Я очень скучала по работе — необязательно связанной с розыгрышами, просто хотелось делать хоть что-то полезное. Например, воплощать дизайнерские идеи.

И дожидалась, когда же, наконец, упадёт второй башмак моего слишком-прекрасного-чтобы-быть-на-самом-деле мужа.

Я изучала его притягивающее взгляд лицо. C каждым днём моё беспокойство лишь возрастало, внутренняя интуиция афериста уже просто била тревогу. На прошлой неделе мы гуляли в лесу, и мой свитер зацепился за ветку шиповника. Дмитрий сразу же храбро меня спас — я обнаружила, что ему нравилось быть моим героем — и мы пошли дальше. Но спустя некоторое время шиповник вцепился в мой свитер вновь.

С интуицией происходило то же самое: она, словно колючка, впивалась в меня снова и снова, несмотря на то, сколько раз меня спасали нежность, забота и щедрость Дмитрия. И эта тревога не давала мне полностью влиться в новую жизнь.

Не давала влюбиться в него без оглядки.

Мой взгляд упал на его пустой безымянный палец на левой руке. Пообещав купить ему обручальное кольцо — под влиянием момента и его великодушия — теперь я беспокоилась, что приняла слишком поспешное решение.

Кольца — это символы; разве я могу связать себя вечной клятвой, если между нами ложь и сомнения?

Дмитрий пошевелился в кровати, прервав мои размышления. По-прежнему не отрывая взгляда от окна, он рассеянно провёл пальцами по еле заметному шраму. Если муж когда-то пытался покончить с собой, сколько я могу сдерживаться, не задавая об этом вопросов?

Словно почувствовав мои внутренние метания, он повернулся ко мне:

— Ты проснулась.

Я тоже села, прижавшись к спинке кровати.

— Сколько я спала? — На мне была одна из его футболок, но только потому, что сегодня в доме была горничная.

— Недолго. Только что принесли чай. — На краю огромной кровати разместился поднос с серебряным чайничком и сладостями. Он налил мне чашку чая, добавив в него мёд, как я любила.

Я сделала глоток. Бесподобно.

Сев рядом со мной, он взял меня за руку, словно только и ждал моего пробуждения, чтобы переплести наши пальцы.

Жизнь была так прекрасна, когда я умудрялась забыться и жить настоящим моментом. Мы катались верхом, исследуя побережье. Он дважды возил меня в другие города с ночёвкой (по магазинам на Родео-драйв и осмотреть достопримечательности Сан-Франциско), постепенно приучая меня к путешествиям.

Если мы играли в шахматы, он всегда выигрывал, отчего мне до смерти хотелось сразиться с ним в покер. Но я поклялась навсегда распрощаться со всем, что было хоть как-то связано с моим прошлым, даже с простой колодой карт, моей любимой коробочкой два с половиной на три с половиной дюйма.

Спустя двадцать лет моя шулерская карьера окончена. Чёрт.

Чувствуя на себе его взгляд, я сделала очередной глоток. Дмитрий изучал меня, словно пытаясь взломать какой-то код.

Пару раз я чуть не прокололась.

Когда вокруг него уж слишком назойливо стала вертеться официантка, он заметил, что я ревную.

— Не забывай, что я официально принадлежу тебе, — поддразнил он меня, когда официантка удалилась.

Я гневно сверлила взглядом спину девушки:

— В таком случае, это меня примиряет… — я едва успела прикусить язык, чтобы не ляпнуть «с законом».

И, чёрт возьми, мухлёж с парковочным автоматом был просто моей второй натурой!

Да все мои будут рано или поздно прокалываться. Родители ведь обожают рассказывать истории о детстве своих детей? А мамочке нельзя будет признаться в том, что уже с четырёх лет я разыгрывала трёхкарточный фокус. «Вы смозете уследить за дамой, сэл?»

Делая очередной глоток, я вздохнула над чашкой.

— Как в твоей семье обычно празднуют День Благодарения? — спросил Дмитрий.

Я быстро сглотнула.

— Что, прости?

— Можем пригласить их сюда.

Я по-прежнему не представляла, получится ли свести Дмитрия с моей семьёй. Дилемма? «Как сильно я соскучилась по родителям» против «Как сильно я боюсь потерять Дмитрия».

— Посмотрим.

Может, со временем я стану в нём более уверена. Общение — это ключевой принцип отношений; как только мы получше узнаем друг друга, он сможет по-настоящему меня полюбить, заменив свою стремительную одержимость чем-то более прочным. А если он меня полюбит, его чувства не изменятся, когда он узнает, что я натворила.

Только вот узнать его было непросто, потому что он ничего не говорил.

— Вика, так больше не может продолжаться. Мы и так пропустили много семейных воскресений.

Я отставила чашку.

— Я поговорю с ними, когда ты расскажешь, почему поссорился с Максимом.

Он вздохнул.

— Со временем я всё тебе расскажу, — его дежурный ответ. — Думаю, придётся тебе и дальше посылать своей семье подарки, пока мы не встретимся по-настоящему.

