Эдмунд повернулся.

– Дело его жизни или твоей?

– Хм… – передернул плечами Тернер, не закончив обрезать края сигары.

Эдмунд подумал, что скорее всего ему просто нравился чистый звук крошечного, остро заточенного ножа, кромсающего табачный лист. На золотом лезвии гильотины вспыхивали отблески огня из камина. Интересно, каким путем Тернер составил себе состояние, чтобы позволить такие дорогие безделушки?

Впрочем, никакой загадки здесь нет. Тернер прекрасно умел мошенничать, а в случае неудачи мог и украсть. В его системе ценностей цель всегда оправдывала средства.

От осознания, с каким мерзавцем приходится иметь дело, у Эдмунда подкашивались ноги. Если основной целью Тернера на данный момент было отнять у него верное сердце Джейн, то какими же средствами этот злодей намерен действовать?

Зная Тернера, можно было предположить, что тот не остановится ни перед чем. Только и Эдмунд уже не ребенок, а взрослый мужчина, вполне способный и за себя постоять, и жену защитить.

– Подите прочь, Тернер! Одно ваше присутствие здесь мне уже доставило немало неприятных минут.

– Ай-ай-ай! Да я всего лишь поинтересовался твоим благосостоянием.

– Оно могло бы значительно улучшиться, если бы мы никогда больше не встречались.

– Равно как и мое. Но вот мы оба здесь. И ни один из нас не сдастся, пока другой не уступит.

– Беллами, не поделитесь ли с нами своими дивными индийскими сигарами? – раздался глубокий гортанный голос лорда Везервакса. – Попробуйте и вы, Киркпатрик.

Эдмунд ответил беспечной улыбкой.

– Никогда не знаешь, что придется по вкусу. Так ведь, Везервакс?

Он подождал, пока почтенный джентльмен допьет свой портвейн, повернулся и принял из рук Тернера сигару, уже зажженную.

По комнате поплыли клубы едкого дыма, и Эдмунд процедил:

– Пахнет конюшней. Не слишком тонкий запах для хорошей импортной сигары.

Тернер взял бокал с портвейном и ухмыльнулся. На лице его опять была маска дипломата, уверенного в себе и не терпящего отказа, неизменно выручавшая его во время переговоров с отцом Эдмунда и примирений после ссор с его матерью.

– Меня так забавляет, – проговорил Тернер со своим акцентом, – что высокоуважаемые лорды готовы курить отвратительные сигары только потому, что они привезены из другой части света.

– Нет ничего зазорного в желании попробовать что-то новое. – Эдмунд вспомнил, как они с Джейн обсуждали возможность путешествий. – Оно лишь говорит о широте кругозора.

– Скорее о человеческой глупости и готовности верить во всякие небылицы. Но ты никогда не отличался особой проницательностью.

– Может, скажете что-то такое, чего я от вас еще не слышал?

Эдмунд жестом подозвал лакея и отдал ему отвратительную сигару, а когда обернулся, наткнулся на внимательный и, несмотря ни на что, уважительный взгляд Тернера.

– Что-то хотите добавить?

– Ты мог бросить сигару в мой портвейн, но не сделал этого.

– Это было бы несправедливо по отношению к портвейну и привлекло бы нежелательное внимание к нашему диалогу.

Тернер медленно покачал головой.

– Невозможный мальчишка!

– Я давно не мальчишка, – вздохнул Эдмунд. – Тернер, если вы продолжите обманывать свет насчет жизни в Индии, то вас очень скоро разоблачат. Не все здесь так легковерны и неискушенны в путешествиях, хоть я и не думаю, что этого стоит стыдиться.

– До сих пор никто ничего не заподозрил. Люди склонны верить всему. Как, по-твоему, мне удалось убедить бестолковую матушку твоей жены пригласить меня на свадьбу? Я представился одним из давнишних друзей твоего отца…

Эдмунд чуть было не захлебнулся от возмущения.

– Разумеется, я сказал, что, не будучи знаком с тобой лично, не осмелюсь заявиться на свадьбу без приглашения. – С издевательским выражением лица Тернер положил руку на сердце. – Чем дольше я отказывался, тем настойчивее она меня приглашала. Ах, миссис Тиндалл, эта добросердечная дуреха! Понимаю, почему ты женился на ее дочери.

– Не смейте, – прошипел Эдмунд, – говорить в таком тоне о моей супруге и ее семье.

– Почему же? Ты ведь говоришь о моей семье.

– Они были моей семьей, – произнес Эдмунд, но быстро поправился: – И до сих пор моя семья, не ваша, во всяком случае, по-настоящему.

– Что ты называешь настоящим? – Тернер пригубил портвейн и поставил бокал на каминную полку. – Кровные узы? Здесь мы в равных правах. Жизнь под одной крышей? Ты и этим не можешь похвастаться: ведь сам признался, что не был дома двадцать лет.

