Кресли Коул - Игрок

Но угроза, нависшая над моей семьёй… Если б я только могла заполучить совсем чуть-чуть, только бы спасти родителей; зачем Дмитрий вынуждает меня подписаться на всё?

Думай, думай! Как бы поступила моя сестра? Кэрин к этому времени уже проводила бы где-нибудь медовый месяц.

— Твои братья и все остальные решат, что я — охотница за богатством. — Заставят его аннулировать брак. Типа, он сумасшедший и т. д. и т. п.

— Моя семья желает счастья нашему браку. — Дмитрий просто светился доверием, а я… словно прогнила изнутри.

— Разве ты не хочешь, чтобы они тоже здесь были?

— Сейчас у нас некоторые разногласия. Но это неважно. Сейчас важна ты. Что говорит тебе интуиция?

Никакого брачного контракта?

— Что ты слишком хорош, чтобы быть настоящим, здоровяк. — Всю мою жизнь я задавалась вопросом, как можно быть такими глупыми и попадаться на удочку мошенникам. Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то, блядь, так оно и есть, идиоты.

— Я не такой, — ответил он. — Есть кое-что… некоторые сложности, с которыми тебе вместе со мной придётся столкнуться. Но мы их преодолеем, мы будем счастливы.

Сложности? Слишком расплывчато. Но что может быть хуже угрозы картеля сжечь заживо?

— И когда я сделаю тебя своей женой, за тобой всегда присмотрят, если со мной что-нибудь случится.

Что-нибудь случится? Я перепугалась:

— Ты что, умираешь?

Он ответил почти удивлённо:

— Нет, moy ángel. Но я хочу, чтобы ты стала Севастьяновой. Так будет проще.

Виктория Севастьянова. Да чтоб меня!

— Этот шаг приведёт нас к необходимости тесного сосуществования. А я ничего о тебе не знаю.

— Я рождён, чтобы делать тебя счастливой. Защищать тебя. Выйди за меня замуж, и я сделаю тебя свободной. Подарю тебе весь чёртов мир.

Свободной?

— Но и обо мне ты ничего не знаешь!

— Разве? Я вижу самую красивую, умную и талантливую девушку, которую я когда-либо встречал. К тому же, она шалунья, заставляющая вскипать мою кровь. — Я покраснела, зная, что моя семья всё слышит. — Другой такой мне не найти. Так отчего мне не хотеть заполучить её для себя?

Он говорил так логично. И куда только делись недавние страхи?

Дмитрий обхватил ладонями моё лицо.

— Ты сказала, что глядя на меня, ты чувствуешь себя словно под гипнозом. Не сопротивляйся этому. Потому что я чувствую то же самое, когда смотрю на тебя, и я отдался этому ощущению. Просто отдайся.

Глаза закололо от слёз. Настоящих.

— Я не люблю тебя, — выпалила я. Так и видела, как вся моя семья возвела очи к небу. Глупышка Вайс всё испортила.

Дмитрий чуть наклонил голову, пытаясь разгадать выражение моего лица.

— А могла бы?

Пока я обдумывала ответ на его вопрос, в голове проносились воспоминания…

Его игривый тон, когда я пялилась на его задницу. То, как я идеально умещалась у него на коленях. Моё желание его защитить. Связь, которую я чувствовала, когда он притягивал мой люб к своему. То, как он смотрел на моё тело, словно на бесценный подарок. Прикосновения. Поцелуи.

И я ответила правду.

— Да. Могла бы.

Он протянул мне руку. На ладони ещё оставались следы от ногтей. Потому что вчера он сдерживался изо всех сил. Чтобы выполнить данное мне обещание.

Разве я могла не принять эту руку?

Его глаза вспыхнули золотом.

— Ты станешь моей женой, правда? — Уголки губ изогнулись. Его первая полуулыбка.

Сердце загрохотало в груди. И. Я. Окончательно. Пропала.

***

Стоя перед мировым судьёй, я занервничала.

Обручальное кольцо жгло палец. Сидело оно великолепно, но каждый раз касалось щеки, когда я заправляла волосы за ухо — признак нервозности, от которого я себя отучила ещё в детстве.

Разумеется, для Дмитрия у меня не было кольца, поскольку я не обладала для этого ни временем, ни средствами. Но стоять там с пустыми руками всё равно было очень странно.

С момента нашего с ним знакомства жизнь напоминала зыбучие пески: чем старательнее я пыталась исправиться — поступать правильно ради Дмитрия и ради семьи — тем глубже я с ним увязала. Словно у судьбы не было для меня никакого другого варианта.

Какие у него были сложности? Что он сделает, когда я потребую развода? Мелькнула предательская мысль. А если… не попрошу?

Явно гордясь тем, что женится на мне, Дмитрий глубоким звучным голосом уже сказал «Согласен».

Я по-настоящему выхожу замуж. Не действительно по-настоящему. Но всё выглядит так реально.

Мой черёд. Я посмотрела ему в глаза. Как Дмитрий и просил, я поддалась гипнозу. И словно с расстояния в сотни километров до меня донеслись мои собственные слова: — Согласна.

