– У меня в холодильнике пусто, – сообщила она, входя вместе с ним в дом.

Не дав ей продолжить, Жан-Пьер забрал у нее сумку и портфель, ногой закрыл входную дверь и впился в ее рот таким страстным поцелуем, что у Пэрис перехватило дыхание. Когда он отпустил ее, она долго не могла отдышаться. Никогда в жизни ее так не целовали, даже накануне вечером было не то.

– Пэрис, я сошел с ума! – в отчаянии произнес он и снова ее поцеловал.

Не отрывая губ, Жан-Пьер снял с нее куртку, затем блузку и бюстгальтер, и она не сделала ничего, чтобы его остановить. Она не хотела его останавливать. Она хотела, чтобы он продолжал. И он продолжал.

Она тоже начала его раздевать. Расстегнула рубашку, ремень на джинсах, «молнию»… В считанные мгновения они стояли обнаженные в прихожей, тесно прижавшись друг к другу. Не говоря ни слова, Жан-Пьер подхватил ее сильными руками и уверенно понес наверх, в спальню, словно делал это уже тысячу раз.

Он опустил Пэрис на постель и долго смотрел, а потом издал звериный стон и принялся целовать ее всю. Он касался ее трепещущими пальцами, и Пэрис тоже трепетала от неземного блаженства. Она повернулась, желая доставить удовольствие и ему, сомкнула губы и проделала такое, отчего он со стоном запрокинул красивую голову с мальчишеской шевелюрой и закричал. Потом он лег рядом с ней, и у них был такой секс, какого Пэрис еще не знала. Это был ураган страсти, увлекший обоих в губительный водоворот, они не могли остановиться и готовы были продолжать без конца.

Потом они лежали в объятиях друг друга. Гладя ее по шелковистым волосам, Жан-Пьер сказал, что любит, и Пэрис сразу поверила этому едва знакомому человеку.

—]е t'aime, – хрипло прошептал он и снова кинулся ее целовать.

Он был не в силах оторваться от нее, а она – от него. Лишь спустя много часов они заснули, а очнувшись на рассвете, снова занялись любовью, но уже не так бурно.

Пэрис знала, что эту ночь ей не забыть никогда. Она вся была во власти чар Жан-Пьера.

Глава 25

К счастью, первые дни их романа пришлись на выходные. Двое суток напролет они провели в постели и ни разу не оделись. У Пэрис было единственное желание – быть с ним.

В субботу они заказали пиццу и намазали себе хлеб арахисовым маслом. Жан-Пьер терпеть не мог казенную пищу, но умял все это, даже не заметив. Для удовлетворения ему была нужна только Пэрис.

В воскресенье вечером они наслаждались гидромассажной ванной, когда позвонила Мэг. Пэрис разговаривала с дочерью, но ни словом не упоминала о своем новом мужчине. Жан-Пьер почувствовал, что она не хочет это обсуждать, и на протяжении всего разговора не издал ни звука. Когда через час позвонил Вим, история повторилась.

Пэрис не спрашивала Жан-Пьера, что они теперь станут делать. Ясно было, что ничего. Он хотел быть с ней, пока будет можно, и оба были готовы получить столько удовольствия, сколько им было отпущено. Они рассматривали это как короткий, но бурный эпизод. У Пэрис такое было впервые, и она ничего больше не ждала от этих отношений. Она совершенно не собиралась превращать их во что-то более серьезное, вытягивать из него обещания или клясться в чем-то самой. Она не задавала вопросов и не ждала ответов. Пусть короткое, но это было счастье, подарок судьбы. Больше ей ничего не было нужно. Она догадывалась, что Жан-Пьер того же мнения.

Но уже в понедельник, уходя на работу, она спросила, чем он намерен сегодня заняться. Жан-Пьер взглянул на нее отсутствующим взором.

– Надо съездить в редакцию одного журнала. Мне про него еще в Париже рассказывали. Хочу посмотреть, на что они способны.

– Вечером тебя ждать?

– Постараюсь.

Он улыбнулся и поцеловал ее. Номер в отеле продолжал числиться за ним, хотя он уже три дня там не появлялся. С той минуты, как в пятницу он вошел в ее дом, одежда ему ни разу не понадобилась – они по большей части ходили по дому голые и лишь иногда набрасывали махровый халат или полотенце. Пэрис совершенно его не стеснялась, и оба не могли насытиться друг другом.

Перед уходом она протянула Жан-Пьеру запасную связку ключей и показала, как управлять сигнализацией. Ее нисколько не смущало, что малознакомый человек станет хозяйничать в доме в ее отсутствие. Она готова была доверить ему не только дом, но и себя саму. Ей было с ним очень легко.

– Mercl, топ amour, – сказал он и взял ключи. – Пока. Он послал ей воздушный поцелуй и вышел из дома вскоре после нее.

– Как прошел уикенд? – поинтересовался Бикс, едва Пэрис переступила порог.

Та рассеянно повернула голову и повесила куртку на вешалку.

– Прекрасно. А у тебя?

– Этим ты не отделаешься! – Он слишком хорошо ее знал. – Жан-Пьер еще не уехал?

– Думаю, нет, – с невинным видом ответила Пэрис, и на этот раз Бикс ничего не увидел в ее глазах. Она так устала, что с трудом держала их открытыми.