Эдмунд не мог не отметить абсолютное спокойствие Тернера. Как негодяй осмелился претендовать теперь на семью, которую разрушил своими же руками, приложив к тому немало усилий? Если бы теперь они не находились в одном помещении с десятком других джентльменов, Эдмунд непременно вызвал бы его на честный поединок. Однако руки у него связаны: даже голос повысить он не смел. От его поведения зависела не только его собственная репутация, но и доброе имя жены и родственников. Киркпатрик снова почувствовал себя опутанным липкой паутиной лжи, которой был накрепко привязан к Тернеру. Им оставалось одно из двух: либо стоять на краю пропасти вместе, поддерживая друг друга, либо падать вниз. Из глубины бездны его уже манил зов сирен, хоть и предвещавший позор бесславия, зато вместе с ним и долгожданное освобождение, но Эдмунд не поддавался. Ему удалось отступить от края. Низким голосом, сдавленным от злости, он прошипел:

– Настоящей семьей я считаю тех, за кого несу ответственность. Согласно данному определению, у вас никогда не было семьи.

– И чья в том вина?

Эдмунд парировал, не колеблясь ни секунды:

– Ваша. Вам нужно было проявить благородство и оставить мою мать в покое еще до их с отцом свадьбы. Вам следовало остаться в Ирландии и принять тот факт, что в Англии вас никто не ждет.

Тернер достал новую сигару и резкими движениями принялся ее кромсать, пока не искрошил полностью, затем выбросил в огонь.

– Мы с твоей матерью любили друг друга. Брак по расчету не может соперничать с настоящим чувством.

– Может и должен. Как только прозвучали свадебные клятвы, вашим долгом было оставить ее. И любовь не имеет к этому никакого отношения.

– Именно это ты говоришь жене по ночам, когда вы занимаетесь делом: «Любовь не имеет к этому никакого отношения, леди Кей. А теперь раздвиньте ноги»?

Эдмунда аж передернуло.

– Какая грязь и пошлость! Мой брак не имеет ничего общего как с вашими словами, так и с вами лично. Равно как и моя жена.

– Продолжай убеждать себя в этом, и посмотрим, выйдет ли толк! – Он похлопал Эдмунда по спине. – Прости меня, мальчик. Лорд Везервакс! – окликнул Тернер уже своим обычным голосом, голосом Беллами. – Не угодно ли выкурить еще сигару? А вам, мистер Пеллингтон?

Эдмунд скривился и передернул плечами, словно пес после купания в реке, и потянулся было за своим бокалом, намереваясь залить в рот согревающую жидкость и отправиться в погоню за сладким забвением, но на каминной полке стояло два бокала, и он не мог вспомнить, какой именно был его.

Что ж, это не важно. Он облокотился на стену рядом с камином и беспечно улыбнулся, чтобы у других гостей не возникало никаких вопросов.

Тернер был прав – они связаны. Очевидно, если бы Эдмунд сразу, без промедления разоблачил его ложь, то этого отвратительного фарса можно было избежать, но он был слеп и слишком глубоко завяз в прошлом, не сумев предугадать возможные последствия. Тернер произвел настоящий фурор в обществе, высший свет превознес его до небес, поэтому теперь его свержение с пьедестала, падение наделало бы слишком много шума. Все родственники Эдмунда могли жить спокойно и вполне респектабельно до тех пор, пока правда не выйдет наружу.

Казалось, хранить секреты и нести на своих плечах бремя тайны ему придется до конца своих дней. Эдмунд порой сожалел, что, в отличие от многих других, не имеет пристрастия к алкоголю и не может расслабиться, утопив свои печали в бутылке или на худой конец в чужой постели.

Когда мужчины наконец поднялись из-за стола и отправились наверх, в гостиную, то первым, что увидел Эдмунд, была ослепительная улыбка Джейн.

Как приятно сознавать, что Тернер еще не до всего успел добраться своими грязными лапами!

Как только они вернулись от Хавьера домой, Эдмунд пожелал Джейн спокойной ночи. Дверь между их спальнями мягко закрылась, оставив супругов по разные стороны. Однако на сей раз Эдмунд не ощущал разочарования, потому что знал причину, и что через несколько дней она исчезнет сама собой. А пока ему следовало хорошо подумать, как сделать, чтобы Джейн чувствовала себя самой счастливой из женщин, самой любимой и самой желанной.

Он должен найти способ, потому что от этого теперь зависело его будущее.

Глава 13. Кража жемчугов и боли в желудке

Несколько дней спустя парламент собрался на внеочередную сессию, и Эдмунду приходилось многие часы проводить в палате лордов.

Джейн эти дни казались бесконечными. В деревне всегда было чем заняться: это и исследование старых развалин, и охота на мелкую живность, и походы за цветами или ягодами. Только ближе к вечеру она возвращалась домой со стучавшим от радостного возбуждения сердцем и, как голодный волк, набрасывалась на еду: наваристое мясное рагу и сидр.

В эти часы в Лондоне ужин еще не подавали, а наносить визиты было уже поздно. Походы по магазинам казались Джейн пустой тратой времени, ведь ей уже подарили все, и даже то, о чем и не мечтала. Она пыталась скоротать время, рассматривая атлас, но яркие разноцветные карты только раздразнили ее, поэтому вскоре Джейн закрыла книгу и отложила в сторону, на почетное место на столике в гостиной.