На мгновение Эйнсли почувствовала мучительный укол зависти.

В комнате повисла тишина — наверняка эти двое собирали свои вещи.

— Поговорим позже, дорогой, — сказала Филлида.

Эйнсли услышала, как открылась дверь, до нее донеслись приглушенные голоса, потом дверь закрылась и все стихло. Эйнсли, сердце которой все еще тревожно билось, выждала несколько секунд — хотела убедиться, что они ушли, потом раздвинула шторы и соскользнула с подоконника.

Она уже подошла к двери и потянула за ручку, когда услышала за спиной тихое покашливание.

Эйнсли медленно повернулась. Посреди комнаты в одной рубашке и килте стоял лорд Кэмерон Маккензи. Взгляд его золотистых глаз пригвоздил ее к месту. В руке он держал ключ.

— Итак, миссис Дуглас, — скрипучим голосом проговорил он, — какого черта вы делаете в моей спальне на этот раз?

Глава 2

«Тогда это было чертовски приятно», — вспомнилось ему.

Шесть лет назад, день в день, Кэмерон Маккензи стоял в дверях этой самой спальни и наблюдал за прекрасной незнакомкой, которая открывала ящик его прикроватной тумбочки.

Дама была в синем. Поблескивающее темно-синее платье с открытыми плечами плотно облегало талию и расширялось сзади на умеренном турнюре. Волосы и шлейф платья украшали белые розы. Она сняла туфли, чтобы не создавать лишнего шума, из-под платья виднелись небольшие ножки в белых шелковых чулках.

Она не услышала его появления. Кэмерон прислонился к дверному косяку, с удовольствием наблюдая, как энергично она обыскивает его прикроватную тумбочку.

Кэмерон, пьяный и усталый, покинул бесконечную вечеринку в загородном доме Харта — ему все надоело, он больше не мог находиться там ни одной минуты.

Теперь в нем пробудился интерес, разогнавший скуку. Он не мог вспомнить, кто эта молодая женщина, только знал, что на вечеринке был ей представлен. Но гости Харта давно превратились для него в скучную однообразную череду лиц.

Теперь эта леди отделилась от общей серой массы, превратившись в реального человека.

Кэмерон тихо шагнул в комнату, остановился у дамы в синем за спиной и обнял ее за талию, плотно обтянутую шелковистой тканью.

Это было все равно что поймать котенка: испуганный вскрик, громкий стук сердца, учащенное дыхание. Она оглянулась, и ее большие серые глаза сразу поймали его сердце в плен.

— Милорд, я… э-э… я просто…

— Искали что-то, — подсказал Кэмерон. Розы у нее в волосах оказались живыми, они источали аромат, усиленный теплом ее тела. Шею украшала скромная цепочка с медальоном.

— Карандаш и бумагу, — закончила она.

Она совсем не умела врать, но была нежной и так вкусно пахла, а Кэмерон был довольно пьян, и ему было наплевать, что она врет.

— Значит, вы хотели написать мне письмо?

— Да, конечно.

— Расскажите, что будет в этом письме.

— Я… я не уверена.

Запинка, с которой она произнесла это, очаровала Кэмерона. Совершенно очевидно, что она ищет любовных приключений. Кэмерон еще крепче обхватил ее за талию и притянул к себе. К его паху прижался небольшой турнюр, мешая почувствовать то, что он хотел почувствовать.

Когда она снова подняла на него глаза, внутри у Кэмерона что-то щелкнуло. Ее запах, смешанный с запахом роз, ощущение ее тела в своих объятиях, белокурые волосы, щекотавшие ему подбородок, разбудили чувства, которые, как он думал, давно умерли в нем.

Ему нужна эта женщина, он хочет ее. Он может доставить ей удовольствие, заставить стонать от счастья и ненадолго забыться в ее объятиях.

Кэмерон покрыл поцелуями ее плечо, ощущая вкус кожи. Соленая, сладкая, немного пряная. Но этого недостаточно, ему надо больше.

Кэмерон редко целовал женщин в губы. Поцелуи рождают ожидания, надежды на роман, а Кэмерону не нужны романы с его дамами.

Но ему захотелось познать на вкус эту молодую женщину, которая притворялась такой невинной. В памяти всплыло имя — миссис… Дуглас? Кэмерон смутно вспомнил ее мужа, который стоял внизу с ней рядом, он явно был слишком стар для нее. Скорее всего, она вышла замуж по расчету. Наверное, этот мужчина уже много лет не прикасался к ней.

Кэмерон прикоснется к ней, познает на вкус и на ощупь, а потом, удовлетворенную и счастливую, отправит назад, к никчемному мужу. По крайней мере, хоть одна ночь на этой проклятой загородной вечеринке не будет такой нудной и скучной.

Он запрокинул ее голову и нежно коснулся губами ее губ. Миссис Дуглас удивленно вздрогнула, но не отшатнулась. Кэмерон заставил ее раскрыть губы и проник в ее рот.

Огонь страсти прокатился по его телу, когда он ощутил неуверенный, но очень любопытный язычок миссис Дуглас у себя во рту.

Его дама оказалась неопытной, как будто не целовалась так очень давно, но Кэмерон мог с уверенностью сказать, что когда-то она это проделывала. Он обхватил руками ее голову и позволил ей исследовать глубины собственного рта.

