Он повернул к ней обиженное лицо, и она поняла, что сморозила глупость.

— Я позвоню тебе, Рик, — пообещала Линда, — через день-два.

Он не отводил от нее взгляда. Как вышло, что она заговорила его языком?

— Ты никогда не звонишь, хотя и обещаешь, — пробормотал он.

Она весело улыбнулась.

— На этот раз все будет по-другому, сам увидишь. — И прежде чем он что-то возразил, вышла из его квартиры, остановила такси и отправилась домой.


Вернувшись в Англию с молчаливым и надутым Эваном, Эдна сделала то, что хотела сделать уже много лет. Уволила кухарку, горничную и с самым большим удовольствием — Нельсона.

От него, правда, не так легко оказалось избавиться. Он похабно ухмыльнулся ей в лицо и заявил:

— Я поговорю об этом с мистером Кингом, когда он вернется.

— Нет, — отрезала Эдна, — вы говорите сейчас со мной, а я приказываю вам покинуть мой дом сегодня же.

Нельсон сузил злобные глазки.

— Вот, значит, какие дела. Выкидываете меня и даже до свидания не говорите.

— Я выплачу вам жалованье за две недели вперед, — твердо сказала Эдна.

— Маловато будет, — заворчал Нельсон. — Вечно богатые нас надувают. Считаете, если у вас есть деньги, то вы можете делать все, что вздумается.

— Жалованья за четыре недели достаточно? — спросила Эдна.

— Лучше за шесть. Это будет справедливо.

— Хорошо. — Она согласилась бы на что угодно, только бы поскорее от него избавиться.

Она отсчитала деньги, и Нельсон жадно схватил их.

— Так вы ведь останетесь одни, совсем одни, пока хозяин не вернется.

— Благодарю вас, Нельсон, — бросила она резко, надеясь, что он уйдет.

Он нахально поковырялся в носу.

— Мне еще надо собраться, — заметил он. — Вы ведь не станете возражать?

Она отвернулась, довольная, что ей достало мужества уволить его.

— Я не возражаю, — вежливо ответила она, — но поторопитесь, пожалуйста.

Он пожал плечами.

— Слушаюсь, мэм, — сказал он и побрел по дорожке, бормоча что-то себе под нос.

Она это сделала! Скоро она останется дома одна. В своем доме. Она сможет готовить. Она может чистить свою собственную мебель, стирать пыль со своих собственных полок. Она сможет плавать в бассейне, а этот похабный Нельсон не будет больше за ней подглядывать. Она сможет возиться в саду, выращивать свои собственные овощи. А если Элу не понравится… Что же, ему придется смириться. Ради разнообразия она станет делать то, что доставляет удовольствие ей.

Эван лежал наверху на кровати, уставившись в потолок невидящими глазами. Если бы он не убежал… Это он виноват в смерти Нелли. Это его вина.

По лицу текли слезы, прокладывая дорожки среди прыщей.

Он не знал, что ему делать. Не знал, и все тут.

Прилетев в Лос-Анджелес, он сразу почувствовал себя так, будто никуда не уезжал. Калифорнийская секция Клуба фанатов Эла Кинга явилась в аэропорт в полном составе. Полиция изо всех сил сдерживала толпу, пока его усаживали в обязательный черный лимузин.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Добро пожаловать! — визжали фанаты, высоко подняв плакаты, сообщающие миру об их безмерной любви к Элу.

Влиятельная журналистка уже ждала в лимузине, чтобы записать интервью с ним для радио. Программу будут транслировать по всей Америке.

Рядом крутился толстый и довольный собой Берни Сантэн. Он прибыл в свой город. Здесь у него все схвачено. Он передал Элу список голливудских дам, желающих устроить в его честь прием. В Голливуде считалось модным устраивать подобные вечеринки для знаменитостей. Они все боролись за честь принимать у себя Эла Кинга.


Эл поставил галочку напротив имени Дорис Эндрюз, потому что всегда любил ее фильмы, и другую галочку — напротив имени Кармен Раш, потому что она на данный момент была самой-самой суперзвездой. Нельзя сказать, чтобы красотка, но обладала обаянием, сила которого могла сравниться только с ее чудесным голосом. Как женщины они были не в его вкусе, но они ему нравились как актрисы, что куда важнее.

Берни остался доволен выбором Эла. Можно гарантировать, что все газеты и журналы страны напишут об этих приемах. Кармен Раш и ее команда уже заказали билеты на оба концерта Эла.

Все звезды старались встретиться с Элом, и Берни еще раз удовлетворенно отметил, что выглядит он превосходно. В Тусоне Эл ходил опухший, усталый и безразличный. Перемена была разительной.


Линда приехала в Лос-Анджелес в тот же день, хотя сама об этом не подозревала, пока не увидела газеты и не посмотрела телевизор. Она этого вовсе не планировала. Просто решила, что нужно на время уехать из Нью-Йорка, и, собрав необходимую одежду и аппаратуру, махнула сюда. То, что Пол сейчас в одном с ней городе, вовсе не означало, что она обязана с ним встречаться.

