городском театре. На ней было платье, расшитое стеклярусом, выбранное матерью, но все равно довольно милое. В волосы были вплетены серебряные нити, а лицо покрыто серебряными точками.

Ему, разумеется, на ее внешность было наплевать. С его собственной внешностью он вполне мог себе это позволить. Стройный, мускулистый, живот — как доска. Волосы черные, темнее даже, чем у нее, и он ничего с ними не делал, так что это была просто спутанная масса кудрей. Она с той поры стала ему в этом подражать, замучила своего парикмахера, пока тот не устроил на ее голове такой же беспорядок. Но удивительней всего в Нино были глаза. Черные, обрамленные необыкновенно длинными ресницами. Взгляд его пронизывал насквозь, проникал в самую глубь души.

Луис же, этот паренек, сразу нравился всем родителям, и, конечно же, они начинали его просто обожать, стоило им узнать, кто его папаша.

Первая встреча с Нино ее разочаровала. Он явился на тот карнавал с богатой американкой, приехавшей в Рио на каникулы. Она знала кое-кого из друзей Кристины, так что очень скоро они присоединились к их группе. Кристина немедленно потеряла дар речи, но Нино, скользнув по ней взглядом, больше в ее сторону не смотрел.

— Кто это? — спросила она Луиса. — И почему он так груб?

Луис усмехнулся.

— Он был бы повежливее, знай он, кто ты. Он встречается только с теми девицами, у которых есть деньги. От него одни неприятности.

— Откуда ты знаешь?

— Он учился в нашей школе. Его никто не любил. Он не из наших. Его семья ничего из себя не представляет.

Она попыталась еще порасспрашивать Луиса, но он сменил тему. Она смотрела, как Нино что-то шепчет американке, уткнувшись носом ей в шею.

Когда три дня спустя Кристина услышала, что у родителей американки украли на несколько тысяч долларов драгоценностей и путевых чеков, она им не посочувствовала.

Потом она два месяца не видела Нино, вплоть до того дня, как столкнулась с ним во время беготни по магазинам.

— Привет, — сказала она, а он уставился на нее пронизывающими черными глазами и спросил:

— Ты кто?

Она начала объяснять, заикаясь.

— Я — Кристина Марако, не помните? Мы встречались на карнавале, я была с Луисом Баптистой.

— Помню, — ответил он. — Ты сегодня на пляж придешь?

— Да, — быстро ответила Кристина. — А вы где будете?

Он пожал плечами.

— В Ипанеме.

— А где именно?

— Найдешь. Если захочешь. — И ушел.


На пляже он был с друзьями. Эти люди не принадлежали к ее кругу. Одна из девиц все время приставала к Нино. Хватала его за ногу, стараясь повалить на песок с собою рядом. Он сопротивлялся и вежливо разговаривал с Кристиной. Чем она занимается? Где живет? Когда она сказала ему, кто ее отец, он переспросил:

— Тот самый Хосе Марако? — Потом он пригласил ее поплавать, резко одернул пристающую к нему девицу, и они пошли вдоль пляжа, причем он держал Кристину за руку.

Наконец, когда она сказала, что ей пора идти, спросил, не может ли он с ней встретиться. Они договорились на следующую пятницу, и она полетела домой как на крыльях, провела тоскливый вечер с Луисом и принялась с нетерпением ждать пятницы.

С этого дня жизнь ее переменилась. Нино растолковал ей многое. Объяснил ей про бедность, про то, что у богатых есть все, а у бедных — ничего. Он повез ее на мотороллере посмотреть favelas,города-трущобы на холмах вокруг Рио, откуда так хорошо видны благополучные кварталы тех, кому повезло. Она видела возившихся в грязи чумазых ребятишек, стариков, настолько худых, что их кости выпирали сквозь потрепанную одежду, и многодетных матерей, не имеющих возможности как следует накормить своих ребятишек хоть раз в неделю.