На прошлой неделе по его предложению, пока он занимался своей работой, я основательно потратилась в интернете, купив Бенджи пилотируемую летающую фотокамеру, Spa-отдых для мамы, бабушки и Кэрин, членство в гольф клубе для папы, Эла и Пита, а также игрушки для Кэша и моих младших братиков и сестричек.

По истечении часа Дмитрий просмотрел список покупок.

— Я хочу, чтобы ты с большей лёгкостью тратила деньги.

— Не думаю, что это возможно. — Он больше не был клиентом, которого я намеревалась ободрать. Занял ли он место в моём сердце, отведённое членам семьи? Нет. Но вполне мог это сделать.

С компьютера он распечатал таблицу, жирно выделив конечную сумму.

— Одними лишь патентами мы ежегодно зарабатываем такую сумму.

Я поморщилась. Не может быть, чтобы в этом числе действительно было столько знаков. Я перепроверила, но число не изменилось.

— Мне… надо… присесть.

Он усадил меня на диван.

— Хочу, чтобы мы провели жизнь, пытаясь потратить наше состояние — даже если это кажется невозможным. Может, завтра попробуешь ещё раз? Постарайся меня впечатлить.

На следующий день перед компьютером я хрустнула пальцами. Потом купила машины, одежду, драгоценности и тридцать билетов в круиз. Основала для Кэша фонд на обучение в колледже и купила родителям подлинную коллекцию предметов искусства. И снова показала результат Дмитрию (за вычетом горного велосипеда и других подарков, тайно заказанных для него).

— За ночь мы получили дополнительный доход, — прокомментировал он. — То, что ты потратила — всего лишь капля в море. Возможно, завтра ты будешь более агрессивна…

И вот сейчас он склонил голову, снова пытаясь расшифровать выражение моего лица.

— Если тебя что-то тревожит, то, давя на тебя, я никак не помогаю. Я прошу прощения. — Он поцеловал мою ладонь. — Наверняка у тебя есть причина не встречаться с ними сейчас. Буду ждать, когда ты сможешь ею поделиться.

Мда. Слишком хорош, чтобы быть на самом деле.

В голове по-прежнему звучало предупреждение Кэрин, подкреплённое моим собственным опытом, но остановить растущее чувство к Дмитрию я не могла. Мама говорила, что люди жадные. Сами знают, чем это грозит, но игнорируют очевидные знаки.

И я была жадна до Дмитрия.

Хотя так мало его знала. Сделай попытку, Вайс.

— Когда я проснулась, ты задумчиво смотрел на волны. — И касался шрама. — О чём ты думал?

— О многом.

— Например?

— У тебя должны были наступить месячные, — сказал он, застав меня врасплох.

— Ты заметил? — я вытаращила глаза. — Эй, погоди-ка, ты решил…? Дмитрий, я не стала делать перерыв в таблетках, так что в этот раз месячные не начнутся.

Широкая грудь приподнялась и опустилась в глубоком вздохе.

— Ты рад? — Я нахмурилась. — Но ты ведь хочешь детей.

— Не сейчас. Нам ещё столько предстоит сделать, и беременность, мне кажется, сильно тебя расстроит.

Он же сказал, что я буду замечательной матерью.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что ты даже не знаешь, каким я стану отцом. Не можешь знать, ведь я тебе почти ничего не рассказал ни о себе, ни о своей семье. — Наконец-то возможность!

— Мы можем это исправить.

Он расправил плечи, будто готовясь принять удар.

— Что бы ты хотела узнать?

Повинуясь импульсу, я провела кончиками пальцев по шраму на запястье.

Он напрягся, отдёрнув руку.

— Ты очень наблюдательная, правда? — Детали — это моя работа. Была ею. — Даже я едва его замечаю. Несколько месяцев назад я свёл шрам лазером, предполагая, что когда-нибудь женюсь.

— Дмитрий, вид шрама меня нисколько не беспокоит. Но… ты пытался покончить с собой?

Короткий кивок.

— Несколько лет назад. Максим остановил меня, пока я не добрался до второй руки.

Когда я подумала, насколько он был близок… Спасибо, Максим!

Дмитрий отвёл взгляд.

— Я старался не говорить ничего особенного во время, как я думал, нашего последнего разговора, но брат, должно быть, что-то почувствовал в моём голосе. До сих пор не знаю, что заставило его приехать ко мне.

— Зачем ты это сделал? — Насколько это физически и морально мучительно — вонзить нож в собственную плоть!

Он явно взвешивал, много ли мне рассказать.

— Я не представлял себе лучшую жизнь, потому что… не знал, что появишься ты.

Эти взгляды утопающего! Он вообще понимает, какой груз взваливает на мои плечи?

Он хмуро на меня посмотрел.

— Это одна из тех вещей, которые я не должен произносить вслух, да?

Слишком большая ответственность за счастье другого человека. А если наш брак не продлится долго?

Я же всего лишь аферистка!

Мы смотрели друг другу в глаза, пока я не успокоилась достаточно, чтобы сказать: