Элли Лартер - Игральные кости

- А что ей еще было делать? Она была напугана, как овца. А там ее никто не трогал. Вот и прикорнула.

- Ну, не знаю, - с сомнением протянул Ламберт.

- Я помню темные волосы, торчавшие из-под пледа.

- Мало ли у кого могут быть темные волосы?

- Нет, это точно его девка. Она чертовски умная. Стоило ей появиться - и вот в нас уже летят обвинения в предательстве и в аварии! Она тут явно замешана.

- Хреново.

- Мы должны ее припугнуть, - сказал Косой. - Объяснить ей, что если она трахается с вице-президентом одного клуба, это не дает ей права подслушивать чужие разговоры и стучать на другие клубы.

- И как мы ее припугнем? - спросил Ламберт. Косой почесал подбородок:

- Пока не знаю, но я придумаю в ближайшие дни. А пока - ни слова Ривере.

- Ты уверен, что это был его голос? - с сомнением произнес Лысый, и Карри грустно кивнул:

- Ага. По-твоему, за двадцать лет я не выучил его голос?

- Но как же так, - сокрушенно вздохнул Лысый. - Это просто... бред какой-то! В голове не укладывается!

- Нужно с ним поговорить, - сказал Карри. - У него наверняка есть какое-то объяснение этому поступку.

- Даже если так - его исключат из членов клуба, как только твой отец все узнает.

Карри кивнул:

- Поэтому пока мы будем молчать.

Кристен сидела в столовой вместе с Лэсси и Кирой.

Кира лепила пластилиновые фигурки. Брала большой кусок коричневого пластилина и скатывала из него колбаску, потом прикрепляла с одной стороны голову-шар, а с другой - тоненький хвостик. Потом вставляла снизу четыре ножки-спички. Получалась овечка. Таких овечек на столе стояло уже девять штук - Кира решила сделать настоящую отару. Почему овечки были коричневого цвета, оставалось загадкой.

Лэсси листала модный журнал и периодически разворачивала его в сторону Кристен, показывая пальцем на какую-нибудь модель:

- Смотри, клевое платье!

- Ага, - Кристен покорно соглашалась.

- И туфли тоже!

- Ага...

Сама Кристен пила кофе и дожидалась Карри. Сердце у нее было не на месте. Лэсси понимала это и всеми силами старалась ее отвлечь, но получалось так себе.

- С ним все будет хорошо, - попробовала она утешить подругу, когда та высыпала себе в кружку четвертый за последний час пакетик растворимого кофе и залила его крутым кипятком.

- Откуда тебе знать? Почему вообще он поехал туда один? Разве ваши законы этого не запрещают?

- У нас нет законов, только негласные правила и негласный кодекс чести, - Лэсси пожала плечами. - Но ты ведь знаешь Карри. Если он что решил - ему наплевать на любые правила и на любые кодексы.

- Вдруг его убьют?

- Это будет слишком отчаянно даже для «Гиен».

- А если он кого-нибудь убьет?

- Разве он похож на убийцу?

Кристен поморщилась:

- Он похож на человека, которым движут эмоции...

- Не самом деле, Лиам куда эмоциональнее, - возразила Лэсси. - У Карри есть рассудок, и он умеет им пользоваться. Даже если внешне он кажется горячим и агрессивным, он все равно понимает, что можно и что нельзя делать... Чтобы он по-настоящему сорвался с цепи, должно случиться что-то из ряда вон выходящее...

Тут в столовую вошла Алисия, и Кира тут же с радостными воплями бросилась к ней:

- Мама, смотри! Тебе нравится?

Женщина повертела в руках пластилиновые фигурки:

- Это Лэсси тебе посоветовала вставлять спички?

- Нет, это Кристен, - Кира указала на девушку пальцем, и Кристен невольно рассмеялась. Алисия улыбнулась:

- Хорошая идея! Вы не видели отца?

- Он сказал, что поехал по делам, - сказала Лэсси.

- Мне он сказал то же самое, - кивнула Алисия. - Но я не знаю, что это за дела, и прошло уже пять часов. Он не берет трубку.

- Это странно, - Лэсси нахмурилась. Алисия и вовсе выглядела очень обеспокоенной. Кристен сразу вспомнила слова Карри: «я думаю, он что-то замышляет», - и ей тоже стало не по себе. Что, если в этот самый момент Брэдли Джонсон закапывает труп Алонсо Риверы где-нибудь на пустыре под Сакраменто? Она потрясла головой, чтобы отогнать бредовые мысли.

- Что такое, дорогая? - спросила у нее Алисия и накрыла ее ладонь своей. Как бы Карри ни показывал свое недоверие к мачехе, Кристен эта женщина нравилась. Она была заботливой и доброй, ее стараниями в доме всегда царил уют, завтраки, обеды и ужины были невероятно вкусными, а младшая дочка Кира всегда была ухожена, красиво наряжена и занята чем-то интересным.

- Все нормально, - Кристен натянуто улыбнулась. На душе у нее скребли кошки.