Вечером, когда Пэрис приехала домой, Жан-Пьер был уже там и даже начал готовить ужин. Он запек в духовке баранью ногу со стручковой фасолью, купил сыра и французский батон. Получился великолепный ужин. Только усевшись за стол на кухне, Пэрис вспомнила, что он ездил в редакцию.

– Как твой визит? – спросила она с набитым ртом. Оба изголодались – ведь они почти три дня толком не ели.

– Было интересно, – ответил он. – Журнал небольшой, но работают они со вкусом. Это новое издание.

– Ты что-нибудь будешь делать для них?

Жан-Пьер кивнул и, пристально глядя на нее, задал прямой вопрос:

– Пэрис, ты хочешь, чтобы я остался или уехал? Если я останусь на месяц или два, это не слишком осложнит твою жизнь?

Она долго испытующе смотрела на него, а потом честно сказала:

– Я бы предпочла, чтобы ты остался.

Она сама подивилась своим словам, но это была правда. Жан-Пьер просиял. Он был готов на все, лишь бы ей угодить.

– Тогда я остаюсь. Виза у меня на полгода. Но как только ты скажешь, я уеду.

Это уже был уговор, который, впрочем, ее совершенно устраивал. Никто не знает, что он здесь, и все ночи и выходные принадлежат им.

Из-за занятости Мэг теперь почти не приезжала, а у Вима были промежуточные экзамены, и свободное время он все больше проводил с друзьями. У них в распоряжении был целый месяц, а потом на один день приедет Мэг – она хотела попрощаться с матерью перед тем, как лететь к отцу на День благодарения. Жан-Пьер давно выписался из отеля, но сказал, что с удовольствием удалится на то время, когда у нее будет Мэг.

– Да, так будет лучше, – согласилась Пэрис.

Она не хотела шокировать дочь и даже не знала, как будет перед ней оправдываться, если та узнает.

Мэг прилетела вечером во вторник. Вим тоже приехал с ночевкой. Пэрис обожала, когда дети дома, расстаралась с ужином, чего не делала даже для Жан-Пьера. А наутро оба улетали в Нью-Йорк. Ричард оставался в Лос-Анджелесе с дочкой.

– Мам, ничего, что мы уезжаем на праздник?

Мэг знала, что Пэрис приглашена к Биксу со Стивеном, но это же только один вечер; она боялась, что маме будет тяжело одной в такие дни. У нее пока не так много друзей в Сан-Франциско, а о наличии мужчины Мэг не подозревала.

– Все в порядке. Ведь вы же будете со мной на Рождество, это самое главное.

И лишь позднее, когда они с Мэг готовились ко сну, а Вим сидел внизу один, Пэрис поделилась с дочерью своим секретом, и то лишь отчасти. Она не привыкла иметь секреты от Мэг, а то, что с ней происходило в последний месяц, было во всех отношениях из ряда вон выходящим. Пэрис рассказала, что встречается с новым мужчиной, что он француз. Но не стала говорить, что он живет у нее и на пятнадцать лет моложе. Для одного раза достаточно.

– Какой он?

Мэг обрадовалась за мать. Как всегда, когда в жизни Пэрис происходило что-то хорошее.

– Очень милый. Он фотограф. Он здесь по работе, на несколько месяцев.

– Плохо, – огорчилась дочь. – И когда ему возвращаться?

– Не знаю. Пока мы прекрасно проводим время, а что будет дальше, одному богу известно, – философски заметила Пэрис.

– Он вдовец или разведен?

– Разведен. Сыну десять лет.

Она не стала говорить, что Жан-Пьер и сам недавно вышел из детского возраста.

– Странно, сейчас так много немолодых мужчин, у которых маленькие дети.

Мэг имела в виду собственного отца. Про маминого приятеля она решила, что он просто поздно обзавелся семьей.

Пэрис пробурчала что-то невразумительное и сделала вид, будто рот у нее полон зубной пасты. Она понимала, что рано или поздно придется признаться по меньшей мере в том, что разница в возрасте существует. Ее саму это нисколько не волновало, Жан-Пьера тоже, тем более что его бывшая жена тоже была старше, правда, всего на пять лет. Но как это воспримут дети, Пэрис не знала, и это ее тревожило. Она теперь чувствовала себя обманщицей, в особенности после реплики о немолодых отцах. Жан-Пьера никак нельзя было назвать немолодым…

На другой день в офисе Пэрис не выдержала и поделилась своей тревогой с Биксом.

– Мне кажется, в наши дни этому не придают значения, – успокоил ее Бикс. – Старше, моложе, ровесники – какая разница? У пятидесятилетних женщин двадцатипятилетние любовники, семидесятилетние старики женятся на тридцатилетних и заводят детей. Мир переменился. Многие вообще не считают нужным вступать в брак и рожать детей. Одинокие мужчины и женщины сплошь и рядом берут на усыновление. Старые нормы канули в Лету. По-моему, сейчас можно делать все, что хочется. Или почти все. Никто тебя не осудит. Надеюсь, твои дети отнесутся к этому нормально.

Но Пэрис он не убедил.

В День благодарения она после недолгих колебаний позвонила детям, которые гостили у отца. К телефону подошла Рэчел, и Пэрис сразу попросила позвать Мэг. Дочери она ничего нового не сказала, лишь обменялась с ней ничего не значащими фразами, а Вима попросила поздравить от нее папу с праздникам. Она знала, что со дня приезда Вима в колледж они с Питером практически не общались – не было повода, да так оно и проще.