Потом он прервал поцелуй, провел языком по ее губам, наконец, стал целовать шею, одновременно расстегивая крючки платья у нее спине. Шелк легко распахнулся, руки Кэмерона потянули ткань вниз, он наклонился и поцеловал ее грудь. От тихого вздоха удовольствия, сорвавшегося с губ миссис Дуглас, у него мгновенно восстала плоть, в мозгу застучала мысль — надо поторопиться. Но Кэмерону не хотелось спешить. Он хотел любить ее медленно, наслаждаясь каждым мгновением.

Он опустил лиф платья до талии, и его опытная рука с легкостью скользнула к кружевам корсета.

Эйнсли показалось: сейчас она вспыхнет и сгорит. Это было полной неожиданностью. Она рассчитывала быть уже далеко от этой комнаты, когда в нее вернется лорд Кэмерон. Но теперь лорд Кэмерон пробудил в ней чувства, которые, ей казалось, она больше никогда не испытает.

Ожерелье, которое она взяла с туалетного столика Кэмерона, было надежно спрятано в кармане нижней юбки. Она хотела запихнуть его в лиф платья, но изумруды были крупные, и она испугалась, что они будут проступать сквозь ткань. Хорошо, что она передумала, иначе блуждающие пальцы Кэмерона уже давно отыскали бы его.

Ожерелье принадлежало миссис Дженнингс, вдовствующей подруге брата Эйнсли. Миссис Дженнингс слезно пожаловалась Эйнсли, что забыла ожерелье в спальне Кэмерона и теперь этот негодяй не отдает его. Она заявила, что он шантажирует ее. Миссис Дженнингс боялась, что это станет достоянием общества и разразится скандал. Эйнсли, разгневанная поведением Кэмерона, предложила ей свою помощь.

Теперь Эйнсли понимала, почему миссис Дженнингс пала жертвой лорда Кэмерона. Рядом с высокой фигурой Кэмерона она казалась себе совсем маленькой, а в его огромных руках ее собственные руки просто терялись. Но, как ни странно, ей было хорошо и уютно в его объятиях, как будто она была создана именно для этого человека.

Опасные, очень опасные мысли.

Кэмерон покрывал поцелуями ее шею. Эйнсли коснулась его волос, восторгаясь их грубым шелком. Его дыхание обжигало, губы плавили кожу, и Эйнсли запылала.

Шнуровка корсета ослабла, руки Кэмерона скользнули под сорочку и вниз по спине.

Но внезапно Эйнсли осознала реальность происходящего. Пользующийся дурной славой Кэмерон Маккензи умелыми, соблазнительными руками расстегивал на ней одежду, готовясь уложить ее в постель. Но Эйнсли Дуглас — не куртизанка и не сумасбродная дама, которая делает то, что ей заблагорассудится. Она — спасибо брату — замужем за приличным человеком, и почтенный муж ждет ее в их комнате.

Джон, скорее всего, сидит, вытянув к огню ноги в шлепанцах, и уже наверняка задремал над своими газетами. Сонно поникшая взъерошенная седая голова, криво сидящие на носу очки… Джон Дуглас такой добрый, такой терпеливый, он прекрасно знает, что у его молодой жены есть занятия поинтереснее, чем сидеть с ним рядом. У Эйнсли оборвалось сердце.

— Я не могу, — медленно произнесла она. — Не могу, милорд. Мне очень жаль, простите.

Кэмерон замер, его губы так и застыли у нее на шее, а рука осталась лежать на уже оголенной спине.

— Мой муж хороший человек, — прошептала Эйнсли. — Очень хороший человек. Он этого не заслуживает.

«Черт знает что, — с досадой подумал Кэмерон. — Да катись оно все к черту».

Все его тело протестовало, когда он убрал руки. Кэмерон знал женщин, знал, когда их тела требуют мужской ласки. Миссис Дуглас хотела того, что предлагал ей Кэмерон, — он ничуть в этом не сомневался, — несмотря на душевное страдание, которое можно было прочесть в ее серых глазах. За запахом роз он уловил ее готовность и знал, что если возьмет ее, то она, истекая влагой, будет готова его принять.

Муж явно не удовлетворял ее потребностей в ласке. Не удовлетворял или не может удовлетворять — не имеет значения; главное, не удовлетворяет, иначе эта дама не устремилась бы к нему с такой готовностью.

И все же миссис Дуглас сказала «нет» ради собственного мужа. Чтобы принять такое решение, надо иметь редкое мужество и силу, которых у большинства женщин Кэмерона не было. Те женщины искали удовольствия и не слишком беспокоились, кто им его даст.

Кэмерон поправил ей корсет и зашнуровал его, потом застегнул лиф платья. Затем снова повернул Эйнсли к себе лицом и коснулся щеки кончиками пальцев.

— Идите и скажите этому хорошему человеку, какой он счастливый, миссис Дуглас.

— Мне действительно очень жаль, милорд.

Боже правый, Кэмерон пытался ее соблазнить, а она перед ним извиняется. Кэмерону хотелось получить удовольствие, понятное и простое, испытать огонь страсти, тот, что пылает от слияния двух тел. Ничего более. Он думал, что ей надо то же самое. Теперь ее, похоже, тревожило, что она доставила ему неудобство.

Кэмерон наклонился и запечатлел на ее полуоткрытых губах еще один, последний, поцелуй.