- В любом случае, пора ужинать, - объявила Алисия, пытаясь взбодрить всех, и себя в первую очередь. - У нас сегодня овощное ассорти, кукурузный суп и куриная грудка с соусом и пюре.

- А на десерт? - спросила Кира.

- А на десерт вишневое мороженое.

Посовещавшись, Карри и Лысый решили сразу же поговорить обо всем с Джонни. И не рубить сгоряча, а постараться понять, что могло заставить их друга так поступить?

Джонни сидел за смотровым пультом - вообще-то, ему не полагалось этого делать, но когда Брэдли отсутствовал, а у Карри и Лысого были неотложные дела, Джонни без проблем их подменял. Правда, у него была уже не та хватка и не то зрение, так что иногда он по несколько раз перематывал записи, если не мог с первого раза понять, знаком ему промелькнувший в кадре человек или нет.

Когда Карри и Лысый зашли к нему, Джонни сидел, забросив обе ноги на стол. Пивное пузо смотрело в потолок, а сам он рассеянно дергал пальцами вставленное в левое ухо серебряное кольцо. Взгляд был крепко прикован к экрану.

- Как ты, Джонни? - улыбнулся Карри, подходя ближе и вставая у друга за спиной. Джонни нажал на паузу, боясь пропустить что-то важное, и только после этого обернулся:

- Проверить меня пришли?

- Да мало ли ты смотришь порнушку вместо записей с видеокамер? - фыркнул Карри, и все трое рассмеялись. Сердце у Карри заболело еще сильнее. Ему не хотелось начинать этот разговор. Он боялся узнать что-то такое, что раз и навсегда отвернет его от Джонни. Он боялся потерять друга. Но выбора ему не оставили.

- Если бы я смотрел порнушку, мой член стоял бы торчком! - сообщил со смехом Джонни. - А он сморщен, как стручок гороха, можешь проверить!

- Я верю тебе, друг, - улыбнулся Карри, но на этот раз улыбка получилась как будто вымученной.

- Все нормально? - обеспокоенно спросил Джонни.

- Лучше ты нам скажи, все ли нормально, Джонни, - включился в разговор Лысый, и его слова прозвучали совсем не как угроза, скорее как дружеский намек человека, который хочет помочь, но еще не знает сути проблемы.

Джонни нахмурился:

- Нуу... да, а что случилось-то? Вы как будто не в себе.

- Я был у Косого, - сообщил Карри.

- Этот ублюдок еще что-нибудь натворил? - с сомнением спросил Джонни.

- Я думал, он предатель. Его имя назвал детектив Джордж Кэмерон.

Взгляд у Джонни стал настороженным:

- Но?

- Но он не предатель. Потому что предатель - это ты.

Карри ждал чего угодно. Любой реакции. Джонни мог сделать вид, что не понимает, о чем речь. Мог отчаянно отрицать. Мог обидеться. Рассердиться, вскочить на ноги, обвинить друзей в недоверии. Мог попробовать сбежать. Мог переложить вину на кого-то другого... Но вместо всего этого он как-то покорно кивнул и просто сказал:

- Да, это я.

Карри и Лысый переглянулись, и Карри невольно принялся массировать указательным и большим пальцами переносицу. Он тоже мог отреагировать теперь как угодно. Наброситься на Джонни, обвинить его в разрушенной дружбе, во лжи и предательстве, в смерти Эрика... Но вместо этого он промолчал и отошел немного в сторону. Его сжирала боль, и слова просто застряли в горле.

- Джонни, - разочарованно вздохнул Лысый, и Джонни опустил голову:

- Я должен был рассказать вам, но не смог... Просто не смог. Вся моя жизнь - это клуб, мне некуда отсюда идти...

- Зачем ты это сделал?

- Долгая история.

- Мы готовы слушать, друг.

Джон Милтон родился в одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году в Дейвисе, штат Калифорния, и это случилось ровно через год после исторического события - убийства Джона Кеннеди. Родители мальчика, Идрис и Кларисса Милтоны, были ярыми демократами и поклонниками покойного президента, а потому назвали в его честь своего сына.

Впрочем, имя ему особенно не помогло, ведь Джонами звали каждого третьего мальчишку в их дворе. Скорее, это приносило неудобства. Когда школьный учитель вызывал к доске - «Джон!» - сразу три или четыре Джона в классе поднимали головы, не зная, к ним это обращаются или нет. Когда на улице какая-нибудь симпатичная девушка окликала своего друга - «Джон!» - вместе с тем самым Джоном на голос поворачивались еще два-три мужчины. В конце концов, Джон Милтон начал просить друзей называть его Джокер - в честь любимого персонажа комиксов. Это прозвище закрепилось за ним на все школьные и университетские годы.

Школу Джон закончил с отличием - его мать была учительницей английского языка и всячески наставляла сына, - и выбрал своей профессией юриспруденцию. Это было его собственное решение: он хотел помогать людям. Когда пришла пора определяться со специализацией, он выбрал уголовное право.