Она позвонила Даллас на студию. Даллас настаивала, чтобы Линда поселилась у нее.

— Я собиралась снять небольшую квартирку, — сообщила ей Линда. — Но пока я ее ищу, с удовольствием воспользуюсь твоим гостеприимством.

— Приезжай на студию и забери ключ, — предложила Даллас.


Как только Эл устроился в бунгало гостиницы „Беверли-Хиллз", он протянул Полу клочок бумаги и сказал:

— Позвони ей.

Пол тупо смотрел на номер.

— Кому — ей?

— Даллас.

— Я думал…

— Что ты думал?

— Черт возьми, Эл, ты же знаешь. С ней вечные трудности. Тебе это нужно?

— Я сам решу, что мне нужно.

— Кроме того, она сейчас в фаворе. Какой бы журнал или газету ни взял, везде ее фотография или статья о ней.

— И что?

— Ну… — Пол поколебался, но потом решился. — Она не хотела о тебе слышать раньше. Почему ты думаешь…

— Ты ей позвони. Без твоего мнения я вполне обойдусь. Я плачу тебе за работу, не за раздумья.

— Ты платишь мне?

— Кончай возникать, — разозлился Эл. — Позвони ей. Скажи, что я приглашаю ее на мой завтрашний концерт.

— Слушаюсь, босс, — произнес Пол с сарказмом. Три недели отдыха и покоя. Эл даже начал вести себя, как нормальное человеческое существо. И вот теперь снова за старое. Боже милостивый! Надо же такое ляпнуть, он ему платит! Наверное, Эл считает, что таких, как он, Пол, хоть пруд пруди? Да без него Эл бы давно сошел на нет. Когда завершится турне, придется им кое-что выяснить. Или его брат будет относиться к нему с уважением, или между ними все кончено.

Пол вышел из бунгало, смял клочок бумаги с номером телефона и забросил его в кусты. Все равно звонить бесполезно. Она откажется. Она всегда отказывалась.

Кроме того, Берни составил такое расписание, что Элу времени ни на что не останется.

Глава 49

Несмотря на две таблетки снотворного, Даллас спала плохо. Она встала за час до того, как надо было быть на студии, и уложила все вещи Коди. Два чемодана. Большую часть своих личных вещей он хранил у мамочки. Слава Богу, он ничего не сказал матери! И хорошо, что все это кончилось, не успев, в сущности, начаться. Если бы Коди не выступал, все это могло тянуться бесконечно. Ее ошибка. Она его не любила. Она вообще не знала, что такое любовь. И мириться с таким сексом она тоже не намерена, ни за что в жизни.

Она поплавала в бассейне, выпила апельсиновый сок с тостом и постаралась выбросить из головы всю историю с Бобби.

Но не смогла. Перед ее мысленным взором так и стояла эта убогая комнатенка и скорчившаяся на полу Бобби…

Если бы она могла организовать пристойные похороны, по крайней мере, послать цветы. Но нельзя ей в это ввязываться, яснее ясного.

Она уже уходила, когда зазвонил телефон.

— Прости меня, прости меня, прости меня, — сказал Коди, — я подозрительный, ревнивый, я не дал тебе объясниться, я…

Она перебила его.

— Ты был прав, Коди, ты все правильно предугадал. Все вышло, как ты ожидал. Уж такая я есть.

— Но я не…

— Нам надо поговорить. Можешь прийти на студию к обеду?

Он согласился. Она вздохнула. Не так-то легко будет ей сказать ему, что они и не были никогда женаты, что все это шутка. Может, он почувствует облегчение?.. Ей самой явно стало легче.


Кэрол Камерон спала голой, надев черную маску на лицо и заткнув уши заглушками. Если ворвется какой-нибудь насильник, она, скорее всего, и не узнает, что чужой в доме!

Коди выскользнул из королевских размеров кровати рано утром и сварил себе кофе в ее миленькой крошечной кухоньке с ситцевыми занавесками. Он устал. Он никогда не знал, что траханье — настолько атлетическое занятие. Если бы присуждали Оскара за живость и изобретательность в сексе, Кэрол Камерон обязательно бы его получила!

Интересно, а о нем она что думает? Хорошо? Плохо? Никак? Отлично?

Он вспомнил свою первую девушку. Секретарша, на несколько лет его старше, а ему тогда было двадцать, он поздно начал из-за неусыпного контроля мамочки. Так или иначе, после великого события он терпеливо дожидался ее приговора, а когда девица ничего не сказала, заставил себя спросить:

— Ну и как я?

— Ничего, — ответила она, зевая.

„Ничего". Это слово преследовало его всю жизнь.

А Кэрол Камерон тоже считает, что он „ничего"? „Скорее, нет", — подумал он, припомнив комплименты, которыми она его осыпала. „Огромный" (вранье), „Никогда ничего подобного не видела" (ну уж!), „Ты лучше всех!" (может, и так, но при ее послужном списке вряд ли).

Гм…

Ясным утром он пожалел, что приехал сюда. Он человек женатый, и, что бы там ни сделала Даллас, ему вовсе не обязательно было следовать ее примеру.