После слов судьи «я объявляю вас мужем и женой» мои губы раскрылись в долго сдерживаемом вздохе.

В глазах Дмитрия появилась новая эмоция, испугавшая меня сильнее любого красного флажка.

Теперь в его глазах горела… надежда.

— Здесь начинается наша земля, — сказал Дмитрий, когда лимузин из частного аэропорта повернул на извилистую дорогу.

По обочинам росли гигантские секвойи. Их кроны казались зелёными и влажными, так не похожими на деревья в Вегасе.

Каждую секунду нашего полета я ждала, что он пожалеет о своём поспешном решении. Вместо этого казалось, что он испытывает облегчение. Дмитрий с гордостью всем меня представил: пилоту, полётному диспетчеру и телохранителям — в качестве своей жены, Виктории Севастьяновой. Во время короткого телефонного разговора с Алексом он назвал моё имя несколько раз, остановив на мне удовлетворённый взгляд.

Когда я воскликнула, что его самолёт нереально крут, он поправил: «Наш самолёт».

Потом предложил позвонить моим родным и сообщить им новости, пока он сам будет делать пару звонков по работе.

Управление империей? Пусть я и ненастоящая жена, но всегда могу поддержать.

— Конечно, не торопись.

Украдкой сделав фото кольца, я разослала его нашей группе, а потом позвонила по конференцсвязи, стараясь со своей стороны обходиться максимально нейтральными фразами. В рядах ближайших родственников мгновенно воцарился хаос, все пытались перекричать друг друга. Я так и видела, как в кукольном театре взбунтовались куклы.

Папа, Эл и бабуля советовали мне остаться с мужем, превратившись в счастливую миллиардершу. Папа сформулировал это так:

— Севастьянов с ума по тебе сходит, а мы со своей стороны уж что-нибудь придумаем. Мы всегда что-нибудь придумываем.

Мама, Пит и Кэрин советовали мне «потерять» кольцо, передав его им. В конце концов, оно наверняка застраховано, а его стоимости хватит, чтобы расплатиться с картелем навсегда.

Эл прикинул, что оно стоит… восемь миллионов.

Обсудив ситуацию с долгом, все решили вернуться к вопросу «замужества с лохом» в целом. Потому что аферы — это не работа, а стиль жизни.

Бенжи буднично заметил, что развод с девятизначными отступными не сможет пройти незамеченным.

Я бы никогда не поставила семью под удар. Оставалось всего два выхода…

Я посмотрела на мужа, сидящего рядом со мной в лимузине.

Он почти не шевелился, изучая моё лицо. Разве можно хоть что-то на нём прочесть, если даже я сама не могу разобраться в собственных чувствах? Одно я знала наверняка: щедрость и доверие Дмитрия Севастьянова меня окончательно сбили с толку.

В конце нашего разговора бабуля спросила меня:

— Ты сказала правду, когда ответила, что могла бы его полюбить?

Лицо вспыхнуло от воспоминаний слов Дмитрия прямо перед этим вопросом (кхе-кхе, развратная). Но я вновь ответила правду:

— Да.

Потерять кольцо и обрести мужа? Тогда я не буду такой уж плохой?

Может быть я нужна ему, чтобы защитить себя и своё состояние от таких же, как я. Распознать и отогнать мошенников я способна. И смогу его защитить.

Но оставшись с ним, придётся дистанцироваться от прошлого — и, в конечном итоге, от моей семьи. Богачи и мошенники — словно кошки и собаки.

Не в силах смотреть ему в глаза, я отвернулась и принялась разглядывать лес.

— Думаю, наш новый дом тебе понравится, — сказал он, — но если нет, мы будем покупать особняки до тех пор, пока ты не почувствуешь себя как дома.

Уже второй мужчина сегодня называет помещение, в котором живёт, моим домом.

Неужели ссора с Бреттом произошла всего несколько часов назад? Бывший обязательно услышит о нашей свадьбе, как и все остальные. Я не хотела намеренно обижать Бретта, но эти новости заставят его, наконец, двинуться дальше.

— Ты совсем притихла с тех пор, как мы покинули суд, — сказал Дмитрий. — И почти ничего не ела в обед. — Трапеза из четырёх блюд, сервированная с фарфором и серебряными приборами на высоте десять тысяч метров. — И снова я пытаюсь тебя прочитать. Только… только не жалей об этом, Вика.

Не выдержав, я повернулась к нему.

— Это ты об этом пожалеешь! Когда проснёшься и поймёшь, что ты наделал. — Я вновь повторила: — Ты ничего обо мне не знаешь.

Он открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал.

— Я достаточно знаю.

— И ты бы действительно сказал мне сегодня «до свидания»?

— Ни за что, — уверенно ответил он.

Я прищурилась:

— Значит, ты солгал.

— Разве?

Скажи да или скажи до свидания. Хитрый русский!

— Возможно, я тобой немного манипулировал, — ну, не совсем, Дмитрий, — но я никогда не буду тебе лгать.